Уровень жизни: неравные возможности изобилия

Было время, когда сравнивать уровень жизни являлось задачей пропагандистских служб стран Востока и Запада. Эти сравнения — снаряды, которыми пользовались правительственные информационные службы. Более интенсивно такие сражения начали проходить во времена Хрущева. Почему? Причин много, но основная — развернутое создание потребительского общества. Вхождение США в стадию общества массового потребления стало индикатором новой эпохи — Эры потребителя.

Конечно, такой расклад дел до сих пор не принимают многие философы и социологи. Особенно исторические материалисты, как ни парадоксально. Материалисты, казалось бы, и должны радоваться формированию потребительского общества. Но не тут-то было. Началось сражение против потребительства, в результате чего появились и жертвы. Особенно в странах бывшего социализма, и пораженных в этой схватке было более всего в годы «холодной войны».

Потребительское общество стало интенсивно формироваться последние годы в Беларуси. Резко и неожиданно для части политиков и неполитиков. Это не пугало, но и не очень-то вдохновляло и власть и оппозицию. Для оппозиции любое улучшение жизни в стране — это потеря своих сторонников. По причине успешности тех, кто находится у власти. Но и для власти рост потребителей, как человеческого и экономического феномена, также не очень желателен. Парадоксально, но для бедных нынешняя власть, кажется, милее и роднее. Богатые всегда самостоятельны и критичны. Они более независимы и лучше могут реагировать на несправедливость, манипуляции, обман. В конце концов, богатые вообще могут уехать. А кто же останется?

Вопрос не абстрактный. Если в России через три года по расчетам «Единой России», как партии власти, зарплата должна составить 25 тысяч рублей, что адекватно 1000 долларов, то выводы должны сделать и белорусские власти. При наших 300 долларах за три года мы их не утроим. Тогда императив — миграция наиболее активной части рабочей силы в Россию. Мы просто будем из года в год терять свой человеческий капитал. Это проблема проблем. Да и Европа подает нам свои сигналы.

Где лучше жить? Там, где нас нет? Но нас пока «нет» везде. Во всех измерениях ЕС. Другое дело — новые члены. Группа-15 и группа-25. По ним можно определить возможности и реалии роста уровня жизни. О заработной плате мы говорили, особенно в странах Центральной Европы. Она гораздо выше, чем в Беларуси. Но ниже, чем в соседних — развитых. Что называется, в старой Европе.

Скажем, в такой стране, как Чехия, месячные заработки уже в 2005 году превышали 850 евро. У нас они достигли 230 евро, но в текущем 2006 году. А в Германии показатель средней заработной платы соответствовал 3800 евро. Что в 16,5 раза больше, чем у работающего взрослого белоруса. Различия понятны.

Сравнения будут не очень корректны, если мы не включим показатели цен. Среднего уровня цен на сопоставимые товары. Это можно сделать при сравнении паритетов покупательной способности и рыночных обменных курсов. Для каждой страны. Для старых и новых членов Европейского Союза.

Статистические службы стран ЕС делают такие расчеты, и мы можем ими воспользоваться. Для этого и воспроизводим специально данную таблицу.

Сравнение уровня цен на товары конечного потребления домашними хозяйствами, включая косвенные налоги, ЕС-25 = 100

Уровни сравнительных цен — это отношение между паритетами покупательной способности и рыночным обменным курсом для каждой страны. Если индекс страны выше (ниже), чем 100, то в данной стране товар относительно дороже (дешевле), чем в среднем по ЕС

Что наиболее ярко проявляет себя в странах ЕС? Конечно, наличие ясного и видимого статистически неравенства в потреблении, которое является результатом ценовых различий. Абстрактно и теоретически ЕС строится на свободном движении товаров и услуг. Равно как и других факторов производства. Но реально — нечто иное. По ходу дел, что называется, обратите внимание на феномен цен США. Как быстро США стали более выгодными для проживания. Особенно по сравнению с Европой.

Дело в том, что внутренние цены исполняют «свой танец» в каждой стране. При единстве экономического пространства равных цен не получилось. То ли времени прошло мало, то ли это вообще цель недостижимая. Своего рода «идея фикс». С данным тезисом следует разбираться не только сегодня, но и послезавтра. Хотя выравнивание не слишком сложная задача. Чисто формально для 15 стран цены выше всего на 3,7% по сравнению с 25 участниками. Разрыв символический. В целом. Но это внешняя сторона ценовых сопоставлений. Ситуация все-таки сложнее.

Что же вырывается из общего контекста? Самая дорогая страна сообщества — Исландия (151,4). Островные особенности? Специфика корзины товаров и продуктов? И то и другое. Норвегия (144,1) также свидетельствует об известных преимуществах высокого уровня жизни, высокой стоимости жизни.

Но всё же члены и потенциальные члены ЕС (сложный вопрос для Турции) отличаются и выгодными ценовыми условиями. Не будучи членом ЕС, пока Болгария отличается выгодными условиями. Всего 43,2% от уровня средних европейских цен. Нечто похожее имело место в Словакии в 2000 году. Однако в 2005-м данный индекс составил 57,6%. Интегрированность растет — цены растут.

Самые «европейские» показатели у Италии и Австрии. Если хотите узнать, что такое цены в Европе, то показательными будут именно эти страны. Езжайте и проверьте. Что не совсем согласуется с деловой практикой. Вена, как столица, город дорогой. Да и Австрия не является дешевой курортной страной. Но статистика считает по-своему. Италия — отчасти да. Но не всегда, не круглый год.

Одним из самых сложных вопросов в ЕС будет выравнивание уровней жизни в странах-участницах. Старых и новых. Между ними и внутри них. Пока складывается ценовое преимущество в пользу новых членов. Собственно, иначе нельзя было бы представить ситуацию. В Литве и Латвии цены от европейских составляют 55-57%. Точнее, это соотношение паритетов покупательной способности.

Сказывается и синергизм социальной и экономической политики. Как мы уже отмечали, по этой причине не случайно наиболее «дорогими» странами являются Исландия и Норвегия, а самой «дешевой» — Болгария. Работать в Исландии, а жить в Болгарии — эта модель пригодна для самых экономически образованных белорусов. Но их пока нет среди нас. В видимой части айсберга.

Какой вывод можно сделать из этих сопоставлений? Самый главный — Европа стала единой, но формально. Различий внутри сообщества, Союза очень много, и они являются системообразующими. Страны Северной Европы — безусловные лидеры по ИРЧП (Норвегия, Исландия, Швеция, Дания). Страны юга Европы пока подбираются к показателям Португалии. Они отстают и от Турции, которая, возможно, никогда не будет «полным» членом ЕС.

Ценовые показатели дают еще несколько важных выводов и проекций. Относительно низкие цены в новых странах-членах способствуют удержанию в них неконкурентной части экономически активного населения. Молодежь и самые образованные выезжают работать в «старые» ареалы ЕС. В Германию или Бельгию. Туда, где заработки выше. На периферии ЕС в новых государствах остаются менее конкурентные, более социально зависимые и ориентированные. Там и жизнь победнее, но и цены пониже. Как долго — вопрос времени. А действительно — сколько?

Судя по Польше, вообще возможны реверсивные тенденции. Когда сначала идет сближение цен с европейскими, а затем — наоборот. Это имело место в 2003–2004 годах. Литва топчется на месте по этому показателю вообще четыре года подряд. Наверное, хочет стать самым выгодным в ценовом отношении потребительским рынком ЕС?

Дальше всех продвинулась Словения. До 76 пунктов. Это много для новых членов Евросоюза. Но и ее темп развития составляет три пункта за пять лет. То есть дойти до 100 можно будет за 40 лет. По нынешней логике движения цен и денежной единицы. Но и деньги скоро будут общими для всех. По этой причине процесс сближения пойдет быстрее. Такова общая гипотеза.

Эффективно ли такое развитие? В принципе да. Однако до полной потери экономической самостоятельности соседям Беларуси (Латвии, Литве, в меньшей степени Эстонии) потребуется 30-35 лет. Эти три десятилетия и будут интересными с точки зрения выживания чувствительных точек — науки, собственной экономической политики, социальной идентичности.

Действительно, в рамках ЕС происходит универсализация экономических решений. На фоне сближения ряда основных динамических и абсолютных агрегированных показателей. Монетарная политика — единая, отраслевые и секторальные политики также конвергируются. Есть небольшие «зазоры» в проведении согласованной общей политики, но они не столь важны при наличии принципиальных решений.

Есть ли это ускорение темпов развития? По критериям интенсификации экономического роста утверждать так нельзя, оснований нет. Те, кто имел более высокие темпы, в лучшем случае их сможет сохранить в течение трех-пяти лет. Но надо иметь в виду и то, что сама интегративность добавляет в среднем по 2% в прирост ВВП. Что было в свое время скалькулировано экономистами ЕС. И что оказалось не самым выгодным системным свойством Европейского Союза.

А пока Китай и страны Восточной Европы, включая Беларусь, — лидеры по темпам прироста ВВП. И количественного экономического роста. При низком уровне жизни основной части населения и низких ценах. Что, впрочем, не всегда относится к Беларуси. Но очень зависит от России. Цены ведь назначаются Кремлем. Не так ли?