Почему «нет»?

Попытки экспертного сообщества понять предстоящую трансформацию белорусского режима в последнее время предпринимаются все чаще. И это неудивительно. На внешний вызов (повышение цен на энергоносители) должен быть дан адекватный ответ, иначе судьба белорусской стабильности, а, следовательно, и самого режима окажется под угрозой. В качестве примера активности экспертов сошлюсь на статью Валерия Карбалевича «Возможна ли в Беларуси авторитарная трансформация?» («НМ», 17.09.07). Сам автор подобную трансформацию не исключает. Приведу два последних предложения статьи: «Рыночная трансформация под прикрытием левых лозунгов и популистской диктатуры. Почему бы нет?»

Вера в реформаторский потенциал диктаторов и автократов на постсоветском пространстве — явление не новое. Она свойственна не только отдельным представителям экспертного сообщества, но и людям во власти и при власти, причем явление это массовое. Так, согласно крупномасштабному исследованию «Левада-Центра» [1]
31% представителей российской элиты полагают, что под руководством Путина в стране уже осуществляется «европейский вариант модернизации». Но это по выборке в целом. Среди же людей в погонах уверены в этом 51% опрошенных.

Разговоры о возможности подобного типа модернизации, как правило, не обходятся без ссылки на Пиночета (другие примеры почему-то не приводятся). Не ставя под сомнение чилийский опыт, следует заметить, что такая фундаментальная особенность отечественной политико-экономической модели, каковой является неразделенность собственности и власти, в Чили на момент начала реформ отсутствовала. Поэтому, если Беларусь и достигнет успеха на тернистом пути реформ под руководством авторитарного лидера, то ей придется выступить в качестве первопроходца.

Здесь очень важно определиться с терминами. В чем заключаются отличия между реформированием, модернизацией и трансформацией? Проще всего разобраться с трансформацией. Любое устойчивое изменение — трансформация. И в этом смысле белорусский режим не только способен к трансформации, но и непрерывно ее осуществляет, хотя в экспертном сообществе по поводу последнего утверждения существуют и иная точка зрения (об этом см. ниже).

Добавление к существительному «трансформация» прилагательного «рыночная» сближает образовавшийся тендем с понятием «модернизация», но однозначности при этом не добавляет. Все дело в том, что в широком смысле модернизация понимается как достижение современности, т. е. комплекс социальных, политических, экономических и культурных процессов. В более же узком, это понятие сводится к техническому перевооружению предприятий.

Широкая трактовка понятия «модернизация» вплотную сближает его с понятием «реформирование», а суть последнего (по Хантингтону) заключается в перераспределении власти от центра к периферии. В свою очередь понятие «власть» также не следует ограничивать обыденными представлениями. Если государство, к примеру, снижает налог на прибыль, то тем самым оно передает часть своей власти непосредственным плательщикам данного налога (наделяет их властью распоряжаться большей частью прибыли по собственному усмотрению). Как видим, разобраться в круговороте, казалось бы столь однозначных понятий, не так-то просто, а тем более уяснить, какое из них следует использовать при описании нынешних и грядущих изменений белорусского режима.

Но вернемся к статье Валерия Карбалевича. В самом ее начале автор приводит длинный перечень оценок, которые эксперты щедро раздавали первому президенту Беларуси в 1994 г. Все они сводились к тому, что «созданная Лукашенко модель мобилизационной экономики по причине своей неэффективности неизбежно приведет к острому экономическому, затем и социально-политическому кризису со всеми вытекающими отсюда последствиями». Практика, как известно, подобные оценки не подтвердила, и соответствующие последствия, которым было положена «отсюда» вытекать, так «отсюда» и не вытекли.

Зафиксировав факт «не вытекания» предсказанных последствий, Валерий Карбалевич из прошлого (перескакивая через настоящее) устремился в будущее: «Можно было бы долго обсуждать проблему, как плохо эксперты знают белорусское общество, а экономисты не смогли правильно оценить жизнеспособность созданной Лукашенко социально-экономической модели, ресурсы ее выживания и развития. Но гораздо интереснее вопрос о перспективах белорусской модели».

Есть такая классическая школьная задача про путника, который вышел из пункта А в пункт Б. Над своеобразным вариантом этой задачи вот уже не первый десяток лет бьются и белорусские эксперты. При этом по умолчанию принято считать, что координаты начального и конечного пунктов известны, и проблема сводится к препятствиям, которые следует преодолеть на пути.

Если от абстрактных пунктов А и Б перейти к реальной Беларуси, то за исходную точку эксперты традиционно принимают социалистическое государство, а за конечную — дружную европейскую семью народов. В свою очередь, это самое социалистическое государство обычно рассматривается в качестве исторического казуса, возникшего в силу стечения чрезвычайных обстоятельств в 1917 г., когда большевикам удалось прервать общемагистральный этап «развития капитализма в России».

С моей точки зрения, подобный упрощенный взгляд на прошлое и порождает проблемы в настоящем при очередной попытки определить будущее. Так было в 1994 г. Так продолжается и сегодня. Для того, чтобы «связь времен» не прерывалась, факты необходимо рассматривать под углом определенной теории. Белорусские эксперты в качестве такой теории, как правило, используют представления разработанные на Западе о западном же обществе. В рамках этих представлений и выстраиваются логические либерально-рыночные цепочки: реформы — эффективная экономика — рост благосостояния — социальная стабильность и т. д.

Но за последние десять лет разработаны совершенно иные теоретические модели, авторы которых пытаются осмыслить специфику советского и досоветского развития. В первую очередь я бы отметил теорию раздаточной экономики Ольги Бессоновой, теории административного рынка и ресурсного государства Симона Кордонского, а также «Русскую Систему» Юрия Пивоварова. Большой теоретический вклад в понимание специфики развития постсоветского общества вносит и коллектив социологов «Левада-Центра».

Самое интересное заключается в том, что перечисленные теоретические концепции не противоречат друг другу. В максимально упрощенном виде их суть можно свести к следующему: развитие рассматривается как циклический процесс усиления и ослабления государства. На стадии усиления способность государства концентрировать ресурсы для их последующего распределения возрастает, на стадии ослабления происходит обратный процесс, при этом активно осваиваются рыночные элементы, что приводит к социальному расслоению, росту коррупции и т. п. рыночным последствиям, постепенно доводящим систему до общего хаоса. Потом цикл повторяется, но новое государство не является полной копией своего предшественника. Оно «творчески» перерабатывает успевшие внедриться, рыночные элементы.

Горбачевскую перестройку и следует рассматривать в качестве классической фазы ослабления государства. Выход из нее заключался не в либеральных реформах, а в усилении государства, что и произошло на деле. Обратимся к цифрам (табл. 1).

Таблица 1.

Индекс потребительских цен напрямую зависит от способности государства собирать доходы и ограничивать аппетиты лоббирующих групп при их распределении. Как первое, так и второе эффективно может осуществлять только сильное государство. Табл. 1 позволят нам наглядно проследить успехи белорусского государства в борьбе с инфляцией. Параллельно росла и доля консолидированного бюджета в ВВП страны.

Скачек произошел в 2003 г., когда заработал «белорусский нефтяной оффшор», и Беларусь стала фактически присваивать часть российской нефтяной ренты за счет беспошлинного ввоза нефти из России. Для нас важно отметить, что получив дополнительный источник доходов, государство не пошло на снижение налогов с целью создания более благоприятного условия для развития бизнеса, а поступило с точностью до наоборот.

Концентрация ресурсов с целью их дальнейшего перераспределения является важнейшей функцией раздаточного государства. Обратите внимание на то, как скачкообразно выросли розничный товарооборот и реальная денежная заработная плата в годы президентских выборов и год снятия ограничений по количеству сроков, которые может занимать одно лицо на посту президента (табл. 2). При этом в 2001 г., когда «белорусский нефтяной оффшор» еще не заработал, государство было вынуждено сократить инвестиции и, в частности, снизить темпы жилищного строительства.

Таблица 2. Индекс основных социально-экономических показателей (в сопоставимых ценах, в процентах к 1990 г.)

Динамика «перестроечного» ослабления государства и его последующего усиления хорошо просматриваются и на структуре денежных доходов и расходов населения (табл. 3). В фазе кризиса заметно увеличились доходы от собственности и скачкообразно выросли доходы от предпринимательской деятельности. Одновременно снизились обязательные платежи и взносы. Однако по мере усиления государства данные тенденции были остановлены, и постепенно процессы пошли в обратном направлении.

Таблица 3. Структура денежных доходов и расходов населения

Белорусско-российский кризис, разразившийся в январе 2007 г., дает основания предполагать, что фаза усиления государства завершилась. Все возможности для дальнейшей концентрации ресурсов исчерпаны, более того, постепенно начинает разворачиваться обратный процесс.

В этой связи интересно обратиться к двум ноябрьским выступлениям Лукашенко. В начале месяца он выступил на Первом съезде ученых, а в конце — перед региональными «вертикальщиками» на семинаре по проблеме малых городов.

Время для проведения съезда было выбрано неслучайно. Этап «наведения элементарного порядка в стране закончился» (в смысле, основные финансовые потоки взяты государством под контроль, и дополнительная концентрация ресурсов уже невозможна). И тут хочешь-не хочешь, но государству приходится опираться на «мозги, науку, образование». Следует согласиться с Лукашенко, что в условиях авторитарного белорусского режима «такого еще никогда не было».

Провозгласив опору на «мозги», что же смогло предложить государство взамен их обладателям? Обратимся к первоисточнику: «Настало время, извините, скажу непопулярно в этой аудитории, капитального спроса с ученых за результат. Это сказано жестко, но честно и откровенно, прямо вам в глаза. В этом особенность и важность для вас нынешнего момента». После такой откровенности хочется еще раз процитировать Валерия Карбалевича: «Рыночная трансформация под прикрытием левых лозунгов и популистской диктатуры. Почему бы нет?».

Тема ужесточения спроса была продолжена и на семинаре: «Именно персональная ответственность должна стать основным механизмом, который поможет бороться с негативом и успешно решать поставленные задачи. При этом хочу предупредить, что жаловаться на Премьер–министра, на Правительство за жесткий спрос категорически запрещается. Я буду слушать вас по всем вопросам, но только не по вопросу жесткого спроса и доведения более высоких показателей».

Какие еще выводы можно сделать, ознакомившись с текстом доклада?

Во-первых, главным субъектом модернизации по-прежнему остается бюрократия. Лукашенко по этому поводу высказался предельно конкретно: «Данный семинар очень важен не только с точки зрения учебы, но и с точки зрения постановки задач. Мы их здесь четко поставили и будем всю нашу административную машину направлять на реализацию». Поэтому не стоит удивляться тому факту, что на семинаре отсутствовали представители бизнеса. Они не являются частью административной машины, они лишь продукт ее функционирования, ибо «Местная власть должна стать организатором предпринимательства в своем городе».

Во-вторых, оценивать работу бюрократии по организации предпринимательства на местах будет не население, и не сами предприниматели, а, как это нетрудно догадаться, лично глава государства. Естественно, оценивать подчиненных он будет по собственным критериям, которые он тут же «откровенно назвал».

В-третьих, «активизировать энергию и инициативу населения малых городов и поселков» предлагается с использованием «налаженной системы идеологической работы», причем, данное направление в докладе названо «главным». Обращение к идеологии означает, что наверху неспособны признать в полном объеме право населения на собственные интересы, поэтому и приходится, как в добрые советские времена, ставить задачи, а потом разворачивать мобилизационные кампании по их выполнению.

В-четвертых, понимая неподъемность проблемы малых городов в условиях дефицита ресурсов, Лукашенко заявил, что готов поделиться властью как с «вертикальщиками», так и с предпринимателями. Первым обещано направить в местные бюджеты налоги, которые платят малые предприятия, а вторым льготные условия «для создания в регионах, малых и средних городских поселениях новых, современных производств».

Последний пункт — самый важный. Он полностью укладывается в либеральную логику. Но если он будет реализован, а за ним последуют и другие шаги в том же направлении, то каковы будут последствия? Вопрос непростой, однако, пытаясь найти на него ответ, следует помнить, что развал Советского Союза начался с хозрасчета. Его внедрение привело к социальному расслоению в пользу руководителей предприятий. Иного и не могло случиться, потому что любые либеральные послабления в условиях отсутствия контроля за деятельностью чиновников со стороны гражданского общества приводят к росту коррупции и прямому воровству государственных ресурсов. Все это мы и наблюдали в годы перестройки.

И в заключение следует отметить, что рассматривая перспективы трансформации «белорусской модели» (Валерий Карбалевич, безусловно, прав — занятие это достаточно интересное), мы все время сужаем объект исследования до понятия «режим». Но ни один политический режим не висит в воздухе, он всегда образует неразлучную пару с обществом и в отрыве от него сам по себе (и сам для себя) трансформироваться не способен. Разумеется, определенный люфт между режимом и обществом всегда существует, но его не следует преувеличивать.

10-12 сентября 2007 г. в Киеве состоялась международная конференция «К новому видению Беларуси», организованная Белорусским институтом стратегических исследований (BISS). В качестве «затравки» для дискуссии организаторами конференции была высказана следующее утверждение: «В Беларуси подходит к концу трансформационная „пауза“, в которой страна пребывала с 1994 года. Способность белорусских властей сохранять экономическую и социальную стабильность и предоставлять населению приемлемый уровень жизни на основе только частично модифицированной советской модели обуславливало низкий общественный спрос на политические и экономические альтернативы развития.

Ситуация изменилась в результате белорусско-российского нефтегазового конфликта зимой 2006–2007 гг. Повышение цен на нефть и газ не привели к немедленному коллапсу сложившейся в стране социально-экономической модели, но наглядно продемонстрировало как белорусским элитам, так и обществу в целом неизбежность ее коренного пересмотра. Это открывает отсутствовавшее ранее окно возможности представления обществу экономических и политических альтернатив».

Оставим «паузу» на совести экспертов BISS, ибо за бурным 94 в стране последовали не менее бурные 95 и 96 гг., но не в этом дело, куда важнее понять, появился ли в обществе спрос на экономическую и политическую альтернативу. За предыдущую многовековую историю подобное ни разу не было зафиксировано. В ходе очередного хаоса (перестройки) всегда возникал спрос на альтернативную личность, которая могла бы эффективно проводить старую политику (Лукашенко — альтернатива Кебича).

Для формирования альтернативы, о которой говорят эксперты BISS, за годы «паузы» должна была произойти существенная трансформация белорусского общества. К сожалению, автору данной статьи не известны исследования, содержащие свидетельства подобной трансформации, доступные же любому желающему результаты исследований НИСЭПИ [2], подтверждают скорее обратное.

Картина из всего вышесказанного получилась мрачноватая, поэтому я попытаюсь добавить, хоть и один, но жизнерадостный мазок.

Циклы, в логике которых развивается Беларусь, не является его собственным ноу-хау, они позаимствованы в России на основании лицензии, выдаваемой в качестве обязательного приложения в рамках когда-то единого государства. Сегодня эта обязательность формально отпала, и России приходится ее поддерживать за счет многомиллиардных дотаций. Это свидетельствует о том, что самостоятельно подобная система в границах Республики Беларусь устойчиво воспроизводится не может. Поэтому у вышедшего из пункта А белорусского путника сегодня появился выбор.

[1] Л. Д. Гудков, Б. В. Дубин, Ю. А. Левада. Проблема «элиты» в сегодняшней России. Фонд Либеральная миссия. М. , 2007. С. 108.
[2] www.iiseps.org

Обсудить публикацию