Эмоциональный климат белорусского общества

Далеко не каждый человек способен внятно сформулировать свои политические предпочтения и вообще имеет таковые. В то же время чувства испытывает каждый. Но при этом «температура» и «направленность» этих чувств всего общества и его отдельных групп, словом, эмоциональный климат оказывается мощным политическим фактором, фактором сохранения стабильности или перемен (табл. 1).

Таблица 1. Распределение ответов на вопрос: «Какие чувства появились, окрепли у Вас (у окружающих Вас людей) за последние годы?», % (возможно более одного ответа)

* Данные Левада-центра, см. Ю. Левада. Функции и динамика общественных настроений. В кн. «Ищем человека: социологические очерки 2000-2003», Москва, Новое издательство, 2006, с. 336-349

Данные относительно Беларуси (да и относительно России) показывают, что в обеих странах все же самое распространенное чувство — надежда. Впрочем, и она свойственна лишь примерно каждому четвертому опрошенному. Но в то же время альтернативой ей, по крайней мере, самой распространенной, являются не негативные чувства, а апатия — усталость и спокойствие без надежд. Этим в некоторой степени объясняется и то обстоятельство, что в обеих странах стремление к переменам не находит достаточно широкой поддержки.

Обращает на себя внимание любопытная особенность российских данных: опрошенные склонны отмечать положительные эмоции применительно к себе в большей степени, а отрицательные — в меньшей, чем в отношении окружающих людей. Это означает, что они отчасти оказываются в плену катастрофического истолкования текущей реальности, приписывая другим людям и обществу в целом несколько более низкую эмоциональную «температуру», чем та, которую имеют они сами.

Стоит отметить те позиции, по которым белорусы и россияне отличаются весьма заметно. Это, в первую очередь, гордость за свой народ. Причина тут, по-видимому, в том, что белорусы, как нация с молодой государственностью, еще не очень привыкли к ней и радуются любым проявлениям (истинным или мнимым) своих общих успехов. В то же время россияне, вероятнее всего, сравнивают теперешнее положение (точнее, то, которое было в 2003 г.) с другими страницами долгой российской истории. И сравнение это — не в пользу современности.

Однако и усталость, и апатия свойственны россиянам в гораздо большей степени, чем белорусам — даже в ответах на «личный» вопрос это чувство назвал каждый третий опрошенный россиянин, в то время как среди белорусов такой ответ дали менее четверти опрошенных. Так что белорусское общество оказывается несколько более контрастным: тех, кто не «горяч» и не «холоден» в нем оказывается несколько меньше, чем было в России в 2003 г.

Чувство свободы вряд ли можно отнести к чистым эмоциям, но как раз тут отличия тоже достаточно заметны: белорусам это чувство свойственно в гораздо меньшей степени, чем россиянам, хотя и у последних оно — почти в самом конце списка по значимости.

Та или иная «температура» чувств может скрывать их совершенно разную направленность, скажем, надежда может быть связана как с доверием власти, так и с недоверием, быть надеждой на ее скорую смену. Ответ на вопрос о связи эмоционального климата белорусского общества с политическими предпочтениями можно видеть из табл. 2.

Таблица 2. Распределение ответов на вопрос: «Какие чувства появились, окрепли у Вас (у окружающих Вас людей) за последние годы?» в зависимости от ответов на вопрос «Доверяете Вы или не доверяете президенту Беларуси?»*, %

* Таблица читается по вертикали

Как можно видеть, данные в обеих столбцах — почти полярные. Приверженцам президента свойственны, главным образом, позитивные эмоции, в том числе и первая из них — надежда. С не доверяющих ему — самые высокие значения отрицательных эмоций: тревоги, озлобленности, ожесточенности, обиды. Отсюда, в частности, следует, что поддержка А. Лукашенко имеет достаточно солидную, в том числе и эмоциональную базу: своим сторонникам он дает не только некие материальные блага, но и надежду.

Тем интереснее представляются позиции, по которым эмоциональная симметрия нарушается. Среди приверженцев президента достаточно распространено безнадежное спокойствие, причем более, чем среди его оппонентов. Это, впрочем, еще одна опора власти — те, кто вообще утратил надежду и с существующим порядком вещей просто смирился.

В то же время самым распространенным чувством среди оппонентов А. Лукашенко (эту позицию отметили почти двое из пяти) являются не агрессивные эмоции, а усталость. Впрочем, на 7-м месте из 17-ти по распространенности и среди этой группы — надежда, но она явно не связана с главой государства.

Обращают на себя внимание также данные о распространенности чувства свободы. Оно несвойственно противникам президента, занимая у них по степени распространенности последнее место. Однако и среди противников президента его ощущают немногие. Но из сочетания этого факта с распространенностью среди них иных позитивных эмоций можно сделать вывод, что чувство свободы не является для них столь уж важным.

В табл. 2 едва ли не единственной чисто экзистенциальной эмоцией, почти не связанной с политическими предпочтениями, является чувство одиночества. Тут число одиноких среди сторонников президента и его противников почти одинаково.

Данные табл. 2 подтверждают выводы предыдущих исследований: фигура президента раскалывает белорусское общество на две части, живущие в очень разных эмоциональных климатах. Одна часть — приверженцы А. Лукашенко — не просто поддерживает его, у них существующее положение вызывает полный набор положительных эмоций, в том числе и таких сильных, как надежда и гордость за свою страну. Другая часть общества, причем немалая, живет в состоянии постоянного и многопланового стресса. Пока эти люди не представляют большой опасности для действующей власти, поскольку этот стресс порождает в большей степени апатию, чем готовность к действию во имя перемен. Но отрицательный эмоциональный потенциал не исчезает, это, по В. Быкову, бомба, которая «чакае свайго часу».

www.iiseps.org