Нефть в Беларуси любят. Не все любят детей и стариков, как штандартенфюрер Штирлиц. Это понятно, но нефть — дело особое. И высшим свойством разума государственного и чиновничьего является «управление» финансовыми нефтяными потоками. Причем, что характерно, эта любовь к нефти хорошо раскрывается в доступе к ней самой — переработке и транспортировке. Известны маленькие и скромные компании, которые ворочают миллиардными суммами. Они считаются малыми предприятиями и заметно улучшают показатели малого бизнеса во внешней торговле нашей страны. Но дело не в этом. Мы уверенно превращались в последние годы в нефтеперерабатывающие Объединенные Белорусские Эмираты.
Сколько раз приходилось писать о том, что газовые интересы Беларуси вторичны. Все проблемы с тарифами на газ в пределах разумного решаются экономическими, техническими и организационными мерами. Но все проблемы с нефтью бьют прямо и больно по отечественной бизнес и государственной номенклатуре. Которая так и рвется превратиться в собственную маленькую олигархию.
Надо сказать, что наследство СССР играет роковую роль. Не было бы нефтеперерабатывающих заводов — трудились бы над инновационными программами своей страны. Не грызлись бы с Россией по поводу цен и пошлин на нефть, а проектировали бы собственные автомобили, собирали информационную технику. Работали бы в секторе интеллектуальных услуг. Что пристало малой открытой экономике.
Но именно эти заводы и создали эффект белорусского безбилетника. Подниматься за счет нефти, ее переработки — быстро и просто. И по этой причине, диаграмма нашего энергетического «бума» — образ состояния здоровья целой страны.
Что же происходило и происходит? Общий абрис ситуации виден на представленной диаграмме.
Своей нефти у нас мало. Даже очень мало, но и стране слишком много не надо. Оказывается в 2000 году в начале новой эры (неизвестно какой) мы покупали всего 11.9 млн. тонн нефти, и этого хватало. Для всех и каждого. В правительстве, в стране не было никаких сомнений в разумности такой политики.
Собственное потребление нефтепродуктов, бензина и дизельного топлива всегда укладывалось в цифру 7 млн. тонн. Разумное и достаточное. Что заработают переработчики нефти? До этого дела особенного не было. Работали, как работали. Дымили трубами и создавали благосостояние для своих директоров и рабочих. Были трудности с деньгами, искали средства для модернизации этих заводов. То есть чины в правительстве еще со времен Кебича относились к нефтепереработке спокойно. С некоей государственной колокольни. Что и сказывалось на общей ситуации.
Подкосил нас мировой рынок. Как только цены на нефть стали расти, «загудели провода». Деньги стали сыпаться, как из рога изобилия. В Кремле не успевали переводить доллары в рубли. Европа запаниковала, а США наслаждалась ростом цен на нефть и усилением могущества крупных нефтяных мировых корпораций. Которые отчего-то не иранские или турецкие, а американские. Хотя есть и европейские.
Покупали мы в России 11.9 млн. тонн. Себе — 6-7, и остальную половину на сторону. Тихо и спокойно. Но, когда цены взлетели под 60, потом 70 долларов и приблизились к 100, то у нас возник угар от паров нефти. Бросились во все тяжкие, стали грузиться нефтепереработкой. Благо и экологи молчали, сопели, очевидно, под гудение заводов. И ядерное лобби сопело. Не пыталось даже говорить об уране.
Кстати, российские политики считали, что ядерная тема является оппозиционной идеей. Своего рода технологическим оружием в борьбе за национальную независимость. И каждое выступление ядерного лобби воспринималось в России болезненно. Вот начнут в Минске создавать свои атомные станции и тихонько уйдут от России. А разве не так?
2007 год стал скандальным. Нас стали отлучать от нефти. Мы доили Россию, но метод дойки был загадочным и интересным. Не платили вывозные экспортные пошлины. Причем за 1 тонну нефти не отдавали братскому российскому народу ничего. Там бы все равно это украли у народа нелюбимые олигархи. А так крали мы. Или брали свое? Восстанавливали попранную углеводородную справедливость? Честно говоря, действительно не дошли бы до российских пенсионеров эти, уведенные нами, 3.2 млрд. долларов. Равно как не дошли они и до белорусских пенсионеров. Нефть любит богатых, нахальных.
Таким образом, вся наша активная энергополитика импорта сконцентрировалась на нефти. Газ — для политического спектакля, нефть — для тонкого человеческого взаимодействия.
Наши интересы — почем продукты?
А парадоксы? Весь мир торгует нефтепродуктами не далее 500 км от заводов, а мы гоняем в Великобританию и Голландию. Они нам в «обратку» — цветы, причем не только тюльпаны. А из Соединенного Королевства что? Обошел все магазины сегодня, чтобы найти простые народные товары из Англии. Наконец нашел, в заштатном продмаге лежала скумбрия мороженая и с головой (не зря, есть головы в Англии, есть). И по замечательной цене в 7000 рублей. За три доллара с хвостиком. А что остальное?
Мы толкаем нефтепродукты за тысячи километров и получаем прибыль. Это же супер-эффект. Изобретен он в Беларуси. За такие чудеса работники нефтеперерабатывающих заводов сами себя увенчали сверхвысокой заработной платой в 2007 году. Когда на волоске висела вся нефтяная отрасль страны. Когда судили и рядили по нефти не только директора, но и прокуроры.
В итоге за весь год мы купили в России чистой нефти на 7 миллиардов 234 миллиона долларов. И это были 20 036.5 тысяч тонн российской нефти. И никакой другой. В отличие от 2006 года, когда мы купили во Франции 0.1 тысячи тонн нефти. Сто тонн нефти из Франции — это удивительная коммерческая сделка. Для чего, и кто? Вот такие парадоксы внешних рынков. Наверно для плана кому-то не хватало. Или для лабораторных исследований понадобилось сто тонн чистой французской нефти. Знать бы, где она добывается: в Ницце или на Ривьере?
В 2006 году мы купили в России нефти чуть больше — 20 906 тысяч тонн. И за все заплатили «всего» 5 607 миллионов американских долларов. Это не так много, хотя кому как. Для удовлетворения постоянно растущих индивидуальных потребностей иному вполне хватило бы этих 869 700 тонн нефти. Даже на троих хватило бы. Или на все правительство, включая и обучаемых за границей детей.
Но нефть стала дорогой. Судите сами и считайте. Прямо по следам нефтяных пятен. В 2006 году мы покупали нефть по 268.24 доллара за 1 тонну российской нефти. А теперь, после напряженных споров и политических наскоков? Сколько стала стоить нам российская нефть, включая и все остальные налоги и издержки.
Смотрим что происходит. Да, новая годовая цена нефти для Беларуси составила 361.06 доллара за одну тонну нефти. На 92.83 доллара дороже. То есть кусается, но работать можно. Но кому? Самим нефтедобытчикам? Российским — без вопросов. Только плати экспортную пошлину, которая и составляет часть этого прироста, но не всю. Есть и просто прирост цен вследствие изменения динамики мирового рынка. Индия и Китай не могут снизить потребление нефти, вот и цены движутся вверх. Пока не наступит баланс производства и потребления.
Скоро ли? Вполне. Экономика работает во всем мире, как система взаимоувязанных агрегированных национальных показателей. Балансировка происходит весьма разнообразными путями. Что отражается и на росте цен продукции из Китая и Индии.
Наступит момент, когда китайская обувь будет дороже туркменской. Вполне рабочая гипотеза. Да, разве они станут шить женские сапоги и харизматические мокасины? В нашем Туркестане лучше всего обходиться, в прямом смысле, галошами. Но теоретически такое произойдет. Случится и практически, рост уровня жизни в Китае будет стимулировать их внутренний рынок, но дестимулировать цены на внешних рынках. Пока эффект масштаба разрушает всю конкуренцию. Этакое новое движение капитализма на мировых рынках и удивительное качество массового капиталистического производства. Работы экономики по формуле «товар — деньги — товар», с неизбежным переходом к модели «Д-Д’».
Это — впереди. У нас же пока идет нефтяная волна, и она выгодна для покупателей произведенных в Беларуси нефтепродуктов. Которые, судя по официальным отчетам, перевозятся вполне успешно в дальние страны. И куда же?
Первый нефтепродуктовый потребитель — 4236478.1 тысяч долларов — Нидерланды. Они же сами говорят, что до этих нефтепродуктов дела им нет. До портов — да, транспортируют. Это же не 500 км? Справьтесь по счетчику автомобильному. Увидите, что только до Берлина — больше 1000. До Роттердама — надо всю Германию проехать нефтесоставам. Или трубой пройтись. Точнее — по трубе. Загадки, сплошные загадки.
Вторая номинация нефтяного поля — Великобритания, где должны оседать 1432271.3 тысяч долларов. Точнее, мы получаем за этот «пас» 1.4 млрд. Но не знаем, куда эта нефть идет, так как она проходит по сделкам через остров Мэн. Оффшорный остров с человеческим названием. Любимое место встречи денег олигархов из России и компаньонов из Беларуси. Громадные сделки с известной неопределенностью. Или нет дела руководству страны, что и как исчезает с наших заводов? Куда идет отечественная продукция?
Есть, наверное. Но, судя по молчанию, в этих вопросах может наблюдаться конфуз. В том числе и политический. Что естественно, учитывая артикул данного вида продукции.
И вообще хватает символизма в наших нефтяных сделках. Эстония покупает нефтепродуктов на 112 млн. долларов, а США на 74 млн. А ровно год назад было с точностью «до наоборот». Прямо система сообщающихся сосудов. Вот Франция практически отказалась от приобретения нефтепродуктов из нашей страны. Она покупала в 2006 году на 146 млн. долларов, а сейчас всего — 1.4 миллиона. В 100 раз меньше. Что не говори, но это и есть новая геоэкономическая позиция. Политика внешней торговли? Или так получилось случайно? Не думаю.
Так же и шведы. Покупали на 322.5 миллионов долларов белорусских нефтепродуктов. А в 2007 году по известным им причинам купили всего на 6.6 миллионов. Тоже вариант геоэкономического свойства?
А кто еще снизил закупки произведенных в Беларуси нефтепродуктов? Перечислим страны. Это — Украина, Дания, Словакия, США, Франция, Швеция. Страны с известными ценностями. Как правило.
И нельзя не удержаться с теми, кто бойко покупал нефтепродукты из Беларуси. Увеличил свои закупки. Это прежде всего — Латвия, которая купила на 732 млн. долларов нефтепродуктов. Скорее всего, просто переправила через себя этот бензин и мазут. А было скромно в 2006 году — всего на 270 млн. долларов. Эстония также старалась не отставать от бывших советских — увеличила до 112 млн. долларов. А было под 50. Румыния — в 2 раза, словно у нее ни капли нефти не осталось. Литва умеренно, с 46 до 60 подняла свои закупки. Кипр в 2.5 раза. Но это мелочь, по сравнению с Германией, которая увеличила импорт из Беларуси в 20 раз.
Такова геоэкономика, реалии самого сложного нефтяного года страны. И многое полезное складывается в общую картину. Непреходяща роль Англии и Голландии в вывозе нефтепродуктов через Беларусь. Сильные и мощные группы экспортеров и импортеров скрываются в Роттердаме и на острове Мэн. Они ничем не смущаются, делают свое скромное бензиновое и мазутное дело, ведут приличествующим им самим образ жизни. Говорят, что нефть не пахнет, или не пахнут деньги, которые на ней зарабатываются.
Хотя как сказать. Мои коллеги из России рассказывали, что когда они организовали программу оздоровления детей из тюменских «нефте» укрепрайонов в западную Европу, то сами были поражены. Дети из сел и деревень нефтяной площадки России были иными. Не просто с ослабленным здоровьем. Руки у них были коричневого цвета. Иностранцы не понимали. Дети, ведь, не метисы. Нет в их жилах африканской крови. А руки коричневые. Так и должно быть с теми, кто живет в ареалах «черного золота». Но никто из западных журналистов и политиков не стал концентрироваться по этой теме. Неудобно и не выгодно. Бензин нужен каждый день. Не до сантиментов.
А дети? Что с ними будет? Адаптируются. Мы это очень хорошо научились делать. Каждый день. Каждый год.
И не страшны уже нам жесты Кремля, тем более, что наша страна, какая есть, устраивает элиту России. Равно, как не смущает ее и цвет рук части собственных детей. Правда, не «элитных детей». Есть такое понятие уже на постсоветском пространстве. Понятие, рожденное сверхдоходами от нефти. Хотя, будем объективны — и от других источников. Что составляло национальное богатство каждой из республик СССР. И что так резко изменило положение наших людей, бывших строителей коммунизма. Надеюсь, не навсегда.