Часто избранную Беларусью модель социально-экономического развития сравнивают с нэпом, в последнее время все чащ — с нэпом накануне Великого перелома. При всей своей условности такие сравнения имеют под собой реальные основания.
В современной Беларуси, как и 20-е годы, практически все промышленные предприятия, даже акционированные, благодаря сохранению контрольного пакета принадлежат государству. В государственной собственности остаются практически все земли сельскохозяйственного назначения. При этом колхозы «гвалтом» не создаются, но их реальное преобразование в рыночные структуры заторможено. То есть «командные высоты», как и при нэпе, остаются в руках государства. Как и при нэпе, рыночные отношения наиболее полно реализуются в сфере торговли, а также в малом сервисном и производственном бизнесе. Правда, в современной Беларуси существует еще и значительный, унаследованный от древнейших времен сектор натурального хозяйства — личного и подсобного — в котором колхозники пытаются компенсировать недостающие 40% средней зарплаты по стране. Понятно, что отсюда ожидать капиталистической атаки на «командные высоты» не стоит.
Однако, в отличие от нэпа, в отношении белорусских крестьян принципы свободной торговли не действуют в сколько-нибудь значительном масштабе. Практически вся производимая сельхозпредприятиями продукция входит в государственный заказ и забирается государством по им же устанавливаемым закупочным ценам. «Кнут» административного ценоустановления дополняется «пряником» — гарантированным обеспечением всеми видами необходимых производственных ресурсов. В этом случае патернализм становится полным, то есть включает командно-административное планирование производства по посевным площадям, видам культур, количеству поголовья, объемам производства. То есть государственный пряник, оказывается кнутом, поскольку всякие альтернативные источники снабжения сельхозпредприятий отсутствуют. В этих условиях формальные правовые тонкости (например, основная масса бывших колхозов и совхозов преобразованы в производственно-хозяйственные кооперативы, то есть принадлежат не государству, а самим кооперативам) на самом деле остаются абсолютно формальными. Поэтому никого не смущает тот факт, что фактически частные сельхозпредприятия (по крайне мере, не государственные) административно и в хозяйственном отношении подчиняются районным управлениям сельского хозяйства, которые организационно входят в структуру Министерства сельского хозяйства и продовольствия. Именно Министерство устанавливает планы производства, следит за соблюдением сельхозпредприятиями финансовой и производственной дисциплины, распределяет между ними материально-технические и финансовые ресурсы.
В определенном смысле будет справедливым сказать, что сельскохозяйственные производственные кооперативы, частные унитарные сельхозпредприятия и другие образования, возникшие вместо прежних совхозов и колхозов, представляют собой производственные подразделения единого сельхозпредприятия, огромной латифундии, принадлежащей Министерству сельского хозяйства и на деле управляемым им. Короче, один большой колхоз, в котором, как и в прежних, господствует технократический подход, а производственные показатели довлеют над социальными. Недаром ведь в сельскохозяйственном производстве, где уже несколько лет тому назад объемы производства восстановлены на уровне 1990 г., среднемесячная заработная плата работников на сегодня составляет только 61% от среднего уровня по народному хозяйству. А в 1990 г. она практически приблизилась к уровню средней заработной платы по народному хозяйству.
Со времен перестройки, с первых дней истории независимой Беларуси необычайную остроту приобрел вопрос правового оформления частной собственности на землю, прежде всего, на земли сельскохозяйственного назначения, который нашел только паллиативное решение в Земельном кодексе, принятом Верховным советом. Хоть в изменившихся условиях земельный вопрос не мог стать «главным вопросом революции», тем не менее, именно его позитивному решению воспротивилась власть, которая в распоряжении землей не могла не видеть один из главных рычагов осуществления своих интересов, насаждения той экономической модели, в которой ее право на распоряжение всеми видами ресурсов не ставилась бы под сомнение.
По логике жизни и в соответствии с общепринятым алгоритмом трансформации командно-административной в рыночную, требование введения института частной собственности выдвинули те, кто в качестве формы реализации своего права на независимую от государства экономическую деятельность избрал для себя фермерство. Поначалу речь шла о десятках тысяч энтузиастов, состав которых был очень пестрым: здесь были представлены и бывшие рядовые колхозники, и бывшие руководители, и специалисты сельхозпредприятий. Но развития фермерство не получило, и к настоящему времени — об этом можно говорить вполне определенно — как самостоятельная сфера сельскохозяйственного производства фермерство не состоялось. По состоянию на 1 октября 2007 г. в стране насчитывалось 1907 фермерских хозяйств (на 1 октября 2006 г. было 2283 хозяйства).
На этом примере можно показать особенности принятой в Беларуси идеологии и политики «плавного (длительного, щадящего) перехода к рынку» в ходе которого устраняются альтернативы, не приемлемые командно-административной системой, но реанимируются отношения подчинения субъектов хозяйствования единому ресурсному центру — государству. При этом равноправие разных форм собственности, гарантированное Конституцией, равно как и право граждан на частную собственность, на свободный выбор форм экономической самореализации, становится своеобразным юридическим казусом. При этом, как однажды остроумно отметил Лукашенко, он отнюдь не является противником частной собственности вообще. Ведь, по его мнению, частником, у которого всегда есть что терять, управлять всегда проще, чем государственным предприятием. Его директоров можно контролировать в пределах, определяемых возможностями его должности, но не возможностями, которые дает собственность.
Так над принципами права восторжествовал принцип целесообразности, и другие в той же степени рациональные, но менее благородные максимы. Утверждалось, например, что индивидуальные предприниматели свою функцию в борьбе с товарным дефицитом выполнили, поэтому должны отступить перед организованной торговлей. Президент, охотно исполняющий роль третейского судьи в споре между правительством и предпринимателями, всякий раз обещает разобраться, но предупреждает, что у мелкого торгового бизнеса будущего нет. Наступление на уличную торговлю оправдывается заботой об эстетике городской среды, об интересах покупателей, заботой о комфортных условиях труда продавщиц, необходимостью соблюдения разнообразных правил и норм торговли. Ну и, есть такое предположение, подтверждаемое данными соцопросов, борьба за совершенствование розничной торговли, стала и борьбой чиновников за повышение собственного благосостояния.
А в прошлом году на мелком торговом бизнесе, похоже, решено поставить крест. Президент Александр Лукашенко принял Декрет N 760, которым индивидуальным предпринимателям (ИП) запрещается нанимать работников, если те не состоят в родственных отношениях с ним (дети, жены, братья, сестры, родители и т. д.). Чем вызвана именно такая мера? Соображениями недопущения эксплуатации наемного труда частным капиталом? Но эта тема вроде бы закрыта, поскольку без малого вековой социалистический эксперимент в СССР и других странах доказал, что частнокапиталистическую эксплуатацию работника можно заменить только менее совершенной и примитивной, но не устраивающий ни работника, ни работодателя, ни общество государственной ее эксплуатацией. Да и само государство не может быть удовлетворено своим умением рационально эксплуатировать не только рабочую силу, но и все иные виды экономических ресурсов в условиях тотального огосударствления, исключающего конкуренцию нанимателей и работников на рынке труда.
Официального ответа на этот вопрос, который ставят перед властями предприниматели, нет. Но найти ответ можно, проанализировав последствия применения декрета. В частности, он предлагает для предпринимателей, которые не могут отказаться от найма работников, на льготных условиях перерегистрировать свой бизнес в форме юридического лица — частного унитарного предприятия (ЧУП). Но это, как говорится, совершенно другая бухгалтерия, другие суммы денег, которые потребуется вложить в производство. Такие деньги, которых у большинства ИП нет, как нет и имущества, которое можно было бы использовать в качестве залога для получения банковского кредита.
То есть власти совершенно осознанно пытаются ликвидировать самый массовый вид бизнеса в стране — индивидуальное предпринимательство. А между тем, по данным Министерства статистики и анализа, в январе–ноябре 2007 г. розничный товарооборот на 66% формировался торговыми организациями, на 34% — индивидуальными предпринимателями, торгующими в специально обустроенных помещениях — на рынках, в киосках, палатках и пр.
Зачем понадобилась фактическая ликвидация предпринимателей, если не принимать во внимание идеологическое неприятие этой социальной группы, представителей которой Александр Лукашенко назвал «вшивыми блохами» еще в начале первого срока своего президентства? Можно искать причину в изменении ситуации в розничной торговле. Если в начале 90-х гг. без индивидуальных предпринимателей невозможно было решить проблемы тотального дефицита, то сейчас этой проблемы нет. Длительное время уже в период правления Лукашенко доходы населения оставались чрезвычайно низкими, поэтому вещевые рынки, на которых первую скрипку исполняли индивидуальные предприниматели, обеспечивали подавляющее большинство населения относительно дешевыми и относительно качественными товарами. Эту функцию не могла в полной мере принять на себя «организованная торговля», поскольку себестоимость реализации у нее всегда была более высокой. Теперь население стало богаче, ввиду чего появился стимул и соблазн переориентировать массового потребителя на организованную торговлю. Ведь понятно, что управлять торговыми предприятиями любой формы собственности (а розничная торговля — фактически приватизированная отрасль), чем индивидуальными предпринимателями. В частности, торговым предприятиям проще навязать ассортимент предлагаемых потребителю товаров. А ведь именно с ассортиментом торговых предприятий связаны проблемы белорусской легкой промышленности. Так, запасы готовой продукции в целом по промышленности на 1 декабря 2007 г. по сравнению с их наличием на 1 января 2007 г. увеличились в фактических ценах на 34,7% при росте индекса цен производителей промышленной продукции за этот период на 14,8%. При этом соотношение запасов готовой продукции и среднемесячного объема производства в январе–ноябре 2007 г. в фактических ценах составило 57,5% (в январе–ноябре 2006 г. — 56,1%).
Наибольшее соотношение запасов готовой продукции и среднемесячного объема производства сложилось в легкой промышленности (134,4%). На предприятиях этой отрасли постоянно наблюдается высокий уровень запасов готовой продукции. Так, на 1 декабря 2007 г. запасы льняных тканей превысили среднемесячный объем производства в 5,2 раза, шерстяных тканей — в 3,7 раза, чулочно-носочных изделий — в 2,6 раза, обуви — в 1,5 раза.
Именно по причине роста складских запасов торговым предприятиям устанавливаются нормы реализации отечественной продукции в структуре товарооборота, а индивидуальным предпринимателям навязывают отечественные, не пользующиеся спросом товары, используя для этого негласное административное давление. Но на магазины давить легче, чем на индивидуальных предпринимателей. Данное обстоятельство вполне убедительно подтверждают данные Министерства статистики и анализа, согласно которым доля продажи товаров отечественного производства магазинами в объеме розничного товарооборота торговой сети за 11 месяцев 2007 г. составила 77,3%, в том числе продовольственных товаров — 85,5%, непродовольственных — 66,4%.
Простой расчет показывает, что вместе с резким ограничением доли индивидуальных предпринимателей (сейчас 34%) можно будет устранить для белорусского производителя конкурента на внутреннем рынке, фактически восстановив государственную монополию внешней торговли. О преследуемых при этом целях можно говорить много (хотя власти на сей счет сохраняют упорное молчание), но главная цель вполне очевидна — «восстановить управляемость» розничным рынком до такой степени, чтобы торговые предприятия приобретали для реализации только ту продукцию, на которую укажут вышестоящие органы. И, таким образом, будет полностью реставрирована прежняя схема: предприятия выполняют установленное свыше плановое задание в объемах и ассортименте, признанных разумными и необходимыми.