В конце апреля состоялось заседание Совета министров Беларуси, посвященное итогам социально-экономического развития страны за первый квартал 2007 года. Это мероприятие выдержано в традиционной для советских времен форме отчета правительства о выполнении (невыполнении) запланированных показателей, включая анализ объективных факторов, которые этому способствовали или препятствовали, и изложение указаний по «расшивке» узких мест.
Разумеется, когда мы говорим о форме, то имеем в виду прежде всего стиль. Например, советские отчеты по понятным причинам были свободны от рыночной риторики, ныне ссылки на «идолы рынка» обязательны. Создается впечатление, что рыночным факторам в правительстве склонны придавать исключительное значение, но в конечном итоге в роли главной движущей силы развития признаются директивные импульсы, исходящие от президента, ретранслируемые правительством. Поэтому в докладе премьер-министра Сергея Сидорского часто встречаются даже текстуальные совпадения с прежними отчетными документами, которые наводят на мысль о том, что новые отчеты составляют авторы старых. Или же молодыми исполнителями творчески применяются прежние технологии, когда главными инструментами составителей бумаг были ножницы и канцелярский клей. Понятно, что компьютерная техника, имеющаяся в распоряжении современных клерков, позволяет это рутинное дело довести до совершенства.
Интересно, например, было услышать, что соответствующей программой в качестве главного приоритета Беларуси предусматривается перевод национальной экономики в режим интенсивного развития. Это фактически дословное повторение основного тезиса апрельского (1985 года) пленума ЦК КПСС, провозгласившего курс на ускорение социально-экономического развития СССР. В то время считалось, что советская экономика, длительное время развиваясь по экстенсивному пути, созрела для того, чтобы более эффективно использовать уже имеющийся потенциал. А строить предполагалось только производства, способные задействовать самые передовые технологии. Но концентрации усилий не получилось, поскольку каждое из министерств и ведомств тащило одеяло на себя, всячески доказывая плановым органам жизненную необходимость для достижения конечного успеха именно своей продукции. В качестве примера можно сослаться на Министерство водных ресурсов, которое изнуряло страну, буквально закапывая деньги в землю во исполнение своих чудовищных по ресурсоемкости проектов.
В Беларуси инновационное наступление предполагается вести не на узком, пускай и важном участке, а по всему фронту. То есть если выделить основные показатели и параметры, которые определяют функциональное состояние экономики и перспективы ее роста, то одни из них должны увеличиваться, другие — сокращаться, третьи — оптимизироваться, четвертые — преодолеваться. Одновременно. И так в каждой отрасли, подотрасли, на каждом предприятии.
В первом квартале из 19 важнейших таких показателей выполнено только 14. Не провал, но изрядная неудача.
Программа интенсификации на 2007–2010 гг. предусматривает создание 100 новых предприятий, организацию 386 новых производств, проведение комплексной модернизации 609 действующих производств на основе 900 передовых технологий. В результате 1095 новых и модернизированных предприятий реального сектора экономики должны стать наиболее конкурентоспособными на европейских и мировом рынках.
Отметим сразу, злоупотребление категорий долженствования в условиях работы на чужие рынки, по меньшей мере, выглядит двусмысленным. Нашим предприятиям по силам создать конкурентоспособную продукцию. Это несомненно. Но согласятся ли ее взять зарубежные рынки? Это сомнительно.
Ведь спрос на них формируют очень привередливые клиенты. Лейбла «Сделано в Беларуси» им явно недостаточно. Недостаточно даже экономических и технологических аргументов, оптимальность которых оценивается соотношением цена-качество. Богатые могут себе позволить причуды. Неизвестно, поддержал ли российский потребитель частную патриотическую инициативу одного из потенциальных преемников Путина Сергея Иванова, призвавшего россиян не привозить из Эстонии молочные продукты. Ибо у многих жителей «Ленинбургской области» возникает вопрос: «А зачем тогда и ездить в ту враждебную Эстонию?» Но инициативы министра сельского хозяйства Алексея Гордеева, как правило, находят понимание в российских верхах. И потому российский партнер буквально терроризирует нашенский Белгоспищепром.
Сегодня концерн фактически затоварился и не может наращивать объемы производства. На его складах скопилось сахара в количестве почти 10 объемов среднемесячного производства. Основная причина — фактическое эмбарго, установленное Россией на его закупки. А за счет других производств нарастить объемы не удается, поскольку, как дипломатично выражаются чиновники, не позволяют это сделать сложности с реализацией на внешнем рынке, в связи с ограничением торговли с Российской Федерацией кондитерскими изделиями, консервной, ликероводочной и винодельческой продукцией.
Кстати, в своем выступлении премьер Сергей Сидорский все-таки подверг критике этот концерн за непринятие всех необходимых мер, по выполнению заданий роста. По его мнению, коль затоварились сахаром, то можно было больше сделать маргарина, майонеза, подсолнечного масла. А Белбиофарму досталось за увеличившийся в страну ввоз зубной пасты, что среди прочего тоже повлияло на увеличение отрицательного сальдо внешней торговли. Премьер оговорился, что понимает важное значение этой продукции для населения, но можно было и своей сделать количеством поболе, качеством получше. Господина премьера, возможно, беспокоит ностальгия по временам, когда на внутреннем рынке с зубной пастой отечественного производства типа «Мятная» конкурировал только зубной порошок того же рода. Пока с прилавков не исчезли оба.
В общем, после такой несерьезной аргументации из уст первого министра по поводу ситуации очень серьезной начинаешь по-особому относиться и ко всем этим заседаниям и программам. Перестаешь воспринимать всерьез.
Очень симптоматично выглядит и российская инспекция белорусских мясоперерабатывающих предприятий, по итогам которой только три из них получили добро на продолжение поставок продукции в Россию. Да и то без особой для себя выгоды, поскольку цены на мясо в России снижаются.
А это уже свидетельство стратегического просчета. Модернизация сельхозпроизводства и перерабатывающей промышленности, потребовавшая колоссальных затрат, осуществлялась именно в расчете на российский рынок. А он для белорусской продукции закрывается. При сохранении существующих тенденций вновь его открыть будет невозможно. Это уже «заявка» на провал всей аграрной политики, включая строительство агрогородков, которое могло быть оправданным только в случае наращивания ими объемов производства.
Как оказалось, едва начавшись, рост уперся в потолок спроса. На внутреннем рынке, учитывая весьма скромные прогнозы относительно роста реальных доходов населения, увеличения спроса в ближайшей перспективе тоже не ожидается. Поэтому реальной становится угроза затоваривания баз и предприятий розничной торговли. Причем ситуация близка к тупиковой. Практика внерыночного контроля над ценами на сельскохозяйственные и продовольственные товары не позволяет снижать цены для того, чтобы компенсировать или хотя бы минимизировать затраты на их производство. Не оттого ли сейчас активно обсуждаются возможности продления срока реализации продовольственных товаров сверх установленного срока хранения. Разумеется, после соответствующей экспертизы их качества.
Поэтому неизбежно возникает вопрос о том, кто оплачивает все эти рискованные эксперименты по увеличению объемов производства без учета гарантий сбыта готовой продукции? Для ответа приведем структуру инвестиций в основной капитал, как она сложилась по состоянию на 1 апреля, по источникам финансирования. Собственные средства организаций и бюджетные средства — 45,5% и 21,5% соответственно, инвестиции за счет кредитов банков (включая кредиты иностранных банков) — 19,8%, иностранные источники (прямые иностранные инвестиции — 0,3%), средства населения (на жилищное строительство) — 10,2%.
То есть всё в основном оплачивает правительство, используя на это бюджетные деньги и банковские кредиты.
Набившее оскомину выражение — лакмусовая бумажка. Но именно доля прямых иностранных инвестиций в структуре капиталовложений свидетельствует о качестве инвестиционного климата в стране. Так вот, если судить по этим «долям процента», то, возможно, климат этот у нас подходящий, но только для тех, кто застрахован на все случаи жизни. А это, естественно, государство, которое само определяет правила игры и потому надеется всегда выигрывать, это организации, которые по-иному свои средства расходовать не имеют возможности, ибо живут в этой стране, либо это государственные и полугосударственные (с долей государства в уставном фонде) организации, вкладывающие свои средства по государственной указке.
То есть практически ни один из главных инвесторов в Беларуси более-менее персонифицированной ответственности за их эффективность не несет, а ответственные инвесторы в экономику Беларуси предпочитают не вкладывать. Любопытно, что при множестве применяемых для анализа состояния экономики критериев какого-либо «домашнего» показателя для определения состояния инвестиционного климата не существует. Поэтому приходится верить не верить многочисленным заявлениям и разъяснениям. И действовать на свой страх и риск. В отличие, скажем, от информации о том, что на нью-йоркской фондовой бирже вырос или упал индекс Dow Jones, что инвесторами воспринимается как сигнал к действию.
В Беларуси и биржи такой нет, поэтому пусть пользуются слухами — этот то сказал, а этот это.
В общем, известные обстоятельства определяют инвестиционную ситуацию в Беларуси едва ли не с первых дней режима Лукашенко, и потому их можно рассматривать в качестве институциональной особенности «белорусской модели». Сразу отметим, что они не имеют ничего общего с принципом «вчера не было ни цента, а сегодня — долгов на миллион», свойственным эпохе европейского грюндерства, который так или иначе применялся и в процессе трансформации многих постсоциалистических экономик.
Лукашенко не устает подчеркивать свою осторожность и ответственный подход к внешним заимствованиям, необходимым для того, чтобы избежать долговой петли, которую, надо полагать, стремятся набросить на шею Беларуси алчущие выгоды капиталисты. Но в части инвестирования, понимаемого как прямое вложение капиталов в экономику, такая осторожность только вредит делу. А в том, что касается кредитов, то их зарубежные держатели сами проявляют, может быть, излишнюю, но вполне объяснимую осторожность, отказываясь сотрудничать напрямую с белорусскими предприятиями. Последние, о чем мы говорили выше, не самостоятельны даже в формально-юридическом отношении, почти как дети при живых родителях. Кто ж таким в долг дает, кроме всякого рода авантюристов, преследующих плохие цели.
Поэтому чуждые авантюризму кредиторы избегают даже намека на риск. Например, группа немецких банков во главе с Дрезднер банк кредитует некоторые инвестиционные проекты в Беларуси. Но сфера их применения ограничена гуманитарными соображениями (их рамки предопределены катастрофой на ЧАЭС), потому эти проекты входят в соответствующие международным обязательствам программы правительства Германии, что обеспечивает банкам гарантии возврата средств, кроме того, они содействуют продвижению в Беларусь немецких товаров. Дополнительные гарантии по кредитам даются и правительством Беларуси.
Так что можно согласиться с Лукашенко: действительно, риск, связанный с такими кредитами, небольшой, но и экономические выгоды от них в конечном счете невелики. Однако это позволяет латать белорусскому правительству дыры, периодически возникающие в социальной сфере, несмотря на то, что официальный Минск официально проводит «сильную социальную политику».
Тем не менее контора пишет. Согласно постановлению Совмина № 415 на 2007 год, утверждены задания по привлечению иностранных кредитов, займов и прямых инвестиций для финансирования инвестиционных проектов примерно в 2 миллиарда долларов. Буквально на днях Белвнешэкономбанк под гарантии правительства Беларуси подписал рамочное кредитное соглашение с синдикатом немецких банков. Оговорена сумма до 125 миллионов евро. В своем ежегодном послании Лукашенко об этом ничего не сказал. А ведь речь идет о значительных суммах, которые надо заработать, чтобы не только отдать вместе с причитающейся платой за кредит, но и получить какую-то прибыль. То есть заработать для страны.
Интересна технология получения непосредственного доступа к инвестициям. В настоящее время в Минэкономики сформирован график подготовки инвестиционных проектов, предусмотренных к реализации с привлечением иностранного капитала, в который включены 173 проекта для реализации уже в этом году на сумму около 1,3 миллиарда долларов. То есть после соответствующей процедуры (подготовка и защита бизнес-планов) претенденты получат деньги на осуществление одобренных правительством затей. Однако ловля капиталов ведется и методом «авось повезет». Для ловли капиталистов Минэкономики создало специальный сайт в Интернете, где в настоящее время представлены 83 проекта белорусских предприятий, заинтересованных в привлечении иностранных инвестиций. Вдруг кто-то захочет вступить в долю.
Правительство охотно демонстрирует и другие организационные достижения. К таковым оно относит пленарное заседание, проведенное в I квартале текущего года в рамках деятельности Консультативного совета по иностранным инвестициям, в котором приняло участие более 200 человек — 100 иностранных участников и 105 белорусских (члены самого совета, дипломаты, представители СМИ, руководители крупных иностранных и отечественных компаний, осуществляющих инвестиционную деятельность в республике).
Это цитата. Если же расшифровать ее содержание, то благостное впечатление о креативном потенциале правительства исчезнет. Допустим, присутствовали аккредитованные в Беларуси дипломаты, но сами они эти вопросы не решают, белорусские участники представляют «просящую сторону», делегаты зарубежных компаний (о которых сказано, что они «крупные», чему невозможно поверить, потому что людей солидных представляют по отдельности, а не «чохом»), журналисты (в стране нет газет влияния) — люди совершенно для дела посторонние. У правительственных чиновников за душой тоже ничего нет, кроме смутного желания получить деньги. Почему смутного? Потому что своими «принципами» они никогда не поступятся. То есть не дали, ну и ладно. Так и запишем в докладной начальству.
Обычное по нашим временам дельце. В смысле безответственное.
Аморфность замыслов, неопределенность приоритетов предопределяют неэффективность использования тех средств, которые все-таки инвестируются. Как и в советские времена, деньги часто «размазываются» на всех, потому их использование трудно контролировать. А учитывая незаинтересованность субъекта, практически невозможно. В доказательство нашего предположения приведем цифры. По состоянию на 1 апреля текущего года в незавершенном строительстве (без учета индивидуальных застройщиков и субъектов малого предпринимательства) находилось 16,2 тысячи объектов производственного и непроизводственного назначения, из которых 42,5% — производственные объекты. Временно приостановлено и законсервировано строительство почти 4 тысяч объектов. На долю объектов, строительство которых осуществляется с превышением нормативных сроков продолжительности строительства (без учета временно приостановленных и законсервированных), приходится 34,9%.
Всё это называется омертвлением капитала.
Известно оптимистическое высказывание Ленина относительно участия мирового капитала в строительстве экономики пролетарского государства. Мол, они продадут нам веревку, на которой мы их повесим. Очень подходящий образ для иллюстрации последующей политики индустриализации страны. Она начиналась закупкой отдельных единиц оборудования, транспортных средств, технологий и завершалась приобретением проектов готовых производств, завершаемых под техническим руководством (по крайней мере при участии) иностранных специалистов строительством «под ключ». С тем чтобы получить возможность организовать массовое производство собственной продукции, как минимум, не хуже иностранной, с тем чтобы впоследствии наладить собственное производство продукции лучше мировых образцов.
Отсюда лозунг — догоним и перегоним.
Иногда получалось очень хорошо. Едва ли не последним удачным опытом такой политики стало строительство металлургического завода в Жлобине, построенного из союзного бюджета, кажется, по австрийскому проекту и под контролем австрийцев. Сегодня БМЗ не какой-нибудь «советский флагман», а жемчужина белорусской промышленности. Надо ли говорить, что параллельно из союзного бюджета (а это были ускорительно-перестроечные годы) активно шла модернизация (говорили даже о конверсии) производств буквально на всех белорусских предприятиях союзного подчинения. Модернизировали в полном соответствии с задачами, изложенными в программе (была такая!) интенсификации. Известно, что из всего этого получилось.
Создание собственных производств, способных выпускать конкурентную продукцию, — это по сути прежнее «догоним и перегоним!», но в рамках задачи импортозамещения звучащее достаточно убого. Так сказать, для домашнего пользования. Можно, например, в высшей степени превосходно оценивать качество базовой модели пропашного трактора МТЗ, но до тех пор, пока он не станет пользоваться безоговорочным спросом у аграрников развитых стран, всё это не выйдет за рамки простого шаманства. Хотя тракторный закупает, в чем ему помогает правительство, самое передовое промышленное оборудование и технологии. Но никто не решится гарантировать ему сохранение нынешнего спроса на продукцию, существующего в относительно бедных странах. По мере улучшения ситуации они, можно с уверенностью сказать, потянутся в сторону более известных брэндов.
Это трагическое непостоянство рынков уже ощутили на себе производители белорусских велосипедов, мотоциклов, телевизоров и холодильников, интегральных схем и прочего ассортимента, о котором профессионально рассуждать могут только специалисты. Причем попытки диверсификации производства, которые не прекращаются уже без малого два десятилетия, ощутимых результатов не принесли.
Преимущество прямых инвестиций перед кредитами (к тому же связанными обязательствами покупать продукцию определяемых кредитором производителей), что доказывает пример БМЗ, очевидны. Хотя инвестиции были отечественными, но переданными в ответственное управление подрядчику, для которого соображения делового престижа имели решающее значение. Но если МАЗ получает кредит под гарантии российского правительства, средства которого идут на покупку двигателей Ярославского моторного завода, то это консервация технической отсталости, путь в тупик. И нет принципиальной разницы, если кредиты даются немецкими банками под гарантии федерального правительства под закупку немецкой техники и оборудования. Немцам, понятно, главное сбыть тракторы или комбайны, хоть они люди ответственные, поэтому, наладив продажу, создают сервисную систему для удобств потребителя. Но и контроля над ним. А тем самым (коготок увяз, всей птичке пропасть!) вынуждают потребителя приобретать весь шлейф услуг и запасных частей, производить амортизационные отчисления, имея в качестве идеальной цели процесса производства приобретение нового немецкого трактора, когда старый надо будет списать. Не переориентировать же налаженный процесс на обслуживание незнакомых персоналу тракторов «Белорус».
Как это выглядит на деле. Правительство Беларуси еще только заговорило о модернизации (еще ни одно из 1000 производств не создано), но уже опережающими темпами стал расти импорт инвестиционных товаров. За два месяца текущего года по сравнению с январем-февралем 2006 года его стоимость увеличилась на 261 миллион долларов. В правительстве по этому поводу радуются — «рост инвестиционного импорта является результатом системы мер, направленных на активизацию инвестиционной деятельности и стимулирование ввоза в республику технологического оборудования».
Отмечается, что наибольший прирост импорта по данной группе наблюдается по тракторам, сельскохозяйственным машинам для обработки почвы и механизмам для уборки и обмолота сельскохозяйственных культур.
Если проще, по сеялкам, веялкам, боронам, плугам и комбайнам. По всему ряду продукции, выпуск которой освоен белорусскими предприятиями.
До сих пор нас уверяли именно в этом, но мы, очевидно, не всё правильно поняли. Производство тракторов, например, остается недоосвоенным?..