Общественное мнение: ощущение нестабильности усиливается

Олег Манаев

Резюме

В 2016 году ощущение нестабильности в Беларуси усилилось. Это затронуло миллионы людей и почти все сферы общественной жизни – экономику, социальную структуру, внутреннюю и внешнюю политику. Самые важные политические акции, проведённые как властями, так и оппозицией, включая Всебелорусское народное собрание и Национальный конгресс, а также парламентские выборы, в общественном мнении так и не стали механизмом, компенсирующим ощущение нестабильности. Возможно, поэтому главной стратегией властей явилось стремление корректировать не столько свою политику, сколько само общественное мнение, причём осуществлялось это в форме борьбы с теми, кто общественное мнение выражает. В эту борьбу оказались вовлечены не только традиционные участники – власть и оппозиция, но и гражданское общество, которое также оказалось расколотым.

Тенденции:

Главная характеристика экономического самочувствия – нестабильность

Как отмечалось в Белорусском ежегоднике 2016,1 после кризиса 2011 года реальные располагаемые доходы белорусов росли довольно интенсивными темпами: только за 2013 год рост составил 17.2%. Однако 2014-й явился началом «тощих годов» и характеризовался практически нулевым ростом доходов. В 2015 году наблюдалось падение реальных доходов на 5.4%, реальной зарплаты – на 3.8%, в 2016 – на 7.3 и 4.0% соответственно. При этом если нулевой рост доходов 2014 года незначительно повлиял на оценки белорусами своего материального положения и на их ожидания, то падение в 2015–2016 годах повлияло, и весьма заметно.2

В июне 2016 года (последний опрос НИСЭПИ) на улучшение материального положения указали только 7.6% опрошенных, на его неизменность – 44.2%, ухудшение – 46.1% (ещё в марте 2014 года соответствующие значения составили 10.1, 63.3 и 25.2%). Средний размер доходов (включая зарплаты, пенсии, пособия и др. приработки), который приходился на одного члена семьи в предшествующем опросу месяце, составил USD 170 (в июне 2015 – USD 240).

Более 80.0% опрошенных отметили, что белорусская экономика находится в кризисе (в марте 2014 – 54.6%), причём только 27.8% согласны с тем, что причины кризиса внешние, а 45.7% указали внутренние причины. Наиболее острыми проблемами, стоящими перед страной и её гражданами, 73.2% назвали рост цен, почти 55.0% – безработицу, более 52.0% – обнищание населения, 47.6% – спад производства. По мнению большинства респондентов, во всех соседних странах, за исключением воюющей Украины, уровень жизни выше, чем в Беларуси.

Оценивая указ президента о повышении пенсионного возраста, только 19.0% опрошенных согласились с тем, что его следовало повысить, «чтобы увеличить пенсии»; 70.5% считают, что повышать пенсионный возраст не следует, «поскольку многие не доживут до пенсии». С утверждением А.Лукашенко о том, что «твёрдое большинство нашего населения согласно с повышением пенсионного возраста», согласились 15.1%, а не согласились почти 59.0% опрошенных. С его заявлением о том, что «Беларусь в нынешней тревожной обстановке по праву считается уголком стабильности», согласилась только треть респондентов, тогда как 53.4% сочли, что «наша стабильность скорее застой, когда страна перестала развиваться».

Неудивительно, что мнение белорусов о том, как в целом развивается положение вещей в стране, ухудшается на глазах: если в марте 2014 года 40.2% отметили «в правильном направлении», 46.2% – «в неправильном», то в июне 2016 года – 29.1 vs 57.0%. Невысоким оказался и оптимизм белорусов: около 20.0% ожидали, что социально-экономическая ситуация в Беларуси в ближайшие годы улучшится, а 36.3% – ухудшится (в марте 2014 года – 24.0 vs 26.1%).

Отношение к государственной власти становится более критическим

В 2016 году количество недоверяющих основным государственным институтам превышало количество доверяющих. Как и в 2011 году, в текущем экономическом кризисе белорусы больше всего винили президента: в июне его называли главным виновником кризиса 42.3%, правительство – 35.6%, парламент – 12.8% опрошенных. Только четверть респондентов согласились с тем, что «А.Лукашенко сможет добиться успеха в борьбе с коррупцией, проведя решительную чистку рядов чиновников высшего ранга и ужесточив наказания за подобные преступления»; столько же сочли, что «ему вряд ли удастся добиться существенных успехов, потому что коррупция в Беларуси неискоренима», а более 45.0% – что «он сам зависит от коррумпированных чиновников» или даже «тем или иным образом заинтересован в ней».

Неудовлетворённость деятельностью белорусских властей касается не только социально-экономической сферы. Так, накануне 30-летия со дня Чернобыльской катастрофы только 18.9% респондентов были полностью удовлетворены тем, как белорусские власти решают проблемы устранения её последствий, а более 70.0% не удовлетворены или удовлетворены частично. Нередко неудовлетворённость, чувство социальной несправедливости переходят в обиду: почти четверть опрошенных отметили, что за последние три года представители органов власти их обижали. Только 22.5% указали, что «милиция справляется со своими обязанностями по охране общественного правопорядка, защите прав и законных интересов граждан хорошо», 47.7% – «удовлетворительно», 24.1% – «плохо».

В частности, отвечая на вопрос: «Подвергались ли вы (или ваши знакомые) когда-либо незаконным действиям со стороны сотрудников милиции?», – 16.4% опрошенных пожаловались на недостаточный профессионализм сотрудников милиции, 12.2% – на необоснованное задержание, 10.6% – на нежелание реагировать на жалобу, отказ принять заявление, 5.9% – на необоснованное или чрезмерное применение силы. По мнению 34.0% респондентов, «добиться справедливых решений в условиях нынешней белорусской судебной системы почти невозможно».

Белорусы всё критичнее воспринимают изменения социальной структуры общества, происходящие под воздействием государственной политики, когда роль представителей власти постоянно повышается, а культурной/научной элиты и простого народа снижается. Если десять лет назад 37.0% считали, что Александр Лукашенко прежде всего опирается на президентскую «вертикаль», то в июне 2016 года таковых уже было 54.4%, на государственных чиновников – соотв. 20.5 и 32.1%, культурную и научную элиту – 8.3 и 4.4%, пенсионеров – 41.4 и 21.8%, жителей села – 30.2 и 11.5%, простых людей – 34.2 и 8.2%.

В отношении государства 29.5% опрошенных указали, что «это моё государство, оно защищает мои интересы», 47.1% – «это лишь отчасти моё государство, оно недостаточно защищает интересы таких, как я», 15.2% – «это не моё государство, оно не защищает мои интересы, и я не доверяю ему». С сентября 2009 года количество тех, кто согласен с утверждением: «То, что в руках А.Лукашенко сосредоточена практически вся власть в стране, идёт на благо Беларуси», – уменьшилось с 44.4 до 31.3%, а количество тех, кто считает, что это «не даёт стране ничего хорошего», увеличилось с 36.0 до 55.5%.

В 2006 года среднее значение электорального рейтинга А.Лукашенко составило 55.6%, в первом полугодии 2016 года – 28.4%, то есть наблюдается практически двукратное снижение. «Батька» – как его называли простые люди, «белорусский Робин Гуд» – как называли его многие эксперты в 1990-х годах, «народный президент» – как он до сих пор любит себя называть, в глазах миллионов белорусов превратился в главу государственной бюрократии. В итоге, как показал опрос, проведённый в то же время центром «САТИО», почти две трети респондентов считают, что их личный выбор и поведение не влияют на что-либо в Беларуси, поскольку здесь «всё решает государство».3

Желание перемен постепенно растёт

Если десять лет назад для 53.4% опрошенных важным являлось сохранение существующего положения, а для 37.8% – его изменение, то в июне 2016 года соотношение изменилось: 25.2 vs 65.5%. Наиболее реалистичным и желательным вариантом перемен для большинства белорусов остаются выборы и референдумы, хотя их привлекательность постепенно снижается (в 2014 году их называли 50.1 и 29.4%, в 2016 – 44.1 и 26.2% соотв.), а уличных протестов вновь повышается (8.0 и 14.7% соответственно).

Растущее разочарование в политике как властей, так и оппозиции заметно и в том, как люди оценили важнейшие политические мероприятия обеих сторон в первом полугодии 2016 года – Всебелорусское народное собрание в июне и Конгресс демократических сил/Национальный конгресс в мае. Так, только 28.0% опрошенных согласились с тем, что всебелорусские народные собрания «являются высшей формой народовластия», почти половина сочла, что «это “спектакль”, который власть разыгрывает перед обществом». Только 28.2% согласились с тем, что конгрессы демократических сил «являются высшей формой выражения несогласия народа с политикой властей», и почти 45.0% сочли, что «это “спектакль”, который оппозиция разыгрывает перед обществом».

В целом потенциал протеста остаётся по-прежнему невысоким. В 2016 году среднее значение рейтинга оппозиционных политических партий составило 15.3%, а рейтинги самых известных оппозиционных лидеров оставались несоизмеримыми с рейтингом президента. Если бы в июне 2016-го состоялись выборы президента Беларуси, за Т.Короткевич проголосовали бы 5.1%, за Н.Статкевича – 4.5%, за В.Некляева и А.Милинкевича – по 3.1%, за каждого из остальных – меньше ошибки выборки.

К сожалению, независимая социология не смогла представить общественности данные опросов по результатам парламентских выборов 11 сентября 2016 года. Однако, основываясь на прежних пред- и поствыборных опросах НИСЭПИ, можно предположить, что общественное мнение реагировало на эти выборы примерно так же, как и раньше.

Так, ожидаемая явка должна была составить не менее 60.0% (на выборах в 2008 и 2012 годах голосовало две трети избирателей). За иного/независимого кандидата, вероятно, проголосовало бы меньше избирателей, чем за кандидата-сторонника А.Лукашенко, но больше, чем за кандидата-противника.

Большая часть избирателей посчитали эти выборы свободными и справедливыми, но не менее двух миллионов с этим не согласились. Хотя в новый парламент вошли два представителя демократических сил (по мнению большинства экспертов, попавших туда по воле властей, а не избирателей), вряд ли это следует расценивать как знак скорых политических изменений. И не только потому, что роль парламента в белорусской политический системе сведена к минимуму, но и потому, что массовое сознание белорусов в большей части всё ещё патриархально-патерналистское: почти две трети опрошенных сочли, что «правительство отвечает за благополучие своих граждан и оно обязано помогать людям, когда они в беде», и только 29.5% – что «люди сами отвечают за своё благополучие и они обязаны сами решать свои проблемы».

На «качелях» геополитических ориентаций

Большинство отечественных и зарубежных экспертов, говоря о Беларуси, используют не столько популярный некогда образ «моста» между Россией и Евросоюзом, сколько более подходящий образ «геополитических качелей» (а некоторые и вовсе говорят о «полёте на одном крыле»). По данным опросов НИСЭПИ, в 2016 году среднее количество тех, кто на гипотетическом референдуме о вступлении в Европейский Союз проголосовал бы «за», равнялось 25.4%, «против» – 52.1% (в сентябре 2008 – 26.7 vs 51.9%, а в марте 2011 – 48.6 vs 30.5%). Тех, кто на гипотетическом референдуме об объединении Беларуси и России проголосовал бы «за» – 27.0%, «против» – 52.2% (в декабре 2008 – 35.7 vs 38.8%, а в декабре 2012 – 23.9 vs 58.4%).

Однако эта изоляционистская ориентация изменяется, если ставится вопрос о выборе «или-или». В таком случае «за» объединение с Российской Федерацией высказываются 45.0%, а за вступление в Евросоюз – 32.6% (в декабре 2008 – 46.0 и 30.1% соотв., а в декабре 2012 – 37.7 и 43.3%). Очевидно также, что геополитические ориентации белорусов существенно изменяются в зависимости от внутри- и внешнеполитической ситуации.

В то же время эти изменения не следует переоценивать: большинство белорусов всё ещё характеризуются глубокой культурно-психологической близостью к России, а не к Европе. Так, в марте 2016 года 73.9% респондентов считали себя более близкими к русским, 25.8% – к европейцам; 65.8% согласились с тем, что «русские и украинцы – это три ветви одного народа», а 28.6% – что «это разные народы» (почти такое же соотношение зафиксировано и десять лет назад). Похожая картина подтверждается и данными опроса Белорусской аналитической мастерской, проведённого в декабре 2016 года: 64.9% респондентов хотели бы видеть свою страну в союзе с Россией, 19.1% – в Евросоюзе.4

Украинско-российский конфликт остаётся в фокусе внимания белорусского общества, хотя его влияние постепенно ослабевает. С одной стороны, большинство белорусов разделяют российскую интерпретацию этого конфликта. Так, в марте 2016 года присоединение Крыма к России оценивали как «возвращение русских земель, восстановление исторической справедливости» 57.4% опрошенных, как «империалистический захват, оккупацию» – 27.1%. Согласны с мнением, что между Россией и Украиной идёт война, – 43.7%, с тем, что там идёт гражданская война, – 75.0%.

Более 51.0% сочли, что невыполнение Минских соглашений об урегулировании конфликта в Донбассе происходит по вине властей Украины, 23.6% – по вине Запада, 20.8% – по вине России, 17.9% – по вине властей ДНР/ЛНР. Виновными в том, что, как заявил российский премьер-министр Дмитрий Медведев, Россия и Запад «скатились во времена новой холодной войны», 44.6% опрошенных указали страны Запад, 12.8% – Россию, 30.4% – и Запад, и Россию.

С другой стороны, белорусов всё больше тревожит нарастающая напряжённость между Россией и Западом, и потому многие хотели бы от неё дистанцироваться. Так, 45.4% опасаются, что, «поскольку Беларусь является ближайшей союзницей России, противостояние России с Западом неизбежно затронет и Беларусь», не опасаются этого 30.4%, а 17.5% отнеслись безразлично. К возможному размещению в Беларуси российской военной авиабазы только 22.0% респондентов отнеслись положительно, 28.8% – безразлично, тогда как 42.9% – отрицательно.

Особенно ярко геополитические ориентации белорусов проявляются тогда, когда задаётся реальная или гипотетическая ситуация вооружённого конфликта. Так, в июне 2016 года ответы на вопрос: «В последнее время вокруг Беларуси происходит наращивание вооружённой мощи: Россия создаёт в западном регионе новые дивизии, а НАТО – размещает свои батальоны в Польше и странах Балтии. Одни люди в Беларуси поддерживают действия России, а другие – Запада/НАТО. А как к этому относитесь вы?» – распределились следующим образом: 26.1% – «поддерживаю действия России: это защитит нас от возможной агрессии НАТО», 10.6% – «поддерживаю действия Запада/НАТО: это защитит нас от возможной агрессии России» и почти 58.0% – «не поддерживаю ни одну из сторон, поскольку Беларусь может быть втянута в военный конфликт».

На вопрос: «А если такой конфликт всё же произойдёт, на чью сторону вы встанете?» – треть респондентов ответили «на сторону России», 13.4% – «на сторону Запада», а 43.5% – «постараюсь не поддерживать ни одну из сторон». Причём, как показал анализ, молодёжь в наибольшей степени склонна находиться в стороне от конфликта и не поддерживать ни одну из сторон в геополитической конфронтации.

Доминирующее желание жить по принципу «моя хата с краю» проявилось и в отношении к вооружённому конфликту в Украине. На вопрос: «По официальным данным, сотни белорусских граждан участвуют в боевых действиях на востоке Украины: одни на стороне украинской армии, а другие на стороне участников вооружённых протестов. Белорусские власти относятся к этому отрицательно. Так, недавно белорусский боец “Правого сектора” был осуждён на 5 лет лишения свободы. А как к участию белорусских граждан в боевых действиях в Украине относитесь вы?» – 10.8% ответили «положительно, если на стороне украинской армии», 10.6% – «положительно, если на стороне участников вооружённых протестов», 71.0% – отрицательно.

Борьба за общественное мнение обостряется

В 2016 году резко обострилась борьба различных политических сил за само общественное мнение в Беларуси. Главным объектом этой борьбы стал НИСЭПИ, а главным нападающим – белорусские власти. Это вызвано скорее всего той самой внутренней и внешней нестабильностью положения страны, которую выявляли и демонстрировали Urbi et Orbi опросы института.

Так, в марте Белорусское государственное телеграфное агентство БЕЛТА и главная государственная газета Советская Белоруссия опубликовали статью, в которой руководители государственных исследовательских служб назвали НИСЭПИ «фантомом», а результаты его опросов «не соответствующими действительности», а также обвинили институт в «грубейшем нарушении законодательства», поскольку он проводит опросы без соответствующего разрешения государства. На следующий день этот текст был размещён на официальных сайтах многих районных администраций.5

В августе различные каналы Белорусского государственного телевидения показали «специальный репортаж “Примат НИСЭПИ”», обвиняющий институт в фальсификации опросов общественного мнения и апеллирующий к правоохранительным органам.6 На этот раз белорусские власти атаковали самую важную часть его научно-исследовательской структуры – национальную сеть интервьюеров. Руководитель сети был задержан и принужден к «признательным показаниям», «разоблачающим» социологические опросы НИСЭПИ. Десятки людей оказались под угрозой уголовного преследования. В результате сеть интервьюеров разрушена, и институт вынужден прекратить многолетние опросы общественного мнения.

Отличительной чертой этой агрессивной кампании от многих предыдущих явилось активное участие не только белорусских властей, но и разнообразных негосударственных структур, т.е. гражданского общества. Правда, совсем не того гражданского общества – разделяющего ценности демократии, правового государства и европейского пути развития, о котором обычно принято говорить. Расколотым оказалось и само гражданское общество.

Так, секретарь Белорусского союза журналистов, политический обозреватель белорусского телевидения Андрей Кривошеев инициировал бойкот НИСЭПИ среди журналистского сообщества. В работе с информацией, полученной от НИСЭПИ, он призвал соблюдать следующие основные правила:

Гневно-саркастические филиппики в адрес НИСЭПИ прозвучали с таких негосударственных трибун, как ИМХО клуб,8 Dal.by – Движение активных людей9 и Stop opp – сайт о белорусской оппозиции и белорусской политике.10 Особенно заметно участие в этой кампании пророссийских структур гражданского общества в Беларуси и различных структур в самой России.11 Возможно, эта активизация связана с результатами опросов НИСЭПИ, выявляющими потенциал «Русского мира» в Беларуси. Как отметил Юрий Дракохруст в своём тексте по данным опроса НИСЭПИ “Русская бомба” в Беларуси: «В случае потери веры в легитимность власти донбасский сценарий теоретически может стать реальностью и в Беларуси. Определённая массовая база для него есть».12

Свой вклад в эту кампании внёс и, казалось бы, политический антагонист власти: сайт КХП-БНФ «Рэсурс пра змаганьне і перамогу Народаў» поддержал «специальный репортаж “Примат НИСЭПИ”», поскольку «БТ упершыню сказала праўду пра самую яркую з кантор ў жанры “Рогі і капыты” пад кіраўніцтвам сацыёлага ў партупэі тав.Манаева».13 Недаром говорят: крайности сходятся.

Всемирная ассоциация по изучению общественного мнения (WAPOR, существующая 65 лет и объединяющая сотни профессионалов из более 50 стран мира) под председательством избранного президента учредила специальный комитет для рассмотрения «дела НИСЭПИ». В официальном заявлении WAPOR, опубликованном в декабре, указано, что в исследованиях института не найдено фактов фальсификаций данных.14 Никакой публичной реакции на это заявление ни со стороны упомянутых структур гражданского общества, ни тем более белорусских властей не последовало.

Как видно из заявления WAPOR, не НИСЭПИ, а белорусское государственное телевидение и стоящие за ним спецслужбы используют фальсификации, прямую ложь и угрозы уголовного преследования для дискредитации независимой социологии и общественного мнения, несогласного с официальным курсом. Хотя этот документ не помог восстановить опросы НИСЭПИ, он защитил их репутацию и в конечном итоге – само общественное мнение граждан Беларуси, которое эти опросы выражали.

Заключение

Ощущение нестабильности, усиливавшееся в 2016 году, затронуло миллионы людей и почти все сферы общественной жизни Беларуси, однако оно всё ещё остаётся «несистемным». Это значит, что, например, неудовлетворённость социально-экономическим положением пока напрямую не связана с отношением к государственной власти и тем более ещё не принимает форм осознанного и структурированного протеста.

В общественном мнении и власть, и оппозиция всё больше «отрываются» от народа, но и внутри самого народа и даже гражданского общества разнонаправленные интересы и ценности не только не солидаризируются, но расходятся или даже вступают в противоречие. В условиях геополитической нестабильности такая внутренняя нестабильность в перспективе может усилить негативные процессы в стране и во всём регионе.