Беларусь – Россия: от братства к союзничеству

Резюме

Москва в определённой степени смирилась с необходимостью снизить требования к своему основному союзнику и готова вкладывать средства в Беларусь, не обусловливая свои вложения безоговорочной поддержкой Беларусью всех собственных инициатив в условиях противостояния с Украиной, Турцией и Западом. Более того, в этих условиях Кремль, возможно, усмотрел некоторые преимущества в большей вовлечённости Беларуси в региональную и международную политику. В остальном белорусско-российские отношения развивались в русле давно устоявшихся тенденций: твёрдого союзничества с Россией при сохранении определённой свободы в отношениях с третьими странами; активного, хотя и не очень результативного лоббинга белорусских производителей на российском рынке; сохранения особого режима поставок в Беларусь энергоресурсов и оказания кредитной поддержки при сокращении объёма этих выгод.

Тенденции:

• нарастание расхождения между реальным и декларативным измерением интеграции;
• значительное снижение взаимного товарооборота при опережающей отрицательной динамике белорусского экспорта;
• ухудшение структуры белорусского экспорта;
• снижение выгод Беларуси от участия в интеграции;
• появление элементов адвокатирования Минском интересов России в аспекте внешнеполитической координации.

Официальный план: исключительное дружелюбие

Анализируемый период оказался весьма насыщен контактами и взаимодействиями – по линии двусторонних отношений и по линии постсоветских союзов, – что дало повод официальным лицам и наблюдателям говорить об интенсификации и углублении интеграции. Наиболее значимые контакты на высшем уровне связаны с функционированием постсоветских интеграционных объединений: заседание Высшего государственного совета Союзного государства Российской Федерации и Республики Беларусь (ВГС СГ) (3 марта); встреча в Астане в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС) (19–20 марта); празднование 18-й годовщины создания СГ и др. И если «углубление интеграции» признать достаточно адекватной характеристикой происходившего, то верно и другое: интеграционные автоматы работали недостаточно слаженно и эффективно, посему постоянно требовалась ручная корректировка взаимодействия.

Впервые в истории двусторонних отношений официальный визит в Москву оказался не первым после переизбрания А. Лукашенко на новый президентский цикл, а третьим – после Ханоя и Ашхабада. Владимир Путин не придал значения этому интересному факту и, судя по приветственным словам, вовсе его не заметил. Встреча прошла в исключительно дружелюбной атмосфере, президенты высказали полное взаимопонимание по всему спектру проблем – от внешней политики до экономической интеграции.

Однако эти дружелюбие и взаимопонимание достигались за счёт исключения любой конкретики. Ничего не было сказано ни по вопросам, беспокоящим Москву (Украина, Турция, Сирия, авиабаза), ни по вопросам, волнующим Минск (кредитная поддержка, придание белорусском товарам национального статуса на российском рынке и др.). Если привести перечень всех накопившихся к тому моменту нерешённых вопросов, проблем и недомолвок, то можно утверждать, что в двусторонних отношениях Минск и Москва достигли предельной стадии политического лицемерия.

Между тем расхождение между декларативным и реальным измерением российско-белорусской интеграции продолжало нарастать в прошедшем году. С одной стороны, прозвучало несколько ярких инициатив и анонсов. В частности, 3 марта на заседании ВГС СГ российский президент В. Путин заявил о вероятном создании единого визового пространства в рамках СГ. Замминистра иностранных дел Беларуси А. Михневич в свою очередь констатировал, что эта инициатива преждевременна.

На встрече в Астане В. Путин высказался о возможности создания валютного союза в рамках ЕАЭС. Белорусский президент не поддержал своего российского коллегу, заявив, что введение единой валюты является «вопросом не сегодняшнего дня».1

C другой стороны, реализация пяти базовых интеграционных проектов2 не продвинулась никак. Как указал российский вице-премьер А. Дворкович, для их реализации требуется политическая воля. Которой, по всей видимости, стороны не демонстрируют. Наконец, если говорить о Беларуси, первый год присутствия в ЕАЭС принёс ей не столько выгоды – первичные (торговля) и вторичные (энергетическая рента, кредитные ресурсы), – сколько издержки.

Неэквивалентный обмен

Двусторонний товарооборот между Беларусью и Россией по отношению к 2014 году сократился на 26.3% – с USD 37.37 млрд до 27.53 млрд. Экспорт в Россию снизился на 31.6%, до USD 10.38 млрд, импорт – на 22.8%, до USD 17.1 млрд. Менее всего сократилось итоговое сальдо, которое остаётся традиционно отрицательным (минус USD 6.8 млрд). Это худшие показатели российско-белорусских торговых обменов с 2009 года. По отношению к 2012 году (лучший торговый год в истории российско-белорусских отношений) общий спад составил 62.7% (табл. 1).

Если в 2014 году можно было утверждать, что снижение российско-белорусских торговых обменов во многом обусловливалось девальвацией российского рубля, то в 2015 году более существенно сказалось снижение мировых цен на нефть. Если учесть, что существует прямая связь между тенденциями торговли и ценами на сырьевые товары, то белорусско-российскую торговлю можно рассматривать как частный случай спада глобальной торговли (хотя этот случай и отягчается дополнительными обстоятельствами).

Как аргументирует Дэниел Грос, цены на сырьевые товары влияют не только на стоимостное выражение торговли, но и на её объёмы, поскольку более высокие цены на нефть и газ вынуждают промышленно развитые страны (потребителей сырьевых товаров) увеличить объём экспорта для того, чтобы покрыть расходы на один и тот же объём импорта сырья и материалов.4 В пользу данной гипотезы свидетельствует то обстоятельство, что доля России в общем объёме белорусского товарооборота остаётся неизменно высокой – 48.0% (49.0% в 2014 году), в то время как основным содержанием экспортно-импортных операций Беларуси остаются сырьевые товары – нефть, газ, нефтепродукты, калийные удобрения и древесина.

Между тем существует очевидная асимметрия в российско-белорусской торговле. Россия поставляет в Беларусь преимущественно критически важные сырьевые товары, в то время как Беларусь в Россию – главным образом конечную продукцию. При этом на протяжении 2015 года в рамках двусторонней торговли цены на российские нефть, газ и электроэнергию падали менее стремительно, чем на продукцию белорусского машиностроения и продукты питания (табл. 2.). Так, экспорт продуктов питания в Россию по количеству восстановился в середине 2015 года, но в цене белорусские продукты потеряли почти треть.

Базовая причина такой асимметрии – условия торговли для Беларуси на российском рынке, которые остаются неcправедливыми. Более того, они закреплены в нормативных документах ЕАЭС и в институциональных схемах лоббинга российских компаний.

В целом, несмотря на мелкие локальные успехи,5 экономическая интеграция с Россией остаётся невыгодной для Беларуси. Посему предсказуемо, что первые два месяца 2015 года в ходе многочисленных переговоров между руководителями Беларуси и России рефреном звучала идея об установлении равноправных торговых отношений. На встрече с первыми лицами Российской Федерации в Минске на заседании ВГС СГ А. Лукашенко отметил тот факт, что падение взаимного товарооборота продолжается уже третий год, и заключил: «Поэтому устранение барьеров, обеспечение эффективного функционирования единого рынка товаров, услуг и капитала, а также взаимная поддержка – зоны нашего общего интереса».6

Однако отстаивание экономических интересов Беларуси в ЕАЭС и СГ остаётся малоэффективным. Можно предположить, что если бы не российские торговые войны с Украиной, Турцией, Евросоюзом и западными странами (включая уничтожение продуктов перед телекамерами в августе 2015 года), которые предоставили шанс частично компенсировать потери Беларуси от участия в ЕАЭС, показатели белорусского экспорта были бы ещё хуже. Если посмотреть на структуру белорусского экспорта в длинной ретроспективе, то очевидно, что она поступательно деградирует – Беларусь из «сборочного цеха» постепенно трансформируется в нечто вроде аграрно-сырьевого придатка российского рынка (диаграмма 1).

Вторичные выгоды

Как и прежде, Беларусь приобретала российские нефть и газ по самым низким ценам в регионе. Однако тенденция последних двух лет остаётся в силе: по мере снижения цен на энергоресурсы сокращается белорусская нефтегазовая рента.7 Хотя и не стремительно. Её приблизительный общий объём в денежном выражении можно представить следующим образом.

Порядка USD 2.5 млрд – бонус белорусской стороны, возникающий ввиду разницы закупочных и мировых цен на нефть; USD 1 млрд – пошлины на нефтепродукты, которые остаются в белорусском бюджете. Ещё USD 1.8 млрд – годовая «экономия» за счёт разницы между закупочной и среднеевропейской ценой на газ.

Таким образом, в 2015 году совокупная энергетическая рента Беларуси составила USD 5.3 млрд. Этого недостаточно, чтобы свести отрицательное торговое сальдо в размере USD 6.8 млрд к нулю, однако указанные цифры дают представление о приблизительном размере кредита, который Россия могла бы выделить Беларуси в 2015 году, – USD 1.5 млрд.

В конце апреля Россия перечислила Беларуси госкредит в размере RUB 6.2 млрд (порядка USD 110 млн) для пополнения ЗВР. Двадцать четвёртого июля правительство России подписало соглашение о предоставлении Беларуси нового госкредита в рублях на сумму, эквивалентную USD 760 млн. Кредит предоставлен на десять лет для обслуживания и погашения кредитов, выданных ранее Беларуси Россией и Евразийским фондом стабилизации и развития (ЕФСР). Двадцать восьмого июля средства кредита поступили на счёт Министерства финансов Беларуси.

Поскольку в 2015 году Россия «недодала» Беларуси как минимум USD 600 млн, то последняя предсказуемо обратилась к России с просьбой о предоставлении ещё одного кредита. На сей раз в размере USD 3 млрд – видимо, в расчёте на ожидаемое снижение вторичных выгод в 2016 году. Заявка поступила в ЕФСР в сентябре прошлого года.

Внешнеполитическая координация

Основной итог года по линии внешнеполитического взаимодействия – фактическое признание Москвой за своим союзником определённой свободы действий на региональной и международной арене. Это признание, в частности, выражалось в комплиментах официальному Минску со стороны российских официальных лиц – Владимира Путина и Сергея Лаврова – за содействие в урегулировании «украинского кризиса» и организацию работы трёхсторонней контактной группы. Репутация миротворца за белорусским президентом А. Лукашенко закрепилась после того, как в начале сентября в Минске с участием ОБСЕ и России состоялись переговоры контактной группы по урегулированию кризиса на востоке Украины, на которых делегации Киева и самопровозглашённых Донецкой и Луганской Республик достигли договорённости о прекращении огня в Донбассе.

В Кремле, по всей видимости, решили, что из «нейтральной» позиции Минска можно извлекать свои выгоды. Элементы адвокатирования интересов России Беларусью в условиях полуизоляции первой привнесли новые оттенки во внешнеполитическое сотрудничество двух стран. Ранее, напомним, обычно Москва представляла интересы Беларуси на международных площадках, на которых Минск не присутствовал по различным причинам.

Десятого марта Россия попросила Беларусь представлять интересы Российской Федерации в Совместной консультативной группе (СКГ) по Договору об обычных вооружённых силах в Европе (ДОВСЕ).

В ходе апрельского визита в Грузию А. Лукашенко предложил себя в качестве посредника между Россией и Грузией в «поиске взаимопонимания».

В мае на Рижском саммите «Восточного партнёрства» Беларусь (вместе с Арменией и Азербайджаном) отказались подписать раздел итоговой декларации, в котором использовалась формулировка «аннексия Крыма», пока не был выработан компромиссный вариант, в котором аннексию осуждают только страны Евросоюза.

В сентябре-октябре Беларусь в качестве председательствующей в ЕАЭС внесла предложение в ООН о предоставлении Союзу статуса наблюдателя.

Белорусская сторона также подключилась к продвижению инициированной Кремлём идеи «интеграции интеграций» («Европа от Лиссабона до Владивостока»), которая предполагает создание предпосылок для сближения Евросоюза и ЕАЭС. Эта тема звучала в переговорах с европейскими политическими и экономическими кругами в Минске на австрийско-белорусско-российском бизнес-форуме (13 октября). О сближении Евросоюза и ЕАЭС много говорилось на встрече министров иностранных дел Беларуси и России (27 октября).

Давление «мягкой силы»

Если официальные лица России и Беларуси декларировали полное взаимопонимание по всему спектру проблем, а по урегулированию в Украине – «близкие позиции» (как выразился В. Путин), то некоторым группам в России (в т. ч. аффилированным с государством) относительно независимая позиция Минска не понравилась.

Весной 2015 года в российских медиа серьёзно активизировались «обиженные патриоты», консолидированные вокруг российского ИА «Регнум». На этом портале, а также идеологически близких «Империи», «Взгляде» и др. обострились нападки на А. Лукашенко ввиду его якобы потворства «разгулу оголтелого национализма» в Беларуси на том основании, что в Беларуси встречаются названия населённых пунктов и другие наименования на белорусском языке, всё ещё можно найти случаи преподавания на этом языке, в государственных медиа упоминаются исторические деятели, связанные с белорусской (но не российской) историей, и пр.

Этот медийный шум сопровождался менее заметной, но, быть может, более значимой в долгосрочной перспективе деятельностью новых экспертных групп. Эти группы формируются главным образом из людей с сомнительной профессиональной репутацией, подобно авторам представленного в декабре 2015 года документа «Белорусский национализм против русского мира. Итоговый доклад по деятельности экстремистских и националистических организаций в России и странах СНГ», как и экспертные группы, традиционно снабжающие Кремль экспертной продукцией (напр. Высшая школа экономики).

Деятельность этих групп является главным образом эффектом открытия канала «мягкой силы» в 2014 году, когда Кремль перешёл к попыткам копирования политики западных стран и фондов, направленной на поддержание неправительственных организаций, СМИ, фабрик мысли и пр. (в т. ч. в ближнем зарубежье). В апреле 2015 года российский президент подписал Распоряжение о государственных грантах НКО в 2015 году.8 В открывшийся канал ожидаемо устремились новые и старые экспертные группы, в том числе нацеленные на информационное расширение «русского мира».

Военное сотрудничество

Экономические проблемы и разногласия, а также весьма нервный фон вокруг вопроса о размещении российской авиабазы в Беларуси9 не отразились на военном сотрудничестве, которое развивалось в штатном режиме.

Десятого сентября прошли совместные учения противовоздушной обороны, запланированы следующие. В целом, сотрудничество в сфере ПВО протолкнулось в «пробелорусском» направлении: вопрос создания базы российских ВВС отложен на неопределённый строк; стороны согласовывают порядок экстренной защиты воздушного пространства Беларуси силами российских войск.

В январе 2016 года правительство России одобрило проект межправительственного соглашения с Беларусью о совместном техническом обеспечении региональной группировки войск.10 В проекте документа отмечается, что в мирное время Минобороны РФ накапливает и содержит запасы вооружения и военной техники на объектах собственной стационарной материально-технической базы и только в период непосредственной угрозы агрессии перемещает их в Беларусь. Использование материально-технической базы Беларуси в военное время будет регулироваться отдельным соглашением.

Шестнадцатого июня Беларусь подписала контракт с холдингом «Вертолёты России» на поставку двенадцати военно-транспортных вертолётов МИ-8МТВ-5 для нужд белорусской армии «на тех же условиях и с такими же характеристиками, как для российских Вооружённых сил». В июне белорусский министр обороны Андрей Равков заявил, что в Беларуси к концу 2015 года заступят на боевое дежурство четыре дивизиона российских ЗРК С-300 (прибыли в начале февраля 2016 года). Вопрос о поставках ЗРК С-400 находится на стадии обсуждения.

Заключение

В аспекте экономического сотрудничества определяющее значение будет иметь кризис, издержки которого для Беларуси Россия, вероятно, частично компенсирует прямой финансовой поддержкой в виде кредитов и снятия некоторых ограничений с поставок белорусской продукции. Некоторую – но не решающую – помощь в восстановлении экспорта в Российскую Федерацию, вероятно, окажут прямые контакты с главами российских регионов. В 2016 году политическое взаимодействие скорее всего будет проходить в доброжелательной атмосфере. Если этот прогноз окажется верен, Беларусь попытается укрепиться в роли адвоката России во взаимодействии с внешним миром (в частности с Украиной, Турцией и Евросоюзом), а также лоббиста интересов ЕАЭС в отношениях с некоторыми странами и международными структурами (Индия, Вьетнам, ООН). Возможна определённая реанимация взаимодействия по линии Союзного государства. В 2016 году стороны будут работать над военной доктриной Союзного государства. Эта работа, вероятно, продлится весь год.