В эти дни Европейский Союз празднует свой 50-летний юбилей. Событие с любой точки зрения значительное. Практически все ведущие мировые СМИ спешат отметить его обзорными, редакционными или экспертными текстами. Оценки очень разные, порой прямо противоположные. Одни восхищены грандиозным историческим экспериментом по созданию демократического панъевропейского федеративного сверхгосударства, другие заявляют, что у ЕС нет будущего и уже теперь он, что называется, «одной ногой в могиле». Но, пожалуй, все согласны в одном: современная Европа в лице ЕС последовательно культивирует новаторский подход к межгосударственным отношениям, экономической кооперации и культурному слиянию, основанный на идеологии либерализма. О процессе и будущем можно спорить, результат же уже есть.
Нам, соседям и очевидцам происходящих в западной части Европы перемен, также впору задуматься об уроках и достижениях этого грандиозного исторического проекта, посмотреть, что называется, со своей невысокой колокольни, абстрагировавшись от местечковых страстей и запущенности. Тем более что этот «брюссельский водоворот» постепенно втягивает всё новые и новые периферии, и никто ныне не может предсказать, что будет с суверенной Беларусью лет через 20. Шансы на то, что белорусское государственное образование через пару десятков лет может стать полноправным членом подымающегося на наших западных границах Союза, в наши дни кажутся ничтожными, но тем не менее они ведь реальны и допустимы. Кто, к примеру, мог предсказать в начале 1980-х, что мы будем жить в суверенной и независимой стране под названием Республика Беларусь? Европейский опыт для нас важен и близок, несмотря на ту пропасть, которая по-прежнему разделяет белорусов и европейцев.
Отсчет существования ЕС ведется с Римских договоров не случайно. Конечно, строго исторически, интеграционные подвижки начались раньше. Об этом, равно как и об исторических предпосылках европейского единства, написаны уже целые библиотеки книг. Но самые важные события произошли именно 50 лет назад.
В 1956 году прошла конференция руководителей государств в Венеции, на которой и было принято решение о начале переговоров о создании Европейского экономического сообщества. Уже в 1957 году два акта, призванных сыграть важнейшую роль в развитии процессов интеграции, были готовы к подписанию. В марте 1957 года в Риме и состоялась торжественная процедура подписания Договора о создании Европейского экономического сообщества (ЕЭС, или договора об общем рынке) и Договора о создании Европейского сообщества по атомной энергии (Евратом). Оба они вступили в силу 1 января 1958 года.
Это были ключевые соглашения. Евратом напоминал по своему функциональному назначению Европейское объединение угля и стали (ЕОУС), т. е. регулировал сравнительно узкую, но очень значимую энергетическую область международного сотрудничества. В отличие от Евратома, создание Европейского экономического сообщества имело чрезвычайно важное политико-правовое значение. Речь шла о создании интеграционного объединения универсального характера. В состав сообщества вошли страны с высоким уровнем развития, что во многом предопределило значительные темпы его экономического роста на протяжении последующих 15 лет. В 1958 году среднемесячный доход на душу населения составлял 980 долларов в Нидерландах, 1170 в Бельгии и 800 долларов в Северной Италии. Разрыв был незначителен. За 15 лет разрыв по объему ВНП на душу населения между странами постепенно сократился: 26% в 1960 году, 13,5% в 1970 году и 15% в 1973 году.
В первом вышеуказанном договоре выдвигалась задача создания общего рынка товаров, услуг, капиталов и рабочей силы, основанного на таможенном союзе. В ходе построения общего рынка поэтапно должна была быть обеспечена экономическая интеграция государств, создана основа для будущего экономического и валютного сообщества, создан механизм управления интеграционными процессами.
Сообщества наделялись необходимыми институтами. Было предусмотрено создание: — совета, состоящего из представителей правительств государств-членов на уровне министров;
— комиссии, состоящей из международных чиновников (независимых комиссаров) и получавшей статус наднационального органа;
— парламентской ассамблеи (предшественницы современного Европарламента);
— суда европейских сообществ.
Договор о ЕЭС также предусматривал создание материальных ресурсов, необходимых для функционирования сообществ, и правового инструментария. С этого времени бюджет европейских сообществ начинает формироваться за счет единого таможенного тарифа, в который отчисляются налоги на импортируемую сельхозпродукцию. В бюджет также поступают определенные отчисления от НДС (вначале — 1% от всего собираемого в каждой стране НДС). Иначе говоря, бюджет стал формироваться независимо от воли государств-членов, автоматически.
Абсолютно новым моментом стало и то, что ст. 189 предусматривала возможность издания институтами ЕЭС нормативно-правовых актов: регламентов, директив, решений. В договорах о ЕЭС и Евратоме предусмотрено, что оба объединения являются юридическими лицами, т. е. они обладают юридической правосубъектностью.
Опираясь на всё это, можно признать, что именно в 1957 году в лице ЕЭС была создана широкая, универсальная международная организация, обладающая уникальными чертами, с одной стороны, международной организации, с другой — признаками будущего панъевропейского конфедеративного государства.
Простая и очевидная схема. Доступная для понимания всем нынешним строителям-интеграторам постсоветского мира. В основе этой схемы — подлинное, а не лукавое желание, намерение и необходимость совместного сожития, а также реализм, взвешенность, последовательность и совместная рутинная работа.
Крайне успешное развитие «Общего рынка» после Римских соглашений 1957 года некоторые объясняют идеально удачным составом участников. Историки давно подметили, что если выделить на карте Францию, страны Бенилюкса, Италию и Западную Германию, то фактически получится империя Карла Великого. В сущности, Римский договор о ЕЭС 1957 года с опозданием на одиннадцать веков стал денонсацией Верденского договора 843 года, когда Карл Лысый, Людовик Немецкий и Хлотарь разделили Священную Западную Империю на три части: Германию, Францию и Италию.
Сравнивая это с нашими постсоветскими интеграционными «прорывами», проектами и фантомами, надо, конечно, признать, что субъекты интеграции у нас слишком разнятся. Слишком велика Россия, бывшие республики СССР пока еще не прошли до конца период первоначального накопления суверенитета, продолжая упиваться свалившейся самостоятельностью. Делиться властью, как мы видим, и в мелочах не желает никто, даже, казалось бы, сверхпреданные интеграции вожди.
Сегодня, когда Евросоюз празднует 50-ю годовщину Римского договора, как уже отмечалось, кроме хора хвалителей и оптимистов велик и не менее заметен хор хулителей и пессимистов. Ученые мужи и комментаторы из этого круга согласны в одном: Европа пришла в окончательный упадок, а ЕС вот-вот попадет на свалку истории. Скептики утверждают, что Старому Свету приходит конец. Экономика Европы в состоянии стагнации. Технологическая энергия сместилась в Силиконовую долину, а ныне еще и в индийский Бангалор. Политики бессильны перед лицом гипертрофированных и неадекватных систем социального обеспечения Европы, прихотливой и изнеженной рабочей силы, глубоко укоренившегося гедонистического образа жизни. На это еще, говорят они, наслаивается и демографический спад, а иммиграция только усугубляет социальные проблемы. Внешняя политика Европы не консолидирована и слаба. Один из последних примеров-подтверждений тому — перебранка по поводу размещения новой системы американской противоракетной обороны в Польше и Чехии.
Хулителей ЕС хватает и в самой Европе, и в США, и в постсоветском мире. Большинство российских экспертов и политиков классифицируют ЕС исключительно в категориях геополитического соперника, конкурента или даже злого соседа. В последние годы лишь редкие голоса слышны по поводу европейского родства собственно самой России, относительно единства культурно-исторической традиции и т. д. В почете интерпретации о своем особом пути и тотальном заговоре всего Запада против возрождающейся России. В белорусском же пропагандистском пространстве, а экспертное практически отсутствует, ЕС по-прежнему предстает этаким циничным монстром, где не обеспечивается достойная жизнь и права граждан, где политические вожди спят и видят новые покоренные просторы. Мастерам идеологического жанра и невдомек, что не может и не хочет нынешний ЕС расширяться дальше. Подтверждается это его стратегией укрепления границ, «политикой соседства» — прямо названной альтернативой расширению и официальным извещением всех своих соседей, включая и тех, кто просится в Союз, о приостановлении интеграции вширь. Нет возможностей, ресурсов и желаний покорять оставшиеся «хрупкие островки стабильности».
Подводя полувековой итог европейской интеграции, принимая во внимание все аргументы против, стоит все-таки объективно оценить, чего же удалось добиться европейцам. Без пафоса и страсти, честно. Они ведь наши соседи.
Нельзя не признать, что ЕС сегодня — это единственный самый успешный прорыв добровольного международного сотрудничества в современной истории. Европейский Союз стал самым инновационным и самым значительным вкладом Европы в развитие современности. За пятьдесят лет ЕС стал своеобразной глобальной супердержавой общемирового исторического значения, которая никому не уступает по своему экономическому авторитету и влиянию, в которой создана одна из самых успешных систем социального обеспечения, принесшая народам Европы невиданное ранее благополучие и безопасность.
За пятьдесят лет Европа не только восстала из пепла депрессии и Второй мировой войны, но и стала единой и свободной. Можно ли было полвека назад предположить, что возможно будет проехать через весь континент от Стокгольма до Палермо, не сталкиваясь с пограничным контролем и пользуясь почти на всем пути общей европейской валютой. Или что в Европе будет существовать беспошлинный единый рынок, устроенный на фундаменте общих экономических норм и правил.
Многие отмечают, что Европа завязла в цикле медленного роста и постоянно увеличивающихся социальных затратах, которые со временем превратятся в невыносимое бремя и подорвут весь европейский проект. Действительно, последние годы были довольно сложными для ключевых европейских национальных экономик. Цена расширения на уровне триллионов долларов не дала Германии возможности сыграть роль локомотива. Отстали также Франция и Италия. Но другие страны, Великобритания, скандинавские члены Союза, динамично развиваются. В новых странах — членах ЕС из Восточной Европы, в бывших странах «народной демократии» и республиках СССР среднегодовой уровень роста превышает темпы развития США. Латвия, Словакия, Эстония развиваются со среднегодовыми темпами в десять и выше процентов.
Скандинавские страны — Дания, Швеция, Финляндия — занимают половину высших позиций в рейтингах конкурентоспособности Мирового экономического форума. Та же Германия, на которую многие ориентируются, несмотря на известные трудности, имеет активное сальдо торгового баланса выше, чем у Китая, и ее доля в мировой торговле постоянно растет. В той же отстающей Франции производительность труда в расчете на час работы выше, чем в США. По прогнозам в ближайшие годы темпы экономического роста в еврозоне будут составлять 2,5%, а в США, к примеру, 2%. В ближайшие 3-5 лет рыночная капитализация европейских фирм, входящих в число ведущих 500 мировых компаний, превысит уровень капитализации американских, входящих в этот перечень.
Что же касается демографической проблемы — одного из главных источников европейского пессимизма, то здесь надо отметить следующее. Снижение рождаемости означает, что соотношение работающего населения и пенсионеров, составляющее сегодня 5 к 1, к 2050 году достигнет показателя 2 к 1. Конечно, Европа нуждается в иммигрантах. И при разумном подходе можно избежать основных издержек и рисков, не накаляя страсти. Всё не так пессимистично. Во-первых, несмотря на все проблемы, статистика показывает, что уровень иммигрантского и религиозного насилия в Европе не намного выше, чем, скажем, в Америке. А во-вторых, по всей Европе иммиграционные законы в последнее время становятся всё более адекватными, предпочтение в них отдается квалифицированной иммиграции и не только из мусульманского мира. Сегодня половина иммигрантов в Испании (30% сегодняшнего общеевропейского притока) родом из стран Латинской Америки. Около полумиллиона поляков в настоящее время работает в Великобритании, а еще полмиллиона — в Германии. Готовит ЕС и проект общей иммиграционной политики. Призрак неспокойного иммигрантского населения, расшатывающего стабильную Европу, подрывающего ее культуру и будущее, изображается с очевидным преувеличением.
Среди комментариев по поводу юбилея аргументов за и против светлого европейского будущего достаточно. Но ведь так и должно быть. Что же на самом деле ждет «Большую Европу» в ближайшие годы, десятилетия, не скажет никто. Нам же, как соседям и, кстати, как европейцам тоже, которых неизбежно ожидает всё более масштабное вовлечение в общеевропейскую жизнь, пора бы не только тихонько приглядываться к традициям и нормам этой Европы, не обращая внимания на примитивную контрпропаганду, но и принимать, осваивать и культивировать понятные и близкие нам общие европейские ценности. Пусть для начала на личном, приватном уровне. Времена проходят, ценности остаются.