Вдогонку уходящему из жизни бессмысленно посылать критические разборы и аналитические трактаты. Все равно не услышит. А если бы даже и услышал — что с того? Свою земную миссию — какой она ни была — он выполнил. И здесь уже ничего не поправить. Нам остается всматриваться в очередной пробел списка живых и на глаз прикидывать размер потерь. Вчера умер Борис Ельцин — и каждому, кто жил на излете СССР, есть, что сказать по этому поводу.
Его портретик висел у меня на стенке в конце 80-х. Первый (и последний) раз в мои герои попал партийный функционер. Выдернутый из колоды блёклых ликов членов Политбюро молодой — и уже опальный — Борис Николаевич глядел орлом. Приятель, работавший в Академии МВД, приносил распечатки его смелых речей на очередном московском партийном сходняке — и мы восторженно рвали их из рук. Этот — может! Этот не боится! Этого не купить! Пресловутое лигачевское «Борис, ты не прав!» звучало музыкой надежды. За мятежным локальным партбоссом стояла интеллигентская мечта о правильной власти — открытой, честной, трезвой. Вожди позднего «совка» были персонажами дурного гротеска. Ельцин же метил в народные герои. И знал самый короткий путь: поступать решительно, ярко и нелогично.
Еще до своего президентства он стал фольклорным персонажем изустного сериала. «Ельцин ездит в общественном транспорте», «Ельцин становится в очередь в гастрономе», «Ельцин обличает партократию»… Непредсказуемый Борис, как и мы, устал от бесконечного советского абсурда — и разрушал его как умел. Он был партийцем-диссидентом. На фоне осторожного Горбачева, пытавшегося честно подправить фасад рассыпавшейся системы, Ельцин смотрелся Терминатором перемен. Этот человек менялся вместе со страной и крушил тот строй, который дал ему власть. За ним хотелось идти. Он казался лучшим будущим. Он был последним шансом СССР.
Как-то в очередной командировке довелось наблюдать невероятную картину: в один и тот же день в Лужниках играли Pink Floyd, а на Ленинских горах шел митинг сторонников Ельцина. На Бориса пришло больше. Что, впрочем, лишь подтвердило очевидный факт: Ельцин был главной поп-звездой своего времени. Что остается в памяти как главная картинка эпохи? Не Горбачев в Фаросе, а Ельцин на танке. Что зацепило тогда больше всего? Ельцин, подписывающий в прямом эфире бумагу о приостановлении деятельности КПСС, не слушая слабых протестов бледного Горбачева. Главный шок середины 90-х? Тупая колониальная война в Чечне. Это тоже Ельцин. Неподражаемый «царь Борис».
Его путь — танец медведя на обломках империи. Местами красиво, местами смешно, местами страшно.
Горбачев был лирическим героем, певцом уходящей натуры. Новая Россия получила лидера-эксцентрика, героя скандалов, артиста разговорного жанра. И успокоилась: «Наш человек!» Б.Н. был силен даже своими слабостями. Знакомая логика: пьешь — значит, уважаешь. Ельцин постоянно «выпадал» из привычного парадного портрета — слетая в воду с дачного моста при неясных обстоятельствах, выступая в американском турне несколько «не в фокусе» (скандальную видеозапись поспешно объявили фальшивкой), отважно дирижируя немецким военным оркестром, танцуя твист с Женей Осиным и просто импровизируя, вопреки заготовкам спичрайтеров. Только при авторе бессмертного «Вот такая, понимаишь, загогулина получается!» могли появиться в постсоветском телеэфире «Куклы» — пародийное шоу из жизни власти. Только в то время главным автором страны мог стать мастер иллюзий Виктор Пелевин.
Впрочем, аттракционов при Ельцине хватало и так: он всегда играл по правилам, которые придумывал сам. Провинциальный партиец вырос в мощного интуитивного политика, успешно заменявшего сухую аналитику личной энергией и волей. Беловежские соглашения, цивилизованный развод в советской империи — возможно, главное, что он сделал за свою карьеру. Наш бывший герой, в компании с Шушкевичем и Кравчуком, отпустил бывшие советские республики в автономное плавание. А сам остался на уходящем в туман берегу.
Поздний Ельцин — уже не легенда. Просто грузный лидер соседней страны, быстро сгоревший на вредной работе. Когда политические заявления вытесняются с новостных лент медицинскими сводками — это уже старость. Он еще сделал себе второй срок. Поиграл в круглолицых мальчиков-преемников. И тихо ушел в историю. Кончилось время боевых секретарей обкомов. Пришла пора тихих полковников.