Газово-нефтяной кризис: бюджет — в шоколаде, реальный сектор — в …? (II)

Как было отмечено в предыдущем материале, исходя из складывающейся экономической ситуации в 2007 г. легко можно прогнозировать усиление лоббистских настроений, неравные цены и условия доступа к тендерам, сырью и материалам со стороны частных и государственных предприятий и т. д. Уже в 2006 г., согласно опросу Исследовательского центра ИПМ, половина руководителей МСП отметила неравные условия хозяйствования по сравнению с госпредприятиями (табл. 1).

Таблица 1. Сферы, в которых предприниматели ощущают неравные условия ведения бизнеса по сравнению с государственным сектором (в % отметивших данный ответ)

Примечание: ощущают неравные условия хозяйствования 50% предпринимателей.

Источник: собственные расчеты авторов.

В 2007 г. эти процессы, вкупе с активизировавшимися перераспределительными процессами внутри Минфина, будут только усиливаться. Отдельные флагманы индустрии станут совсем неприлично низкорентабельными или просто убыточными. Промышленность строительных материалов, другие энергоемкие производства в условиях отсутствия реальных возможностей по снижению цен, будут их повышать или лоббировать какие-то льготы и налоговые исключения.

Отдельным вопросом идет выживаемость и рентабельное существование всего нефтехимического комплекса, который через систему трансфертных цен (очень заниженных цен, по которым этим заводам поставлялась продукция с нефтеперерабатывающих заводов) имитировал бурную производственную, внешнеэкономическую и инвестиционную деятельность. Уменьшение рентабельности нефтепереработки вызовет необходимость повышения цен на сырье для «Полимира», Могилевского «Химволокна» и пр. Естественно, поступления валютной выручки и налогов в бюджет со стороны этого сектора тоже сократятся.

Таким образом, дополнительные пару миллиардов долларов будут розданы отдельным предприятиям и госпрограммам (под флагом того же импортозамещения) и, естественно, тут же освоены и проедены. От рыночных, одинаковых и прозрачных цен и правил игры, как и значительного роста энергоэффективности, страна станет еще дальше.

Причем понятно, что всем желающим и нуждающимся денег на компенсацию возросших цен не хватит. Уже сегодня идут разговоры о сокращении расходов бюджета и слышатся призывы «затянуть пояса» и больше экономить. То есть, с одной стороны, бюджет по итогам года может быть сверстан с дефицитом, с другой — сколько ни дай, реальный сектор благополучно «проест» все накопления и сбережения в виде инновационных фондов и значительно уменьшит инвестиционную активность (а это, кстати, существенный фактор роста белорусского ВВП). Тарифы на электро- и теплоэнергию вместо планировавшихся ранее 10-11 центов, станут 8-8,5. За счет чего? За счет инновационных фондов концерна «Белэнерго». А как повышать энергоэффективность и уменьшать потребность в сжигаемом газе без инвестиций в новое оборудование и технологии?

Вообще бюджетную дилемму на этот год и последующие можно сформулировать следующим образом: кого кормить (и покупать) дешевле? Чиновников, директорский корпус и пр., т. е. номенклатуру, или население? Чиновники и номенклатура безбедно существуют в текущей экономической системе за счет откатов, госпрограмм, масштабного бюджетного строительства (от мощения тротуаров до возведения торговых и социальных объектов). Поддержка населения «приобретается» через рост зарплат, низкие тарифы на услуги ЖКХ, неформальный запрет на массовые увольнения, отдельные социальные программы в виде газификации, возрождения села и строительства ледовых дворцов.

Поскольку вся мощь белорусской экономической (а заодно и политической) системы держится на этом хрупком равновесии, правительству (Минфину, Администрации президента) придется балансировать, стараясь уменьшать аппетиты в «эффективном» освоении бюджетных средств и прочих схемах одних и некотором повышении расходов других. Сделать выбор в пользу «кормления» только кого-то одного вряд ли получится. Скорее всего, формально запланированный рост средней зарплаты по стране будет выдержан (350 долл.), однако ее покупательная способность несколько сократится. Так, население уже приучают к мысли, что 5 долл. роста услуг ЖКХ — это не по году, а за полгода, скоро будут повышены тарифы на транспорт. Уменьшение субсидий на сельское хозяйство потребует роста закупочных цен, с соответствующим ростом цен на мясомолочную продукцию. И так далее.

В анализе последствий газово-нефтяной войны существует еще один важный аспект. В силу изменения цен на промежуточный импорт, с одной стороны, и снижения экспортной выручки, с другой стороны, страна может столкнуться с серьезным дисбалансом на рынке валюты. Однако пойти на рыночное выравнивание и формирование курса Национальный банк не может, поскольку малейшая девальвация грозит паникой и массовым снятием вкладов населения из банковской системы. А это будет конец не только белорусского экономического чуда, но и стабильности всех экономических систем страны. Соответственно, страна станет делать заимствования на внешних рынках, чтобы удержать курс. Такая политика будет способствовать и постепенному росту внешнего долга страны. Отдавать который будет уже другое правительство.

Таким образом, подводя итоги возможных последствий, можно сказать следующее. Формально бюджет страны получит некие дополнительные ресурсы. Однако этих одного-двух миллиардов явно не хватит, чтобы компенсировать все потери. Газовый сектор и элекроэнергетика вынуждены будут резко уменьшать свои инвестиционные и инновационные программы. Нефтепереработка станет гораздо менее выгодной (а вообще она во всех странах, кроме Беларуси, практически убыточна или, скажем так, прибыльна лишь при поставках нефтепродуктов на 500 км. Экспортом нефтепродуктов в Европе никто не занимается, поскольку транспортные издержки съедают всю прибыль). Плавный, но неизбежный переход на мировые цены будет всё больше уменьшать прибыли и ценовые преимущества белорусских производителей. Постепенно всё новым и новым секторам нужен будет антикризисный менеджмент, поскольку с новыми (мировыми или близкими к ним) ценами на ТЭР они будут неконкурентоспособны. А ведь именно эти предприятия — химический и нефтехимический комплекс, металлургия, машиностроение, а не МСБ, — формируют большую часть ВВП страны.

Есть вероятность, что правительство попытается переложить все новые ценовые шоки на потребителей — мол, приспособилась же Украина к новым ценам на газ и даже показывает неплохие темпы роста. Мол, и мы приспособимся. Однако существует множество принципиальных различий в функционировании украинской экономики (которая с 2000 г. является рыночной, по признанию Запада) и белорусской, которая является социалистической, а значит, неэффективной, неинициативной, неинновационной, высокозатратной и пр., по сути.

Без частного сектора, приватизации, начала широкомасштабных рыночных реформ во всех секторах, заключающих и несущих в себе на перестройку всего и вся как деньги, так и знания, адаптация к новым ценовым шокам невозможна. Возможно лишь медленное (увы, медленное, сторонникам быстрой революции следует в очередной раз вздохнуть) сползание в кризис. Без начала реформ нас ждет такой молдавский вариант, когда всё больше молодых и перспективных будут мечтать и делать всё возможное, чтобы уехать из этой дорогой и депрессивной страны.

Однако глубина, скорость и время резкого усиления кризисных явлений будут зависеть от целого ряда внутренних и внешних факторов. Еще один раунд российско-белорусской войны может стать определенным катализатором самых разных процессов.