Российско-эстонский конфликт, вызванный перемещением памятника погибшим советским воинам с одной из центральных площадей Таллинна на военное кладбище, в течение двух недель будоражил мировое общественное мнение. Накал страстей, преимущественно с российской стороны, достиг такой степени, что, казалось, еще чуть-чуть — и начнется настоящая война. В связи с тем, что, несмотря на значительное похолодание в отношениях Москвы и Минска, в последнее время вновь зазвучали призывы к объединению, представляется целесообразным рассмотреть поведение наших потенциальных сограждан в сложившейся ситуации и, соответственно, возможные последствия реализации столь радужной перспективы.
«Россия возмущена попытками некоторых стран глумиться над памятью павших в борьбе с фашизмом, — заявил глава МИД РФ Сергей Лавров. — Память о Победе не меркнет, эта память для нас священна, и нас не могут не возмущать попытки кощунственно относиться к этой памяти, надругаться над ней, переписать историю». Любопытно, правда, что на вопрос, в чем же, собственно, заключается «кощунство», многочисленные представители российской политической элиты дали совершенно разные ответы.
Так, спикер Совета федерации Сергей Миронов посчитал кощунством «разговоры высокопоставленных эстонских политиков о том, что в центре Таллинна захоронены якобы пьяные советские солдаты и расстрелянные мародеры», а его коллега из Госдумы Борис Грызлов — «уничтожение памятника борцам с фашизмом в угоду сиюминутной политической конъюнктуре». Председатель комитета Совета федерации по международным делам Михаил Маргелов главное святотатство видит в том, что не спросили родственников тех, кто был там захоронен, а депутат Госдумы Геннадий Селезнев — в том, что варварски разворошили братское захоронение.
К счастью, есть в России и другие мнения. Как пишет Елена Боннэр, бывший лейтенант медслужбы Советской армии, ветеран Великой Отечественной войны и инвалид II–I группы, «меня не оскорбляет перенос праха погибших и памятника. Покоиться гораздо почетней на воинском кладбище, чем в суете и шуме троллейбусной остановки. Меня оскорбляла и оскорбляет надпись на памятнике. Там должно быть (и в Эстонии, и в любой другой стране) не „Воину-освободителю“, а „Павшему воину“. Никого мы не освобождали, да и себя не смогли освободить, хотя четыре тяжких года войны надеялись на освобождение… Не получилось. Ни в 1945-м, ни в 1991-м» (www.grani.ru, 10.05.2007). Конечно, г-жа Боннэр мало что понимает в войне по сравнению, скажем, с юными питомцами кремлевского вивария, но всё же, всё же, всё же…
В данной истории отчетливо просматриваются сразу несколько аспектов: исторический, правовой, психологический, политический. Историческую суть проблемы, как представляется, правильно выразила британская газета: «Homo soveticus считает себя освободителем Эстонии от фашистского ига. Эстонцы же полагают, что из-за него целое поколение жителей страны не имело права на самоопределение» (The Daily Telegraph, 10.05.2007).
Советские войска входили в Эстонию дважды — в 1940 и 1944 годах. После «добровольного» присоединения к СССР в республике было арестовано около 7 тысяч человек; по разным данным от 1850 до 2200 человек были казнены на месте, в основном по обвинению в антисоветской деятельности. Было арестованы 800 кадровых офицеров Эстонии — половина ее офицерского состава. 14 июня 1941 года в северные районы Советского Союза были высланы около 10 тысяч эстонцев. Президент Эстонии Константин Пятс был арестован и помещен в Казанскую тюремно-психиатрическую больницу.
После же «освобождения» на север и в Сибирь было депортировано более 20 тысяч человек (25 марта 1949 года), а почти 10 тысяч участников антикоммунистического сопротивления были арестованы и около 1500 убиты в период партизанского движения 1944–1953 годов. Эстония пострадала и от фашизма — во время немецкой оккупации здесь было казнено 6600 граждан, в том числе 929 евреев и 243 цыгана (Ежедневный журнал, 8.05.2007).
Число жертв, как видно, вполне сопоставимо. В свете этого представляется правомерным сравнение одного из радиослушателей «Эха Москвы», приведенное им во время соответствующей дискуссии: «Это как если защитил девушку от насильника и сам изнасиловал». Так что желание большинства эстонцев убрать из центра столицы символ оккупации не выглядит неестественным. А то, что их большинство, подтверждают результаты недавних парламентских выборов. Как пишет российская пресса, здешние политики «строили на Бронзовом солдате собственный пиар: Андрус Ансип клялся, что перенесет его, как только станет премьером, и получил больше всех голосов» (Коммерсантъ ВЛАСТЬ, 7.05.2007).
Возникают, правда, закономерные вопросы: почему такое решение было принято, во-первых, лишь через 15 лет после обретения страной независимости и, во-вторых, почему нужно было осуществлять это прямо перед 9 Мая? Как объяснил министр обороны Эстонии Яак Аавиксоо, поначалу власти не хотели трогать статую в расчете на примирение, к тому же российская армия находилась там до 1994 г. Позднее страна стремилась стать членом Евросоюза и НАТО и смотрела в будущее, а не в прошлое. Конфликт стал разгораться тогда, когда они осознали, что Бронзовый солдат стал «частью войны России против Эстонии». По его словам, памятник стал больше напоминать место для сборищ националистически настроенных русских, которые праздновали там 9 мая победу над фашизмом, скандируя антиэстонские лозунги. В прошлогоднюю годовщину Победы перед Бронзовым солдатом реяли красные флаги, эстонский же триколор был брошен на землю, а того, кто его держал, заставили уйти. Решение о переносе памятника было принято для предотвращения подобных инцидентов (RFE/RL, 9.05.2007).
Кстати, с правовой точки зрения Эстония ничего не нарушила. По дополнительному протоколу от 8 июля 1977 года к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 года, останки лиц, умерших в результате военных действий и не являющихся гражданами той страны, где они похоронены, должны пользоваться уважением. Страна, в которой похоронены останки, и страна-родина погибших должны заключить соглашение об уходе за местом захоронения и свободном доступе родственников погибших либо о возвращении останков на родину. Если такого соглашения нет и страна, являющаяся родиной умерших, не хочет обеспечивать содержание таких мест погребения за свой счет, страна, в которой похоронены останки, может предложить возвратить их на родину. Если такое предложение не принимается, по истечении пяти лет страна, на территории которой произведены погребения, может принять меры, предусмотренные в ее законодательстве в отношении кладбищ и могил.
Однако погребенные под Бронзовым солдатом формально не являются иностранными гражданами. У них нет родины, кроме Советского Союза, которого тоже уже нет. Именно поэтому Эстония не предложила России забрать останки солдат — они никогда не были российскими гражданами. Эстония относится к мемориалу на площади Тынисмяги как к собственному и формально вольна поступать с ним в соответствии с собственным законом «О защите воинских захоронений», принятым в январе текущего года. Этот закон позволяет производить перезахоронения и перенос памятника в случае, если прежнее место признано не подходящим для воинского захоронения.
Вместе с тем Эстония, как утверждают ее официальные лица, готова оказать содействие в захоронении останков в любой стране, если к ним обратятся родственники погибших. Эстонский МИД передал послу России в Эстонии ноту, в которой содержится просьба о содействии в идентификации останков советских солдат. Там говорится, что в результате исследований выяснилось, что на Тынисмяги были захоронены останки 12 взрослых человек. Эстония, как отмечается в документе, заинтересована в точной идентификации погребенных. Для этого нужны образцы ДНК от двух ближайших родственников каждого, и эстонская сторона готова оплатить расходы на сравнительный и контрольный анализы этих образцов ДНК в Эстонии. Кроме того, Эстония готова взять на себя расходы по прибытию на похороны двух родственников каждого из 12 советских воинов.
Не выдерживают также критики и утверждения о «варварском разрушении» памятника, и заявления о том, что его «выбросили» далеко за город. Перед началом раскопок на месте захоронения было проведено богослужение. Военное же кладбище находится совсем не далеко от центра, в десяти минутах езды от прежнего местонахождения памятника. Оно было основано в 1887 году. Первоначально здесь хоронили воинов царской России, во время немецкой оккупации в 1918 году — немецких солдат, а вплоть до Второй мировой войны — эстонских. Здесь же покоятся павшие в гражданскую войну английские солдаты. В советский период на кладбище были уничтожены сотни могил, которые сейчас восстанавливаются. На кладбище расположен ряд памятников советским военнослужащим, погибшим в годы Второй мировой войны. Среди них гранитная стела в честь Неизвестного солдата, памятники морякам Балтийского флота, летчикам, а также экипажу подводной лодки М-103, подорвавшейся на мине в августе 1941 года недалеко от Таллинна. В Эстонии, кстати, в качестве памятников, под охраной государства находятся 217 могил советских солдат, уход за захоронениями возложен на органы местного самоуправления.
Можно признать, что эстонское правительство во главе с премьером Андрусом Ансипом действительно не продемонстрировало тонкого чутья, когда отдало распоряжение скрытно и стремительно демонтировать Бронзового солдата. Но 8 мая он лично во главе делегации возложил цветы к Бронзовому солдату на новом месте. Некоторые российские СМИ не без злорадства заметили, что когда тот стоял в центре Таллинна, таких почестей ему не оказывали. Ну что ж, это доказывает лишь, что эстонские власти признают, что действовали не самым лучшим образом, но не хотят углубления конфронтации, чего, к сожалению, нельзя сказать об их российских коллегах.
Истерика, которую закатила Россия, имеет под собой тем меньше оснований, что у нее самой в этом плане рыльце не просто в пушку, а в густой многолетней щетине. В уже упоминавшейся публикации в «Коммерсантъ ВЛАСТЬ» были приведены две фотографии. На одной из них, сделанной 28 апреля нынешнего года в эстонском селе Синимяэ, был запечатлен процесс захоронения в братской могиле останков 58 советских солдат, обнаруженных эстонским военно-историческим клубом. На снимке рядом, сделанном в тот же день в городе Ярополец Волоколамского района Московской области, — то, что осталось от памятника местным жителям, погибшим в годы Второй мировой войны. Фигуру скорбящей девочки, изготовленную из цветного металла, срезали еще в декабре 1995 года.
Что же касается памятника, то, как пишет отнюдь не симпатизирующий действиям эстонских властей Владимир Жебит, директор проекта «Нелинейные коммуникации», «в России с памятниками воюют давно и со знанием дела. После 1917 года их рушили тысячами. После 1956 года их рушили с не меньшим увлечением. После 1991 года их продолжали рушить уже с наслаждением. Убрать Мавзолей с Красной площади — вопрос еще не закрыт. Но ведь это речь о своих, родных памятниках» (www.iamik.ru, 9.05.2007).
В чем же тогда дело? Весьма правдоподобно выглядит предположение, что в Москве сочли момент подходящим, чтобы попытаться взорвать ситуацию в соседней стране: расколоть эстонское общество, сплотить русскоязычную общину на основе националистических, пророссийских и даже просоветских лозунгов и противопоставить их эстонскому большинству. В идеале же в Кремле хотели бы превратить русскоязычную общину в некое автономное образование, находящееся под своеобразным российским протекторатом — по типу Абхазии, Южной Осетии или Приднестровья. Если бы этот сценарий прошел в Эстонии, его можно было бы попробовать осуществить и в Латвии, чтобы таким образом начать восстанавливать советскую империю по кускам. Ведь под этими лозунгами вполне можно будет провести как думскую, так и президентскую предвыборные кампании, которые не за горами (www.grani.ru, 2.05.2007).
Трудно не согласиться с комментарием в одном из литовских изданий: «Трагедия России скрывается в том, что абсолютному большинству ее жителей и элиты западная демократия не нужна. Как правильно замечено: тот же средний класс России, который называют основой гражданского общества, сегодня удовлетворен новыми цветными западными телевизорами или отпусками за границей. Столько Запада им достаточно. Сегодня абсолютное большинство жителей равнодушно наблюдают за феноменом управляемой Кремлем демократии. Сердятся единицы, большинство хлопает в ладоши» (Bernardinai, 7.05.2007).