А. Томкович: Слышал, что в рамках Объединенных демократических сил будет некое левое образование. Фракция?
А. Левкович: Если говорить о Конгрессе демократических сил, то там каждая партия будет создавать свою фракцию. В том числе и наша. Однако речь идет немного о другом. Мы подчеркиваем, что обозначаем левую площадку. Что имеется в виду? Есть левая идеология, есть правая. Это нормальный процесс. Они, безусловно, отличаются. И по некоторым позициям принципиально. Но сегодня ситуация несколько разнится с «классической».
Мы принципиальные сторонники единства демократической оппозиции в Беларуси. Есть то, что объединяет и левых и правых. В первую очередь, борьба с режимом, восстановление в стране демократического порядка, принципов демократического государства. В то же время мы считаем, что неплохо, когда в рамках коалиции четко фиксируется подобная площадка. В любом случае это не направлено против единства демократических сил.
А.Т.: В чем вас часто обвиняют?
А.Л.: Почему речь о некой левой площадке? Возьмем, например, 2001 год. По большому счету, тогда единый кандидат был левым, ибо профсоюзы — весьма близкое к нам течение. В 2006 году, по моему мнению, единого кандидата можно квалифицировать как правого. Если вспомнить гегелевский закон «отрицания отрицания», то я вижу, что в ближайшей перспективе прерогатива за левой идеологией. Более того, белорусский электорат по сути своей — преимущественно левый электорат. Скажу больше: Лукашенко — левый популист, или, как я называю, вульгарный социалист. Он играет именно на этом фланге. Мы создаем левую площадку и тем самым говорим, что будем бороться за его электорат. Социологи дают разные цифры, но если не вторгаться на поле Лукашенко, то мы никогда не будем выигрывать. Его электорат мы должны забрать себе.
Сейчас ситуация кардинальным образом меняется. Это и какие-то геополитические изменения, и отношения с Россией. В этой связи перспективы у нас неплохие. Только за январь зарплаты уменьшились почти на 13%, а транзит газа по территории Беларуси сократился на 10,9%. Лично я никогда не говорю ни о каких революциях и не вижу здесь их предпосылок. Я сторонник эволюционного, то есть конструктивного пути развития. Революции всегда бьют в первую очередь по простым людям. Словом, нужна левая площадка.
А.Т.: Лидер БСДП (Г) Александр Козулин выразил сожаление, что Конгресс демократических сил не состоялся в первоначально намеченные сроки. Что вы думаете по этому поводу?
А.Л.: Наша позиция неизменная. О ней мы заявили сразу же. После президентской кампании сразу же нужно было провести еще один конгресс. Это нормально, когда после прошедшей кампании подводятся итоги. Нормально, если есть попытки разобраться, как сработали субъекты коалиции. Реорганизовать ее с учетом этой работы. То, что начало его работы оттягивается, откладывается, аномально. Особенно сегодня, в связи с изменениями геополитической ситуации и отношений Москва — Минск.
Люди сейчас часто спрашивают: а что предложить можете вы? Раньше этого вопроса не было. Тогда с пенсиями и зарплатами было все нормально, сегодня люди задумаются: что будет дальше? Уже в силу этого проведение конгресса просто необходимо.
Во-первых, нам нужно предложить некую альтернативу.
Во-вторых, провести реорганизацию Объединенных демократических сил. Создать то, что будет конкретно работать, ибо без плодотворной работы осуществление альтернативы просто невозможно. Мало придумать стратегию, нужно реализовать ее на практике. Я критически относился к тому, как у нас строились Объединенные демократические силы. Принцип «пролетарии всех стран, объединяйтесь», когда количество голосов в политсовете равнялось количеству субъектов ОДС, не отображал истинного положения дел. Субъекты разные и по количеству, и по мощи. Практика это подтверждает. Бывало, что лидер партии садился в самолет, а в чемодане с ним «летела» вся партия. В то же время есть партии, которые структурированы и могут выполнять конкретные задачи. Это нужно учитывать, поэтому реорганизация конгресса просто необходима.
К тому же уже давно не тайна, что политический совет Объединенных демократических сил просто не работает. Можно даже говорить, что он существует чисто формально. Это своеобразный «круглый стол». Такой политическая структура быть не должна. Ей следует определять политические задачи и их решать.
А.Т.: То есть вы разделяете козулинское сожаление?
А.Л.: Полностью.
А.Т.: А как насчет предложения Скребца сделать «единым» Александра Козулина?
А.Л.: Такое решение принято нашим центральным комитетом. Но не это сегодня самое главное. Важнее — организовать структуры. Я считаю, что если проблема единого лидера разделяет оппозицию, то ее можно вынести за скобки. Я разделяю избитое мнение о том, что лидера не избирают. Лидер или есть, или его нет. Существуют разные варианты. Если так уж нужен человек, который будет вожаком, то можно сделать так, чтобы его избирал не конгресс, а политический совет. И он перед ним отчитывается. Если справляется, его оставляют. Если нет — переизбирают. Это вопрос техники. Другой вопрос, когда наступает «день Икс»…
А.Т.: Как можно руководить из тюрьмы?
А.Л.: Козулин сидит, а наша партия работает. Мы с ним, конечно же, по принципиальным вопросам консультируемся, но на темпы «черновой» работы это не влияет. Так можно и с Объединенной демократической коалицией. Главное, повторю, — это деятельность структур. Если даже имеется лидер, который взваливает на себя всю работу, то это тоже не самый лучший вариант. Если только один мощный лидер тянет воз, воз быстро не поедет. Надо организовать работу структур. В свое время я в Бресте работал на региональном уровне. Коллеги говорили: Анатолий Иосифович, что-то вы ничего не делаете? Я с улыбкой отвечал, что главная моя задача в том, чтобы сделать структуры работающими. В этом и состоит эффективность.
А.Т.: И все же лично я с трудом представляю, как можно эффективно руководить из тюрьмы. Реально «кіраваць» политики будут по очереди?
А.Л.: Не обязательно, хотя предлагался и ротационный принцип. Когда я говорю, что политический совет будет избирать председателя, это в принципе та же ротация. Что это означает на практике? Ну вот, например, избрали мы Милинкевича. Если у него получается и все это видят, то он продолжает работать. Если нет — переизбирают. Важен результат.
А.Т.: Ротация не будет обязательной?
А.Л.: Нет, хотя можно и так. Уперлись вы в единого кандидата! Ну, избрали, а он руководит неэффективно. И зачем было избирать? Вопрос в эффективности, а не в том, что обязательно должен быть начальник. Кто мешал тому же Милинкевичу наладить работу политсовета, который, по его словам, бездействует? Если что-то не работает, нужно выяснить почему. Здесь всё понятно: реальных там всего несколько, то есть меньшинство, а большинство виртуальные. Они-то и решают, что нужно делать тем, у кого за спиной кто-то есть… Это давно всем стало ясно. Среди большинства на словах все за проведение конгресса, а в реальности они поступают иначе. До чего дошло! Те, кто выступает за конгресс, организовывают людей собирать подписи, чтобы его не было…
Геополитическая ситуация изменилась. И что мы наблюдаем? То, что самым активным субъектом политики является Лукашенко. Вокруг него есть еще два. Европа: вы видели, как сюда приехали Цапф и Линден. Другой — Россия. Оппозиция как политический субъект исчезает. Возникает вопрос: кому это выгодно? Режиму и кое-кому еще. Возможно, отсюда и позиция Милинкевича. Посмотрите, как кардинально она изменилась.
Приехал глава Парламентской ассамблеи Совета Европы Рене ван дер Линден. Вместе с Милинкевичем мы были на встрече. Говорили о том, что приезд человека такого ранга должен был состояться, только если бы произошли некие реальные шаги со стороны власти. Потом был визит Милинкевича в Германию, и после него Милинкевич пишет письмо Лукашенко о возможности диалога. Принципиальное изменение позиции. А вскоре и Ута Цапф заговорила о перспективах диалога с властью.
В ретроспективе это выглядит так. Вначале, вопреки нашему мнению, Европа приняла решение об изоляции Беларуси. Позднее стало очевидно, что она не нужна, так как есть самоизоляция. Европа сменила стратегию и начала работать с гражданским обществом. Сегодня нас призывают вести с властью диалог. При этом некоторые главные субъекты демократической оппозиции просто игнорируются. Во время ее последнего приезда в Беларусь встреча с лидерами оппозиции, но в последний день. Никого даже не позвали на семинар в Национальную библиотеку. Почему Европа так себя ведет? Видимо, есть какие-то прагматические, утилитарные интересы, более важные, чем демократические ценности.
А.Т.: Один мой знакомый шутит, что половина танков НАТО ездит на белорусской солярке.
А.Л.: Отчасти он прав. Есть даже версия, что Евросоюз использует Лукашенко за российские деньги против самой же России. Европа и даже Америка заявили: плохо, что Россия подняла цены на энергосырье. Если придерживаться подобной логики, то следует требовать от Европы доплат Лукашенко, чтобы он не пострадал.
Конечно, мы против повышения цен, но мы четко отмечаем, что на протяжении 12 лет режим получал взятку от России в виде дешевых нефти и газа. И Европа тоже об этом сказала. Но как только Путин уменьшил объемы этой взятки, Европа заняла, мягко говоря, несолидарную позицию. Во взаимоотношениях ЕС и России нет четкой стратегии — отсюда и отсутствие стратегии в отношении Беларуси. Беларусь поставлена в немыслимые условия выбора: либо Запад, либо Восток. И сегодня ничего принципиально нового нет. Мы заложники ситуации.