«Лишние люди»
Перефразируя известное изречение Перикла о политике, про экономику можно сказать примерно то же самое. «Делают ее не многие, но судить о ней имеет право каждый». Не будучи экономистом, тем не менее, как и все граждане, сталкиваюсь с результатами проводимых в стране «экономических реформ»…
На днях заходил в небольшой магазинчик, который открылся неподалеку от моего дома. Он принадлежит торговой сети «Эконом» и, хотя и не балует ассортиментом и качеством, по крайней мере отличается благоприятными ценами. Типичный образец торговой точки «для экстренных случаев», обеспечивающей самым необходимым — спиртным, табаком, колбасой, молоком, хлебом. Две продавщицы в углу раскладывают что-то из товара. Пытаюсь обратить на себя внимание традиционным «девушки, вы не могли бы…». Меня также «традиционно» никто не слышит. Повторяю сказанное — реакция прежняя (точнее ее отсутствие). Работники прилавка заняты «своим делом». Впору усомниться в реальности происходящего. Так и мнится, что я во сне хожу по городу, пытаюсь заговорить с прохожими, а меня никто не видит и не слышит. Что ж, подхожу совсем близко и настойчиво повторяю просьбу. «Да слышим мы вас, слышим, подождите немного», — звучит раздраженный ответ.
Причина стара и банальна, как наша экономическая система. Она выражается всё тем же сакраментальным — «опять эти покупатели мешают спокойно работать». Почему же, несмотря на «успешные» шаги по пути «рыночной экономики», мы так и не решили этой главной проблемы «советского магазина»? Почему продавец по-прежнему не заинтересован в покупателе?
Можно, конечно, продолжать сетовать на «культуру обслуживания», на отсутствие у персонала элементарной общей культуры и даже на «особенности нашего менталитета». Однако сдается, подобная постановка вопроса сама по себе ошибочна. Кому-то выгодно, чтобы виновника искали в конкретных людях за прилавком, а не в сложившихся в стране экономических условиях (отсутствии экономической свободы, гарантий частной собственности, справедливой конкуренции, рыночной экономики как таковой). Нечто подобное мы уже видели когда-то в советских фильмах, где герой-одиночка (журналист, гаишник, управдом) проявляет чудеса принципиальности и правдолюбия вопреки всем обстоятельствам. Мораль этих произведений искусства проста: чтобы изменить мир к лучшему, надо просто добросовестно делать «свое дело».
Сегодня почти этими же словами к народу обращается и наш президент. При этом в тени остается вопрос о том, почему людям по-прежнему приходится действовать вопреки обстоятельствам? Почему не начать с изменения этих обстоятельств путем принятия конкретных политических решений? Кто виноват в том, что рынок, как и в прошлом, не заинтересован в покупателе? Почему до сих пор у нас так мало (хотя бы в сравнении с нашими соседями) торговых точек и пунктов качественного «общественного питания»? Почему продавец не заинтересован в прибыльности магазина и не боится потерять свою работу? Почему владелец магазина не следит за качеством работы персонала? Все эти «почему» не имеют смысла до тех пор, пока не будет создана система экономических отношений, в которой будет «много» магазинов и «мало» покупателей. В которой продавец будет иметь высокую зарплату и бояться ее потерять. Где будет реальная конкуренция и борьба за покупателя (клиента, пациента). Пока этого не случилось, мы все здесь «лишние люди», стоящие в очереди к «государству» на получение своей доли «молочка и хлебушка».
Неустойчивая стабильность
Кажется, всем давно ясно, что созданная в стране «стабильность» целиком и полностью принадлежит сфере политической мифологии, что она являет собой «стабильность застоя, а не стабильность развития». Однако есть в этой проблеме и малоизученный, своего рода социологический, аспект. Как известно, общество покоится на определенных общественных установлениях, именуемых социальными (политическими, экономическими и прочими) институтами. Возникая как средство реализации (представительства, согласования, примирения) самых разнообразных общественных интересов, социальные институты характеризуются стабильностью и устойчивостью. Именно наличие стабильности и устойчивости говорит о том, что некое общественное установление (семья, брак, собственность, гражданский договор, клубы по интересам и пр.) отражает социально значимые интересы и потребности, что оно (!) прошло проверку временем.
Создание общественных институтов представляет собой продукт социального творчества миллионов людей, движимых не приказом чиновника «сверху», а личной заинтересованностью в социальном взаимодействии с другими гражданами. Появление новых общественных институтов свидетельствует об усложнении социальной структуры общества, развитии его способности учитывать всё многообразие индивидуальных и групповых интересов, находить пути их согласования. Создание и успешное функционирование политических институтов демократии (парламентаризм, президентство, разделение властей, демократические выборы, защита частной собственности и др.) свидетельствуют о формировании демократической политической и правовой культуры граждан, о том, что создаваемая демократия становится стабильной и устойчивой.
Трудно назвать хотя бы один общественно-политический институт в стране, созданный на протяжении последних десяти лет и обладающий названными характеристиками. Может быть, это пресловутая «президентская вертикаль»? Но ее «винтики» («ступеньки»?) спят и видят, когда смогут пнуть поверженного диктатора и поделить оставшуюся государственную собственность. Может быть, есть что-то еще?.. В стране создана крайне неустойчивая система, чреватая радикальными потрясениями, начинаниями с нуля, новыми ошибками на пути создания демократических институтов власти и гражданского общества. Созданная на данный момент система призвана тщательно закамуфлировать потенциальную нестабильность.
Депрессия
Одной из характерных примет современного белорусского общества становится повсеместное нежелание учиться. Подобно заразной болезни, оно начинается с головы и распространяется на все части общественного организма.
Политическое руководство учиться не может и не хочет. Пойти в ученики к Западу для него равносильно признанию собственной несостоятельности. Учиться на Востоке, при всех заигрываниях с Китаем, Ираном и др., тоже никто не собирается. (В сущности, о настоящих ценностях этих культур наша власть не имеет ни малейшего представления.) Не желают учиться специалисты «народного хозяйства», заботливо оберегаемые властью от рынка и конкуренции. Давно уже не горят желанием учиться ученики школ и студенты вузов.
Феномен «отбывания» времени в стенах университета наиболее ярко проявляется у заочников. Здесь делают вид и отбывают «номер» не только студенты, но и сами преподаватели. Зажечь столь «негорючий» материал практически невозможно. А отсутствие требовательности со стороны студентов (как в отношении знаний, так и в отношении оценок) невольно расслабляет. В итоге возникает соблазн взаимной халтуры, негласной договоренности о «мирном сосуществовании». «Поставьте нам минимальную (проходную) оценку и оставьте в покое». Вот мой недавний личный опыт: в группе из 25 заочников нет ни одного претендующего на оценку выше «4» (по десятибалльной системе). Это минимально допустимая «положительная» оценка.
Невольно задаешься наивным вопросом: «А как вообще возможно качественное обучение»? Как обеспечить взаимную требовательность «покупателя» и «продавца» в столь специфической «отрасли», как образование? Очевидно, что контрольных мероприятий со стороны министерства (о контроле со стороны гражданского общества речи нет) не достаточно. Должно «работать» еще как минимум несколько факторов. Во-первых, применимость получаемых знаний в будущем, определяющая заинтересованность в них в настоящем. Во-вторых, обыкновенное желание учиться. О первом уже говорилось не раз. Если на работу устраиваются по знакомству, то профессионализм в числе критериев отбора явно не на первом месте. Второе (желание или нежелание учиться) имеет сложную многофакторную основу. Не последнюю роль играет психофизиологическое состояние «ученика» и «учителя».
Дети легко усваивают гигантское количество информации, с удовольствием изучая иностранные языки и компьютерную грамоту. С возрастом эта способность постепенно притупляется. Бывает, что это случается и раньше в результате каких-либо психосоматических расстройств, энергетических спадов и кризисов. Это когда у человека пропадает энергия, а вместе с ней и любые желания (кроме желания забыться под воздействием какого-либо «расслабляющего» средства — алкоголя, наркотика, обильной трапезы). Естественно, пропадает и желание учиться.
Современное белорусское общество находится в глубокой депрессии. Налицо отсутствие социальной и деловой активности, недостаток индивидуальной инициативы и предприимчивости, упадок творческих сил. Власть с готовностью списывает это на особенности белорусского менталитета (пресловутую «ўсеагульную млявасць и абыякавасць»). На самом деле причины те же, что и для всякой «человеческой» депрессии. Сказывается перманентный стресс, нереализованные стремления, неуверенность в себе. Несмотря на рост заработной платы и отсутствие безработицы, мало кто уверенно смотрит в будущее.
Тот факт, что экономика страны переживает стадию подъема, ситуацию не меняет. Давно замечено, что рост общественного благосостояния сопровождается ростом количества психических заболеваний. Особенно когда (как это имеет место у нас в стране) рост потребностей явно превышает возможности по их удовлетворению. Завышенные социальные ожидания граждан наталкиваются на ограниченные возможности государства по их удовлетворению. Возникает неблагоприятная в психологическом смысле ситуация, когда власть одной рукой обеспечивает необходимый «минимум», а другой препятствует любым попыткам заработать больше. В целом проводимая в стране экономическая политика не способствует реализации личных планов и амбиций простых белорусов. Современная Беларусь принадлежит к странам, в которых от человека (его личных усилий, способностей, инициативы) мало что зависит. Обстоятельства неизмеримо выше «маленького» человека. Критериями оценки его работы по-прежнему являются конформность, способность быть преданным, исполнительным, лояльным.
Невкусно…
Одной из причин, по которой иностранные туристы включают в свой маршрут те или иные страны и регионы мира, всё чаще становятся особенности их национальной кухни. Чем только ни пытаются удивить своих посетителей рестораны Китая и Таиланда, Франции и Италии. Путешествуя по миру, избалованные отменным сервисом туристы делят страны на «вкусные» и «невкусные». Трудно сказать, к какому разряду отнесли бы нашу страну в случае успешного развития в ней ресторанного и гостиничного бизнеса (рискну предположить, что нам нелегко конкурировать с оригинальной кухней Украины или Грузии), но сегодня мы однозначно принадлежим к одной из самых «невкусных». Речь не идет о каких-то там особых изысках и деликатесах. У нас проблема с самым обычным питанием «вне дома», с тем, что американцы называют «eating out». Оно очень дорогое и далеко не всегда качественное. В лучшем случае это просто на уровне «есть можно».
Критика Запада за отсутствие «нормальной» еды (которую нередко можно услышать от тех, кто подолгу проживал за рубежом) не всегда справедлива. «Там» тоже не всегда вкусно, но есть свобода выбора. Это значит, каждый находит то, что соответствует его вкусам и финансовым возможностям. Есть элитные рестораны, готовые удовлетворить любой каприз, и есть система вполне сносного по качеству общедоступного «общепита». Особо нетерпеливые и неприхотливые соглашаются на фастфуд.
У нас ситуация иная. Практически отсутствует сегмент массового (общедоступного) ресторана. В стране по-прежнему сохраняется такой атавизм, как советская столовая — с ее запахами, интерьером и традиционным набором блюд. Разве что цены в ней становятся всё более кусачими. Ресторанов быстрого питания явно недостаточно, и они остаются местом «праздничного» посещения. Система кафешек и ресторанов предлагает явно завышенные цены, не гарантируя при этом качества. Что касается нашей законной гордости в виде черного хлеба, аппетитной селедочки, рассыпчатой бульбы (всё, о чем с ностальгией вспоминают наши соотечественники на Западе), то и здесь ведь тенденция неутешительная. Всё это сохранившиеся «рудименты» былого. По мере развития пищепромовских технологий «смешивания и приукрашивания», равно как и сокращения числа желающих своими руками квасить капусту и подолгу вечерами чистить на кухне бульбу (вместо того чтобы просто залить ее горячей водой и размешать), они неизбежно (и к сожалению) уйдут в прошлое.
Есть соблазн списать проблемы общепита на нашу «традиционную» неприхотливость и невзыскательность. Да и как иначе, если еще вчера мы простаивали в очередях за «продовольствием» и еще живы те, кто испытывал настоящий голод. Не удивительно, что из всех кулинарных традиций мы сохранили лишь одну — «побольше и посытнее». В такой ситуации чрезвычайно актуален вопрос приобретения «хороших привычек». Хороший вкус воспитывается хорошим качеством. А вот с этим-то у нас как раз проблема. Я далек от мысли о том, что власть сознательно пытается законсервировать нашу патриархальность, сохранить белорусов, так сказать, в «первозданном» виде.
Однако и пропагандировать стиль жизни среднего класса она не очень-то торопится. И дело не только в бездарной политике «поддержки» (читай — удушения) малого и среднего бизнеса. Есть в этом и «идеологическая» составляющая. Хорошо, если он (средний класс) покупает товары отечественного производителя и полностью безразличен к процессу принятия политических решений. А если начнет «перебирать харчами» (делать взвешенный выбор) и предъявлять повышенные требования к качеству товаров, услуг, в целом к проводимой в стране политике?! …
Рис. Де Лёс