Макроэкономическая ситуация: курс в неизвестность под парусом внешнеторгового чуда

Дмитрий Крук

Резюме

2021 год оказался весьма противоречивым в разрезе экономики. При оценке по ключевым макроэкономическим индикаторам его следовало бы признать относительно успешным. Рост выпуска в 2.3% хоть и не столь высок, но позволил завершить ковидную рецессию. Большинство показателей макроэкономической и финансовой стабильности значимо улучшились. Среди них одной из немногочисленных проблемных зон явилась инфляция. Рост цен ускорился и устойчиво переместился в диапазон вблизи 10%.

Все указанные позитивные тренды обеспечивались сохранением и даже усилением внешнеторгового чуда – чрезвычайно благоприятной среды для беларусской внешней торговли. Однако благостный фон во многом был обманчив. Это связано с институциональным регрессом и усилением санкционного давления, что ослабило потенциал роста.

В отчётном году эффекты санкций ещё не успели проявиться в полной мере. Но в отношении будущего они сформировали гигантскую неопределённость и широкий перечень угроз для беларусской экономики.

Тенденции:

Отголоски ковидной рецессии и слабость среды роста

В начале 2021 года ближайшие перспективы виделись очень размытыми. С одной стороны, второе полугодие 2020 года прошло под знаком быстрого восстановления внешнего спроса, который начал вытягивать Беларусь из ковидной рецессии. Этому также способствовали согласованные цены и условия по покупке российских энергоносителей, в первую очередь газа. С другой стороны, внутренний спрос оставался в угнетённом состоянии при отсутствии структурных предпосылок для реинкарнации его роста.

Наиболее проблемно в этом плане выглядела ситуация с инвестиционным спросом. Перспективы роста расходов домашних хозяйств на конечное потребление выглядели несколько лучше: их рост мог опираться на восстановительные эффекты. Но для того чтобы их подстегнуть, необходимы первичные импульсы роста, которым неоткуда более взяться, кроме как извне.

Таким образом, перспективы роста так или иначе упирались в состояние внешнего спроса, сохранение которого на уровне начала года сулило рост выпуска вблизи 1.5% по итогам года. Значимое дальнейшее улучшение внешней конъюнктуры могло повысить выпуск до 2.0–2.5%, тогда как ухудшение сулило нулевой рост либо даже умеренную рецессию.

Системные риски и желание властей укрыться от них

На повестке 2021 года, вдобавок к представленной выше нерадужной картине, обозначилось большое количество системных угроз. Так, в период пандемии у многих госпредприятий серьёзно обострилась хроническая проблема долговой обременённости. Поэтому в начале года вполне вероятным виделся сценарий разрастания долгового кризиса. Другими актуальными угрозами явились санкции (как напрямую в отношении Беларуси, так и в отношении России), усугубление политического кризиса, миграция, новые шоки в глобальной экономике.

Для нейтрализации угроз такого порядка необходимы меры институционального характера. Однако после периода селективной либерализации 2015–2018 годов у властей выработалась на них аллергия. В экономической политике всё более явно проявлялся приоритет краткосрочных горизонтов и решений, относящихся к «здесь и сейчас». Институциональные вопросы если и затрагивались, то вынужденно и по касательной.

Осязаемая угроза долгового кризиса вынудила власти вновь попытаться найти хотя бы частичное решение этой проблемы. Искомый механизм должен быть одновременно безболезненным для предприятий и для перспектив финансовой стабильности страны, а также он должен позволить избежать визуализации де-факто понесённых убытков.

Не найдя возможности изобрести невозможное, власти начали селективно решать долговую проблему в наиболее тяжёлых и острых случаях. В начале 2021 года таковым признан Беларусский металлургический завод (БМЗ).1 Эквивалент USD 620 млн долгов предприятия трансформирован в долг перед бюджетом. При этом долг БМЗ реструктуризирован по срокам погашения и конвертирован из иностранной валюты в национальную. Соответствующие облигации, за которые бюджет выкупил долг у банков, остались валютными, что означало принятие бюджетом на себя валютного риска.

Наконец, часть долгов БМЗ перед банками была списана, погашена с дисконтом и трансформирована в долю банков в предприятии. По своим масштабам (около 1.3% ВВП), количеству задействованных инструментов и результатам (в виде перекладывания рисков и потерь на бюджет и банки), данный эпизод явился уникальным в практике расчистки долгов в Беларуси.

Кейс БМЗ стал отчасти эталонным (указ № 391) для общего механизма, который обеспечивает перевод плохих долгов в хорошие за счёт их реструктуризации и организации новых стандартов менеджмента на предприятиях-должниках. Таким образом власти надеялись избежать признания масштабных убытков, а там, где они тем не менее окажутся заметны, их должен будет принять на себя бюджет.

Пакет углубленной интеграции – попытка заткнуть экономические и политические бреши

В 2021 году осуществлён очередной шаг российского налогового манёвра. Для Беларуси это означало, что входная цена российской нефти повысилась с примерно 82.5 до 88.9% от рыночного уровня. Однако денежный эквивалент нефтяной субсидии оставался близок к уровню 2020 года (за счёт роста объёмов нефтепереработки и рыночного уровня цен на нефть). Поэтому влияние налогового манёвра оказалось не столь явным.

С одной стороны, это позволяло поддерживать функционирование экономических механизмов, завязанных на нефтепереработку. Но, с другой стороны, все они барражировали вблизи критически допустимого уровня, и поддержание их жизнеспособности затребовало дополнительных мер настройки (механизм вычета акцизов при реализации топлива на внутреннем рынке, повышение цен на топливо и др.).

Исходя из этого, в 2021 году нефтеперерабатывающие заводы, вероятно, работали с рентабельностью вблизи нуля (точная статистика перестала публиковаться после введения западных санкций). Нефтяная подпитка для бюджета и торгового баланса оказалась вблизи исторического минимума. Следующая итерация налогового манёвра (в 2022 году) при прочих равных условиях с высокой вероятностью приведёт к переходу черты допустимого как на микро-, так и на макроуровне и/или потребует существенного пересмотра механизмов функционирования индустрии.

Такое положение дел в нефтепереработке, усиливающийся санкционный фон и нарастающая политическая изоляция Беларуси со стороны западных стран подвигли беларусские власти на подписание пакета соглашений с Россией об углубленной интеграции. Для Беларуси ключевыми в этом пакете являются так называемые союзные программы по торговле нефтью и нефтепродуктами, газом, а также «по гармонизации налогового и таможенного законодательства». Договоренности на основе этих программ де-факто подразумевают обмен: Россия идёт навстречу Беларуси по вопросам цен на газ и нефть (использует механизм обратного акциза для беларусских НПЗ, что толкуется как компенсация последствий налогового маневра) в ближайшие годы, за что Беларусь обязуется заключить межгосударственные соглашения в области взимания косвенных налогов и в таможенной сфере. Соответствующие программы увязаны между собой и по механике, и по срокам реализации.

Прочие 25 программ затрагивают практически все сферы и области экономики. В совокупности стандарты в соответствующих сферах можно рассматривать как институциональный базис экономики, они формируют рамки дозволенного и правила игры. Содержание программ в этих сферах сводится к тому, что Беларусь должна будет принять и адаптировать у себя соответствующие российские стандарты.

Внешнеторговое чудо – целитель симптомов экономических недугов

В 2021 году главным генератором экономической активности явился внешний спрос, который вытянул беларусскую экономику из ковидной рецессии и обеспечил рост. Внешнеторговое чудо складывалось из трёх составляющих: (1) бурный рост экспорта, физический объём которого достиг исторического пика; (2) ослабленный рост физического объёма импорта; (3) значимое улучшение условий торговли (соотношение цен экспорта и импорта), особенно во втором полугодии.

Бурный рост экспорта широкого спектра товаров начался ещё в 3-м кв. 2020 года. По большинству товарных групп физические объёмы экспорта достигли своего предковидного объёма на рубеже 2020–2021 годов. Далее можно было ожидать ослабления восстановительного эффекта. Однако особенности постковидной конъюнктуры в мире и ряд специфических эффектов обусловили дальнейший бурный рост спроса на беларусские товары.

В 2021 году физобъём экспорта по отношению к предыдущему году вырос на 9.9% (при оценке его трендового равновесного темпа прироста около 2.0% в год). Тогда как при сравнении между точкой минимума в 2020-м и точкой максимума в 2021 году прирост составил гигантские 47.5%.2

Ключевыми для объяснения такой динамики видятся пять факторов.

  1. В период эпидемии COVID-19 структура глобального спроса сильно сместилась от услуг к товарам. Эту новую нишу не всегда могли оперативно заполнить доминирующие игроки рынков (напр. ввиду ограниченности производственных мощностей или комплектующих). Те производители, у которых имелся в наличии готовый товар, или же они могли изготовить его в сжатые сроки, получали значимые конкурентные преимущества.
  2. В период ковида произошёл разрыв многих устоявшихся логистических и транспортных цепочек. Соответствующие перебои и зачастую хаос в налаживании новых механизмов обусловили резкий рост цен на логистические и транспортные услуги. Способность производителя доставить покупателю свой товар быстро и по относительно низкой цене явилась серьёзным конкурентным преимуществом. Особенности производства и ведения бизнеса многими беларусскими производителями, которые обычно рассматривались как изъяны для внешней конкурентоспособности – низкая степень интернационализации производственных цепочек и удалённость от морских путей поставок, – неожиданно оказались сильными сторонами.
  3. На фоне роста цен на многих рынках потребители смещали свой спрос в более низкие ценовые сегменты. Эта тенденция также оказалась благоприятной для беларусских производителей, поскольку зачастую они оперируют именно в таких сегментах.
  4. В постпандемический период на просторах СНГ рос спрос на продовольствие. Этот сам по себе позитивный стимул для беларусского сельского хозяйства генерировал аналогичный эффект и для смежных отраслей. К примеру, рос спрос на продукцию сельскохозяйственного машиностроения, удобрения и пр.
  5. На фоне возврата к привычным объёмам экспорта нефтепродуктов и калийных удобрений сработал эффект низкой базы.

Наряду с позитивной динамикой экспорта важные метаморфозы происходили и с импортом. С одной стороны, по сравнению с 2020 годом он вырос на 5.2%, с другой – имелись основания ожидать его куда более стремительного роста.

Традиционно в беларусской экономике, при прочих равных условиях, физические объёмы экспорта и импорта идут нога в ногу. Упрощённо можно сказать, что объём экспорта в значительной мере предопределяет импорт, поскольку экспортируются преимущественно одни и те же товары, производство которых подразумевает стабильную долю импортного сырья, материалов, комплектующих. Соответственно, бурный рост физобъёма экспорта должен был привести к пропорциональному росту физобъёма промежуточного импорта. Однако в реальности рост последнего оказался очень скромным, он даже не восстановился до уровня предковидного 2019 года (составил около 95%). Тогда как экспорт превысил свой предковидный уровень на 13.5%.

В структуре промежуточного импорта основной вклад в его ослабленную динамику обеспечивался неэнергетическими товарами. Некоторый вклад в ослабленный рост импорта внесли также потребительские и отчасти инвестиционные товары.

Наконец, со второго полугодия 2021 года всё более явно проявлялась ещё одна составляющая внешнеторгового чуда – улучшение условий торговли (соотношения экспортных и импортных цен). Рост экспортных цен обусловливался ростом мировых цен на многие сырьевые товары, а также интенсификацией логистических проблем в глобальной экономике. Цены импорта при этом росли меньшими темпами. Ключевым демпфером их роста вновь явились специфические условия закупки российских энергоносителей.

Санкции – удар по настоящему и будущему

К середине 2021 года санкции западных стран усилились и перешли на качественно более высокий уровень. Во-первых, механизм селективных санкций затронул отдельные системно значимые финансовые и нефинансовые компании. Так, в SDN-лист США включён «Беларуськалий», а санкции Евросоюза распространились на БеларусБанк, БелАгроПромБанк и БелИнвестБанк.

Во-вторых, впервые в отношении Беларуси задействован (со стороны Евросоюза и Великобритании) механизм секторальных санкций, предусматривающий запрет в отношениях с Беларусью на экспорт/импорт отдельных групп товаров. Причём в перечень таких товаров сразу попали нефтепродукты и частично калийные удобрения. Кроме того, санкции в отношении крупнейших банков можно трактовать как секторальные финансовые.

В-третьих, различные страны всё в большей степени начали согласовывать между собой меры санкционной политики. С учётом разной механики имплементации, такая координация явилась важной предпосылкой результативности санкций.

Своего рода амортизатором санкций на новом уровне явилась растянутость сроков их имплементации до конца 2021 года. Поэтому основные эффекты санкций следовало ожидать лишь на стыке 2021–2022 годов.

К концу года санкционное давление нарастало, что явилось реакцией на спровоцированный беларусскими властями миграционный кризис. Приняты новые пакеты селективных санкций, которые затронули системно значимые компании. Так, под ограничения Евросоюза попали: «Белавиа», «Белоруснефть», «Белшина», «ГродноАзот», под санкции США – Белорусская калийная компания и «Славкалий». Кроме того, США усилили санкции в отношении беларусского госдолга. Наконец, в самом конце года обозначилось стремление Литвы в условиях санкционного фона расторгнуть договор на транзит по её территории беларусского калия.

Санкционные пакеты в том виде, в котором они сформировались к концу года, затрагивали около 13.5% всего беларусского экспорта. Их потенциальный эффект угрожал потерями выпуска около 8% на горизонте 2–4-го кв., с разрастанием впоследствии до примерно 12%. Вместе с тем в краткосрочной перспективе за счёт постпандемического роста увеличились шансы на то, что товары, которые нельзя больше сбыть в западных странах, удастся экспортировать в третьи страны. Финансовые санкции в большей мере виделись угрозой конкурентоспособности и устойчивости финансового сектора в относительно отдалённой перспективе, а не немедленным ударом.

В целом, санкции явились новым крайне важным фактором для беларусской экономики, они снизили потенциал роста экономики и подорвали её устойчивость. Но в 2021 году механизмы внешнеторгового чуда перевешивали эффект санкций. Более того, такая ситуация вполне может сохраняться ещё какой-то период.

Инфляционный всплеск и противоречия в экономической политике

Со второй половины 2020 года в Беларуси обозначилась тенденция на ускорение инфляции. Однако в отличие от предыдущих лет Нацбанк игнорировал инфляционную динамику, что, вероятно, связано со смещением приоритетов экономической политики властей. Ярко выраженная в предыдущие пять лет приверженность ценовой стабильности ослабела, а приоритет всё в большей мере смещался в сторону соображений поддержки выпуска.

Логика монетарной политики, набор её целей и инструментов подстраиваются под конъюнктурные соображения. Так, в 2021 году упрочился трек едва ли не ручного регулирования ликвидности в банковской системе наряду с ослаблением роли процентной ставки в качестве соответствующего инструмента. В течение года процентная ставка повышалась лишь единожды до уровня 9.25%, что близко к показателям фактической инфляции.

Таким образом, на ранних этапах инфляционные импульсы не были погашены. За счёт механизма инфляционных ожиданий они перешли в самоподдерживающийся режим. Ближе к концу года, когда повысилось внешнее ценовое давление – что являлось оборотной стороной медали внешнеторгового чуда, – инфляция закрепилась вблизи 10%-й отметки.

Приемлемые макроэкономические итоги года, гигантская неопределённость будущего

По итогам 2021 года макроэкономические показатели выглядели относительно привлекательно, особенно по сравнению с ожиданиями в начале года. Выпуск вырос на 2.3%, что означало не просто завершение ковидной рецессии, но и рост относительно доковидного уровня (на 1.6%). В структуре спроса ключевой вклад в прирост выпуска обеспечивался чистым экспортом (2.7 процентного пункта) и конечным потреблением домашних хозяйств (2.3 п. п.), тогда как вклад валового накопления основного капитала оказался отрицательным (–1.5 п. п.).

В отраслевом разрезе среди главных доноров роста: обрабатывающая промышленность (1.4 п. п.), информация и связь (0.7 п. п.), энергетика и торговля (по 0.4 п. п.) и здравоохранение (0.2 п. п.). Снижение выпуска и, соответственно, отрицательный вклад в общую динамику демонстрировали: строительство (–0.8 п. п.), сельское хозяйство (–0.4 п. п.), а также финансовая и страховая деятельность (–0.2 п. п.).

Помимо влияния на динамику роста, внешнеторговая конъюнктура обеспечила привлекательные значения внешней и фискальной позиций, что позволило избежать напряжения с обслуживанием госдолга, а также по ряду характеристик укрепило финансовую стабильность. Состояние счёта текущих операций оказалось лучшим за всю суверенную историю, продемонстрировав профицит в размере 2.7% ВВП.

В течение года практически не изменялись индикаторы номинального обменного курса. В реальном выражении, за счёт инфляционной динамики, рубль в течение года несколько укрепился. Консолидированный бюджет, вопреки допускаемому в течение года властями существенному дефициту (до 3.5% ВВП), исполнен лишь с мизерным, практически нулевым, дефицитом. Более того, бюджет сектора госуправления (то есть с учётом ФСЗН) исполнен даже с небольшим профицитом.

Столь благоприятная ситуация с внешней и фискальной позициями позволила беспроблемно погасить на чистой основе небольшую порцию внешнего госдолга (USD 336 млн) и обслужить сохраняющуюся часть. При этом золотовалютные резервы (ЗВР) страны за год выросли почти на USD 1 млрд (12.8%), до USD 8.5 млрд, что близко к уровню исторического максимума.

Наряду с описанными выше тенденциями важную роль в динамике ЗВР сыграли полученные Беларусью в рамках общего распределения специальные права заимствования (SDR) – специальный резервный актив МВФ. В соответствии со своей квотой Беларусь получила SDR 653.2 млн (около USD 930 млн), которые и стали частью ЗВР. Но для Беларуси де-факто реализовать своё право использования этих средств (в соответствии с процедурами МВФ) практически нереально на фоне санкций и политической изоляции. В этом смысле рост ЗВР, математически практически идентичный величине полученных SDR, можно рассматривать как не в полной мере соответствующий реальности.

Некоторое улучшение финансовой ситуации имело место также на микроуровне. За счёт роста выручки улучшились финансовые показатели в реальном секторе, снизилась его долговая обременённость. Вместе с тем ограничение публичного доступа к соответствующей статистике не позволяет оценить, насколько значим этот прогресс, особенно в секторе госпредприятий.

По итогам года весьма позитивно выглядели также макропоказатели доходов населения и рынка труда. Средняя реальная заработная плата выросла на 4.4%, значимо опередив темп роста выпуска. При этом сохранился тренд на поступательное снижение уровня безработицы, которая по итогам года составила 3.9% (4.0% в 2020 году).

На первый взгляд, единственным мазком дёгтя в общей макроэкономической картине года оказался лишь показатель инфляции. Однако при более углубленном анализе можно обнаружить ещё целый ряд тревожных тенденций.

Так, вопреки росту экономической активности по-прежнему быстрыми темпами снижалась занятость (примерно на 1.3% за год). Наряду с вкладом демографических факторов, в этой тенденции можно усмотреть и попытки фирм урезать чрезмерно раздутые трудовые издержки. Данную гипотезу подтверждает и исторический антирекорд года – показатель количества новых созданных рабочих мест. Такое поведение фирм указывает на то, что рост воспринимался ими как скорее временная и негарантированная ситуация.

Оснований для такого восприятия много. С высокой вероятностью внешнеторговое чудо рано или поздно ослабнет, а его негативные эффекты (инфляционное давление, логистические перебои) возрастут. К концу года усилится санкционный фон, и это даёт основания полагать, что вскоре его влияние начнет перевешивать позитивную внешнюю конъюнктуру.

Более того, негативные макротенденции проявились уже во втором полугодии. Рост выпуска вначале затух, а к концу года даже сменился падением. Инфляция продолжала ускоряться. Власти при этом не выказывали сигналов, что готовы к политической оттепели, что могло бы благоприятно сказаться на экономических перспективах. Наоборот, происходило ужесточение политической риторики и внутренних репрессий. В отношении визуализировавшихся масштабных рисков власти сохраняли в основном шапкозакидательские настроения.

В результате, на рубеже 2021–2022 годов уровень неопределённости зашкаливал. Значительно увеличилась разбежка количественных и качественных характеристик сценариев дальнейшего развития, сопоставимых по вероятности: от сохранения слабого роста на основе внешнеторгового чуда до глубокой и продолжительной рецессии наряду с финансовым кризисом ввиду санкций и структурных изъянов национальной экономики.

Заключение

В 2021 году в качестве ключевых можно выделить три фактора макроэкономической динамики: (1) стагнационную внутреннюю среду с нотками рецессионности; (2) нарастающее санкционное давление; (3) внешнеторговое чудо. С точки зрения ключевых макроэкономических индикаторов, внешнеторговое чудо уверенно перевесило влияние первых двух. Поэтому по итогам года выпуск превысил предковидный уровень, а большинство индикаторов макроэкономической стабильности значимо улучшились. Главной макроэкономической проблемой года отмечена ускорившаяся инфляция.

В событийном плане год примечателен переходом санкционной политики западных стран в новое качество. Из селективных и символических санкции начали превращаться в секторальные и системные. Институциональная среда на этом фоне регрессировала, а слабый потенциал долгосрочного роста ослаб в ещё большей мере. Повестка институциональных и структурных изменений практически сошла на нет.

В 2021 году санкции проявились в основном в виде негативного информационного эффекта. Они лишь незначительно подтачивали экономическую активность. Но с прицелом на будущее их роль очень велика. Для национальной экономики санкции сгенерировали целый перечень серьёзных рисков. На фоне большого количества системных изъянов беларусской экономики это задаёт гигантскую неопределённость будущего. На начало 2022 года равновероятным видится как сохранение слабого роста за счёт внешнеторгового чуда, так и нырок в глубокую и продолжительную рецессию.