Германия, вступая в статус председательствующей страны в ЕС, уже в первые дни января определила ключевые вопросы и направления безотлагательной повестки дня. Среди проблем энергобезопасности, выстраивания диалога с Россией, адаптации новых членов ЕС, обеспечения экономического роста, были названы проблема принятия конституционного договора и проблема урегулирования миграции, причем с пониманием того, что два этих вопроса надо рассматривать во взаимосвязи.
Миграция — одна из самых болезненных тем в современной Европе. Многие справедливо полагают, что благодаря ее обострению случился ренессанс крайне правых в Австрии, Бельгии, Голландии и Франции, а также провалился конституционный договор ЕС. Именно нарастающая законная и незаконная миграция меняет облик современной Европы, порождая всё новые и всё более жесткие фобии коренных жителей континента, прорисовывая очертания, казалось бы, несбыточного сценария Самюэля Хантингтона о лобовом столкновении цивилизаций. Провидцы и политики в один голос утверждают, что и в ближайшие десятилетия эта проблема останется в первых строках европейской повестки дня, а от степени рациональности ее разрешения во многом будет зависеть будущее Большой и единой Европы, а заодно и ее ближайших соседей.
Большинство согласно с тем, что, чтобы предотвратить старение и связанный с этим крах, европейские страны будут вынуждены принимать всё больше и больше мигрантов. Сегодня средний уровень рождаемости в Германии составляет 1,4 ребенка на одну женщину, тогда как для поддержания численности населения без иммиграции этот показатель должен составлять 2,1. В Италии, Испании и Греции рождаемость еще ниже — 1,3 ребенка на одну женщину. ЦРУ в одном из своих неофициальных текстов предсказывает крах ЕС в 2020 году. Но не только американская разведка, но и многие серьезные эксперты полагают, что в основе краха будут лежать именно иммиграционные проблемы, демография. Причем речь идет о культурно-цивилизационных эффектах. Если 100 процентов населения верят в либеральную, плюралистическую демократию, то не имеет значения, сколько из них этнические европейцы — 70 или пять процентов. Но когда часть населения верит в либеральную, плюралистическую демократию, а другая — нет, то большую роль играет, включает эта часть 90 или только 25 процентов населения. К примеру, согласно опросу, проведенному в 2006 году, 60 процентов всех британских мусульман живут по законам шариата — и именно в Великобритании.
В среде нынешней политической элиты ЕС сложились две преобладающие точки зрения на эту проблему.
Одни считают, что нынешняя ситуация на континенте дает все основания для оптимизма. Иммиграция в условиях старения коренного населения Европы дает массу преимуществ: рынок труда, на котором действуют 450 миллионов человек, обладающих огромным потенциалом, экономический бум, свободное перемещение людей, товаров, капиталов и услуг. Что касается ислама, то это такая же религия, как и христианство, а мусульмане неизбежно адаптируют свои каноны к европейским традициям.
Наиболее продвинутые оптимисты уверены, что совсем скоро появится европейская транскрипция ислама. Призрак евроислама уже бродит по Европе, его предвестия уже видны: девушки из исламских семей на высоких каблуках в узких джинсах и в шарфах от звучного ныне модельного дома Prada, повязанных на голове виде стильного тюрбана. Считается, что именно такой «ислам от Prada» и заменит устаревшую средневековую и остановит осовремененную ортодоксальную (ваххабизм) версии.
Не смущает оптимистов и то, что по статистике в таких явлениях, как безработица, незаконченное образование, преступность, доля иммигрантов огромна и непропорциональна. Оптимисты считают, что через этот этап проходят все низшие социальные группы, и если экономический рост будет продолжаться, то все подобные трудности быстро сойдут на нет. При этом не надо забывать, говорят они: есть масса необходимых для общества профессий, таких как строители, продавцы, уборщицы и т. п., которые коренных жителей континента абсолютно не прельщают. Плюс ко всему носители других традиций и культур, несвойственных континенту плодотворно воздействуют на гастрономию, музыку, искусство и экономику Европы.
Другая точка зрения не так оптимистична и более осторожна. Суть ее сводится к тому, что европейской иммиграционной политике явно не хватает мудрости, примата рационализма над прокламируемыми идеалами и правами личности.
Так, свобода передвижения, к примеру, имеет и свою негативную сторону: она облегчает продажу женщин и детей в жестокое сексуальное рабство. Кроме того, эта свобода позволяет беспрепятственно переправлять наркотики, оружие из страны в страну, неконтролируемое передвижение ведет к незащищенности мигрировавших и их жестокой эксплуатации. Ведь нищим мигрантам хозяева платят сущие гроши, а увольняют по собственному капризу. Такое передвижение порождает дисбаланс рабочей силы, рост криминальных и асоциальных проявлений, межрелигиозное напряжение. Всё это уже реальные и острые проблемы целых городов, регионов и стран. Даже после недавней амнистии в Испании остается около миллиона нелегальных иммигрантов. В Британии их число составляет полмиллиона, во Франции, по официальным данным, — 300-400 тысяч. В Германии же незаконно проживает свыше миллиона человек.
Сторонники осторожного подхода признают как бесспорную истину старение населения Европы. Рождаемость падает, и без мигрантов континенту не обойтись, но разрешение на въезд далеко не всегда получают те, кто способен принести наибольшую пользу экономике. С точки зрения культурно-исторической традиции всё также далеко не безмятежно. Ислам, как наиболее распространенное вероисповедание в иммигрантских кругах, и христианство, как европейская традиция, — религии слишком разные и по основе и «по возрасту», и не все мусульмане понимают и разделяют идею общего будущего, построенного на европейских ценностях, таких как свобода и терпимость. Они не готовы принять принцип «живи и дай жить другим». Дети, растущие в бедных иммигрантских семьях, изначально считают себя жертвами, а общество, в котором они живут, — враждебным. В результате всё это может спровоцировать серьезные потрясения, раскол на этнической и религиозной почве. Европейские государства вынуждены будут ограничивать гражданские свободы. И в будущем, возможно, европейцам придется смириться с фактическим введением законов шариата в отдельных районах, а то и целых городах.
Пессимисты утверждают, что в случае если все будет идти как ныне, вместо неуклонного укрепления единой Европы будущие поколения могут стать свидетелями ее неудержимого распада. Подобный сценарий живописно подан в одном из последних бестселлеров «Мечеть парижской богоматери», написанном Еленой Чудиновой. Действие романа разворачивается в 2048 году во Франции. Исламская экспансия на Западе приводит к тому, что за двадцать лет государственной религией объединенной Европы становится ислам. Евросоюз превращается в Евроисламский блок стран, живущих по законам шариата. Виноделие становится преступлением, за которое побивают камнями, картины и скульптуры уничтожены, музыка запрещена, женщины ходят в паранджах, церкви превращены в мечети. Французы, не принявшие ислам, ограничены в правах и живут в гетто. Их удел — нищета, постоянные обыски, аресты, избиения и прочий произвол со стороны властей…
Очевидно, что и оптимистический и пессимистический подходы имеют свои уязвимые места. Отталкиваясь от вышеприведенных рассуждений, многие европейские политики сегодня склоняются к синтетическому варианту, сочетающему взгляды и первых и вторых. Германское председательство в ЕС фактически уже озвучило такую версию в виде своеобразной триединой последовательной стратегии, названной журналистами европеизацией иммиграционной политики.
Во-первых, это введение контроля, или планирование иммиграции. Евросоюз должен установить квоты наподобие тех, что действуют в США, обеспечивающие приток мигрантов, способных принести пользу экономике, науке, культуре. Нынешняя система способствует въезду максимального числа людей с сомнительным бэкграундом, а не тех, кто в наибольшей степени готов и способен интегрироваться в европейское общество.
Во-вторых, это активные действия, в том числе и вмешательство в дела соседних с Европой стран, в особенности именуемых на языке новаторов международного права «несостоятельных государств», где ситуация вынуждает людей к массовой эмиграции. Причем активные действия должны быть многосторонними и кроме помощи включать развитие взаимной торговли, дипломатическое давление, а в случае необходимости и военно-полицейские операции. В настоящее время ЕС выбирает страны для оказания помощи по спискам, формируемым Всемирным банком или другими ооновскими институтами. И помощь предоставляется по таким критериям, как принадлежность к списку 100 беднейших стран, стремление к «устойчивому развитию» и тому подобным расплывчатым понятиям. Сторонники новой иммиграционной линии ЕС намерены это изменить.
Наконец, ЕС должен принять программу ассимиляции, с учетом неудачного опыта концепции «культурного разнообразия», которая ранее была провозглашена ЕС. Программу, основанную на признании того факта, что важнейшие догматы ислама представляют собой серьезное препятствие для интеграции людей в европейское общество. Озвучить такой тезис пока решаются очень немногие европейские политики, особенно из числа умеренных. Но их число растет. Николя Саркози, включаясь в предвыборную кампанию, отмечал: чтобы события развивались по наиболее благоприятному сценарию, руководство ЕС должно уделять больше внимания девочкам и женщинам-мигранткам, защищать их от насилия и карать тех, кто пытается ограничивать их права, ссылаясь на собственные религиозные традиции.
В рамках новой иммиграционной политики меняются подходы и к соседним странам. Разумеется, в первую очередь это касается средиземноморских соседей. Но и в отношении других ЕС намерен ввести более строгие контролирующие механизмы. Что касается Беларуси, то это в первую очередь новые биометрические визы, процедурно более усложненные, более защищенные и более дорогостоящие. Хотя, по большому счету, белорусская иммиграция особых проблем Европе пока не создавала. Более того, на протяжении последних лет белорусские официальные лица заявляли, что Беларусь выполняет функции сдерживающей страны, буфера на пути мигрантов из Средней и Юго-Восточной Азии. Называлась даже число — 150 тысяч ежегодно. Правда, цифра эта никогда не была подтверждена ни официальной статистикой, ни комитетом по миграции. Скорее всего, цифра в 150 тысяч потенциальных мигрантов в Европу, задерживаемых Беларусью, была лишь очередным легким блефом, хорошо приукрашенным аргументом среди других, призывающих ЕС дружить с Беларусью, несмотря ни на какие внутриполитические шалости и проказы последней. Данные за 2006 год еще не обнародованы, а в 2005 году ситуация выглядела так: депортировано было из Беларуси 2160 человек, на постоянное место жительство прибыло 10 812, убыло на постоянное место жительства — 9 098, предоставлено гражданство — 12 480 человек.
Справедливости ради надо сказать, что в середине 90-х Беларусь действительно была страной — реципиентом мигрантов. Сюда больше приезжало, чем уезжало. Этот своеобразный феномен был в свое время описан в текстах белорусского профессора Олега Буховца. В последние же годы всё стало меняться. В 2006 году была обнародована цифра, свидетельствующая о том, что примерно 400 тысяч белорусов уже работает или регулярно подрабатывает за пределами отечества. Свыше 80% — в России.
Самыми отличительными особенностями белорусской миграции в Европу являются молодость и высокая квалификация, а также постоянное увеличение общего числа уехавших, несмотря на ужесточение условий получения европейской визы. Прибавкой становится и всё большее число уехавших по мотивам инакомыслия. Совсем недавно на минских улицах появились новые огромные билборды, призванные удерживать малоискушенных белорусов, задумывающихся о поисках счастья за пределами отечества, — «Работа за границей может обернуться рабством!». Так и в самом деле бывает. Но вообще-то весь наш опыт говорит о том, что недостатка в стремящихся держать собственных граждан на коротком поводке и у нас никогда не было.