Доктор социологических наук Андрей Вардомацкий отвечает на вопросы «НМ»
— Вопрос первый: что произошло в белорусских социальных настроениях в 2006 году?
— Линия изменений белорусского общественного мнения в 2006 году состоит из двух основных отрезков. Первый отрезок — до 19 марта — это линия преодоления страха «страх / активность», и здесь пиковой точкой являются сами события на площади и период времени, следующий сразу за ними.
Второй отрезок — после 19 марта — трансформация «активность / апатия». Я имею в виду здесь как раз активно-недовольную часть населения страны, и названное изменение касается именно этой части населения. Но апатия беременна активностью. Это, если можно так выразиться, взрывная апатия. Есть память большого социального выступления. Причиной обратного перехода апатии в активность может быть всё что угодно, и на данный момент никто не может сказать, что именно может стать детонатором такого обратного перехода. Теоретически можно представить целый веер таких социальных ситуаций. Один громкий разговор может послужить причиной лавины в горах.
Про так называемое «болото» я не говорю — там идут прагматичные процессы материального самовыживания. Специфика белорусской ситуации в том, что эволюцию-изменение будет определять не пассивное большинство, но активное меньшинство.
— Второй вопрос: что произошло с рейтингом Лукашенко?
— Я не буду говорить в терминах цифр. В терминах цифр рейтинг Лукашенко в Беларуси очевидным образом превышает рейтинг любой другой политической фигуры. Однако изменилось качество этого рейтинга. Изменение можно выразить одним словом — дехаризматизация. Если раньше за рейтингом Лукашенко стояла его «харизма», то сейчас — прагматическая боязнь перемен. Человек с советской ментальной историей исходит из того, что перемены, скорее всего, приводят к негативным последствиям, а не к положительным изменениям. Причем для разных социальных групп эта «прагматизация» имеет разные причины.
Даже для предпринимателей, считающихся наиболее последовательными антиподами Лукашенко, есть одно положительное соображение: он воспринимается как большая крыша от «агрессивно наступающего российского капитала». Для обывателя прагматический рейтинг означает восприятие Лукашенко как гаранта существующего плохого/хорошего, но зато понятного статус-кво.
Процесс прагматизации рейтинга начался гораздо раньше — после 2003 года, этот год был самым обвальным для рейтинга Лукашенко. Динамика такова: рейтинг из харизматического постепенно трансформировался в прагматический. При таком качестве рейтинга главной «электоральной силой» может стать ценовая политика Газпрома.
— Третий вопрос: что произошло на электоральном поле?
— Я отвечу на этот вопрос в рамках своей профессиональной компетенции — в смысле массовых электоральных предпочтений, а не в политическом смысле. Можно утверждать, что, подобно тому, как это происходило в 2001 году, произошла демонополяризация массового политического сознания. Вместо одной фигуры теперь существуют как минимум две, фактически три в рейтинговом отношении сравнимые фигуры.
Если брать электоральный рисунок в плане полярности «Лукашенко — другие кандидаты», то он в цифровом отношении не изменился. Изменилась энергетика каждой составляющей: теперь его противники обладают совсем другой — большей — потенциальной энергетикой. Хотя и радикально настроенные сторонники существующего статус-кво настроены достаточно решительно. Идет поляризация.
— Наконец, последний вопрос: имеются ли факторы перемен в белорусском обществе?
— Если говорить об экономических, то их в настоящий момент нет: экономическое самоощущение нации, по крайней мере, не ухудшается. Однако совсем иным образом дело обстоит с ценностной сферой. По мере удовлетворения материальных потребностей происходит увеличение значимости ценностей совсем другого уровня — ценностей самореализации, информационных потребностей. Ценности свободы как таковой, наконец.