Образование: между «экспортом» и склеротизацией

Резюме

В 2011 году белорусское образование вступило в стадию экономического и управленческого кризиса, что напрямую отразилось на затратах граждан на обучение. Формальное выполнение количественных прогнозных показателей не позволяет в полной мере обеспечить высокое качество образования на всех его ступенях.

Важнейшим событием в сфере образования в прошедшем году можно назвать инициативу правительства по вступлению Беларуси в Болонский процесс, что явилось поводом для разворачивания публичной дискуссии и критики образовательной политики в Беларуси со стороны гражданского и академического сообществ.

Тенденции

• Происходит снижение количественных и качественных показателей: уменьшается численность учащихся и педагогов в учебных заведениях, консервируется прежняя структура, остаётся неизменным идеологическое содержание образования.
• Вступление в силу с 1 сентября 2011 Кодекса об образовании закрепляет административные и авторитарные формы управления образованием и практически полностью консервирует возможность осуществления реформ в этой сфере.
• Оставаясь монополистом в образовании, государство уже не пытается имитировать диалоговые формы коммуникации с другими субъектами образовательного процесса, тогда как в ответ на попытку Минобразования вступить в Болонский процесс общественность требует реальных реформ, а не их имитации.

Кризис – он и в образовании кризис

Человеку постороннему, не занимающемуся проблемами образования в Беларуси, на первый взгляд может показаться, что именно в этой сфере дела обстоят неплохо. Особенно если обратиться к официальной статистике. Количество учащихся средних школ уменьшается (рис. 1), но это вызвано скорее демографическими тенденциями, чем социокультурными и управленческими проблемами. Хотя власти в силу сокращения числа школьников вынуждены частично сокращать штат педагогических работников, процесс сложно назвать обвальным (рис. 2).

Незначительно сокращается контингент учащихся в профессионально-техническом и среднем специальном образовании. Проблемы этих уровней образования так или иначе компенсирует система высшего образования – там численность студентов продолжает расти (рис. 1). Однако в ближайшее время можно легко предсказать сокращение приёма, поскольку основной контингент абитурентов вузов складывается из выпускников школ.

Государственные эксперты утверждают, что всё хорошо и система развивается. Но что понимают под развитием чиновники от образовани? Можно ли назвать развитием увеличение количества студентов? Отражается ли развитие в реформировании средней и высшей школы? Скорее можно зафиксировать не развитие, а достижение столь желанной для властей стабильности. Но какой ценой далась эта стабильность?

В 2011 году вопрос цены стал приоритетным – прежде всего, в финансовом плане. С октября-ноября практически все вузы страны повысили стоимость обучения в среднем до USD1–1.5 тыс. в год. В Министерстве образования заявили, что плату за обучение на II–V курсах вузы повысили не более чем на 20%.1 Это объяснялось увеличением затрат учебных заведений на заработную плату преподавателей и необходимостью улучшать инфраструктуру вузов. К чему же реально привело повышение стоимости обучения, когда набор в вузы уже завершился и были подписаны договоры с абитуриентами? Хотя серьёзного оттока студентов не произошло, для многих семей новая цена обучения стала проблемой. Выход из ситуации, как всегда, осуществлялся за счёт самих граждан: часть студентов попыталась перевестись на заочное отделение (где стоимость обучения ниже, чем на дневном), другие брали кредиты, третьи искали новую работу и т. д.

Экономический кризис, как никогда прежде, обнажил несостоятельность существующих схем финансирования образования. Проведённая в 1990-е модернизация не изменила сути командно-административного стиля управления: менеджеры от образования с трудом осваивают или вовсе не практикуют гибкие схемы финансирования, основанные на получении доходов из множественных источников, а не только за счёт оплаты обучения и бюджетных дотаций.

По данным национальной статистики, в период с 1998 по 2004 гг. удельный вес расходов на образование колебался в пределах 6,1–6,6% от ВВП. С 2005 по 2010 произошло снижение расходов на образование с 6.4 до 5.1% от ВВП. Доля этих расходов в общих государственных расходах уменьшилась с 20% в 2002 до 8.9% в 2009 году.2 По данным Минобразования, в 2011 расходы на одного студента вуза составили около Br7.2 млн,3 что в 1.4–1.7 раза выше, чем в средней школе.

Большая часть расходов на образование идёт на заработную плату педагогов и профессорско-преподавательского состава (ППС). Вместе с тем заработная плата работников образования никогда не превышала уровень заработной платы работников промышленности и составляла 75–85% от среднего уровня по стране. Хотя государство тратит большие средства на стипендии студентам ПТУ, ссузов и вузов, размер стипендий для студентов вузов составляет от 43 до 70% прожиточного минимума.

Домашние хозяйства активно участвуют в финансировании системы образования. С 2000 года наблюдается рост расходов домашних хозяйств на услуги образования в абсолютных показателях. Доля расходов на образование в конечных расходах на потребление составила около 0.66% в 2000 и достигла 1.9% в 2010году. По данным Национального статистического комитета (НСК), расходы домашних хозяйств на образование в 3-м кв. 2011 составили 1.7% от общих потребительских расходов.4 Большую часть своего дохода вузы государственной формы собственности обеспечивают за счёт выплат населения (рис. 3).

Вследствие ограничения автономии учебные заведения лишены возможности определять оптимальную схему финансирования. Кроме того, возмездный характер затрат на образование государством начинает трактоваться очень специфично. А именно: выпускники учебных заведений, которые отказались работать по распределению по окончании вуза, ссуза и ПТУ, должны возмещать затраты государства на их обучение.5

Динамика расходов на образование свидетельствует о снижении финансирования данной сферы. Однако на данный момент такое снижение не является критичным и не побуждает правительство страны к осуществлению структурных реформ и содержательных изменений в деятельности учебных заведений.

В образовании очевиден не столько экономический кризис, сколько кризис мышления. До сих пор специалисты учебных заведений не могут чётко различать процессы образования и подготовки, то есть остаётся непонятным, чем отличается высшее образование от высшего профессионального образования – различие, которое принято во всём остальном мире. До сих пор с трудом понимается, что такое образовательная программа. Вся новая терминология оказывается «адаптированной» к старой.

Так, в новом Кодексе об образовании образовательная программа интерпретируется как «совокупностьдокументации, регламентирующей образовательный процесс, и условий, необходимых для получения в соответствии с ожидаемыми результатами определённого уровня основного образования или определённого вида дополнительного образования» (ст. 1 Кодекса). Но ведь под образовательной программой обычно понимается специальным образом организованная деятельность, направленная на образование, подготовку, обучение, воспитание и ликвидацию безграмотности. Теперь в образовании новую деятельность организовывать не будут, а вот контролировать документацию – будут.

В соответствии с Кодексом об образовании, образовательная деятельность может осуществляться только организацией и предпринимателями. То есть субъектами деятельности выступают не педагоги, воспитатели, методисты и менеджеры, а организации, то есть структуры. Но структуры не являются субъектами по определению. Таких безграмотных толкований в Кодексе множество. Можно ли с таким основным законом в данной сфере, толкуемым чиновниками как очень большой прогресс в образовательном праве, действительно начать реформы?

Есть ли в Беларуси академики?

Не менее интересный вопрос: имеется ли в Беларуси академическое сообщество? Работники образования есть, и это даже можно подтвердить статистически, несмотря на то что данные по количеству занятых в образовании иногда расходятся. Так, на конец 2010 количество занятых в сфере образования составило 443.5 тыс. чел., или 9.5% от общего количества занятых в экономике по стране. Данные же по видам экономической деятельности несколько отличаются: в образовании задействовано 458.3 тыс. чел., что составляет 9.8% от общей численности занятых. Не менее странно определяется качественный состав работников образования по методике НСК. В итоге, общее количество работников образования на конец 2010 составило 477.32 тыс. чел. Каким данным верить?

Но независимо от расхождений в цифрах остаётся вопрос о наличии академического сообщества. Даже если в Кодексе такого субъекта не предусмотрено в принципе, академическое сообщество предполагается самой культурой и историей системы образования. Потому что именно академическое сообщество должно создавать университеты и обеспечивать качество образования в стране, а не чиновники от образования.

Можно инициировать реформирование Академии наук, предоставить университетам академические свободы и т. д. Но понятно, что такие реформы не будут иметь успеха, если будут инициированы не самими академиками, а чиновниками. Формирование таких сложных гуманитарных образований, каковым является научное и академическое сообщество с его приверженностью истине и мышлению, не может происходить в одночасье и только посредством административных усилий.

Открытая дискуссия, публичная коммуникация по поводу проблем страны, общества в целом и образования в частности, попытка найти совместные и общие интересы в деле реформирования университетов – это именно тот формат, который может стимулировать запуск процесса по становлению новой субъектности в образовании. В 2011 году такой старт был задан не в системе официальных образовательных институтов, а неформально – через программу Летучего университета и серию организационно-деятельностных игр.6

Болонский процесс: трудности перевода

Одним из механизмов решения экономических проблем в образовании правительство считает экспорт образовательных услуг и поиск дополнительных источников финансирования. Резервы внутреннего рынка потребления образовательных услуг практически исчерпаны, к тому же, по демографическим прогнозам, грядёт сокращение численности абитуриентов. Для разворачивания экспорта услуг и выхода на внешние рынки Беларусь нуждается в конвертации и признании белорусских дипломов за пределами страны, а также в развитии маркетинговых технологий. Но для решения подобной задачи необходимо вступать в Болонскую систему стандартизации и признания качества образования.

В 2011 после длительных колебаний Министерство образования во главе с новым министром С.А. Маскевичем начало подготовку к присоединению Беларуси к Болонскому процессу. При этом основная работа по технической подготовке вступления в Единое европейское образовательное пространство поручена специалистам Республиканского института высшей школы (РИВШ) и экспертам программы TEMPUS.7 В ноябре 2011 подана официальная заявка Беларуси в Секретариат Болонского процесса.8 Однако при всей видимой разработанности технических вопросов на первый план вышли вопросы политические. Обнаружилась неспособность чиновников Минобразования вступать именно в политические отношения. Политикой пугают, на политику обижаются, делают вид, что образование должно быть далёким от политики.

Достаточно упомянуть, что ректоры ведущих вузов страны попали в списки невъездных в страны Евросоюза после событий 19 декабря 2010 по причине отчисления студентов – участников мирных протестов. Можно также упомянуть негласный запрет на профессию по политическим мотивам среди преподавателей. На фоне этих скандальных фактов проблемы низкого качества образования просто отошли на второй план. Включение Беларуси в Болонский процесс в 2011–2012 означало бы, что действующая система социально-политических отношений, сложившаяся в Беларуси, легитимируется и признаётся внешней инстанцией. Белорусские чиновники, которые открыто и публично заявляли, что вступление в Болонский процесс не потребует изменения системы высшего образования и её реформирования, фактически ввели общественность в заблуждение.

В противовес официальной линии ряд независимых учёных и экспертов во главе с профессором Владимиром Дунаевым организовали работу по подготовке альтернативного доклада и дорожной карты интеграции по вступлению Беларуси в Болонский процесс. Позиция общественного Болонского комитета, созданного на базе Национальной платформы Гражданского форума «Восточного партнёрства», озвучена в декабре 2011: система образования Беларуси нуждается не только в глубоком реформировании не структуры, системы управления и подходов к качеству образования, но также – и в первую очередь – в деполитизации системы. Необходимо прекратить практику отчисления студентов, увольнения (или угрозы увольнения) преподавателей по политическим мотивам.9

Уже в начале 2012 на заседании Рабочей группы Секретариата Европейского пространства высшего образования рассмотрены два доклада – официальный и альтернативный. Рабочая группа рекомендовала отложить включение Беларуси в Болонский процесс по причине несоответствия белорусской системы образования основным ценностям европейского образования, определяемым наличием академических свобод, университетской автономии и реального студенческого самоуправления. Такое решение не отменяет оказание технической помощи Беларуси в области образования и участие в европейских программах TEMPUS, ERASMUSи др.

Заключение

Экономический, равно как и содержательный кризис образования может быть преодолён через запуск долгосрочной программы антикризисных мер. Однако никаких признаков разработки такой программы со стороны правительства страны не обнаруживается. Вместо объективного признания существующих проблем избирается тактика их ретуширования. Поэтому несложно предположить, что кризис в образовании будет углубляться. На какое-то время обсуждение вопросов образования отойдёт на второй план на фоне актуальных вопросов политики и экономики. Но уклонение от реформ приведёт к ещё большему отставанию Беларуси в гуманитарном развитии и отрыву от европейских ценностей и стандартов.

Один из вариантов позитивного разрешения ситуации, в частности касательно вопроса вступления в Болонский процесс, – диалог представителей академического сообщества, гражданского общества и представителей власти. Но скорее всего правительство разыграет иной сценарий – имитации «эволюционного развития» системы образования. Для усиления своей позиции правительство будет искать лояльных союзников среди представителей гражданского общества, академического и экспертного сообщества, международных структур.