Расхождения нынешней белорусской власти с обществами остальной части европейского континента, включающей сегодня и Россию, гораздо более глубоки и существенны, нежели даже это может представляться поверхностной критике или, напротив, апологетике.
Засидевшаяся на перепутье молодая страна, выглядевшая вначале довольно привлекательной девушкой с многообещающим европейским будущим, сменила не только образ, но и пол… В начале 90-годов во французских, в частности, официальных документах название «Беларусь» употреблялось, в соответствии с национальной традицией самих белорусов, в женском роде — la Belarus, а теперь все чаще в мужском — le Belarus — такой вот усатый мужчина, с залысиной.
Политический курс белорусского государства определяется не сознательным выбором всего общества, результатом социального компромисса, а волюнтаристским решением номенклатурной элиты, саму себя лишившей возможности, в отличие от своих коллег в других посткоммунистических странах, приспособиться к конъюнктурам сегодняшнего дня. В этом смысле Беларусь все еще остается страной с открытым будущим.
Очевидно, что если ничего не изменится, степень напряжения и недовольства в постепенно эволюционирующем по мере вступления в активную жизнь новых поколений белорусском обществе будет возрастать. Более того, вполне вероятен резкий крен в противоположную сторону, когда заглушаемые сегодня силой и страхом протестные настроения вырвутся наружу. Белорусский политический режим, не имеющий сколько-либо надежных механизмов самовоспроизводства вне привязки к конкретной личности руководителя, после его ухода с политической сцены может с легкостью отказаться от горячо декларируемых ныне лозунгов.
Беларусь добровольно превратила себя в сопутствующий элемент российской политики. Никто сегодня не сомневается (возможно, совершая непоправимую ошибку) в том, что выживаемость экзотического белорусского режима напрямую связана с поддержкой Москвы. Особенности политической системы Беларуси привели к тому, что единственным гарантом суверенитета страны выступают персональные властолюбивые амбиции Александра Лукашенко. Однако все может измениться, как только на место Лукашенко придет другой президент. Любой политик, наделенный зрелостью и талантом, хотя бы следуя инстинкту самосохранения, постарается вписаться в наличную канву событий, не ввязываться в холодную войну одновременно на Западе и на Востоке, сделать реалистический и прагматически обоснованный геополитический выбор и, что самое главное, обеспечить благоприятные для его осуществления политические и экономические условия. Трудности интеграционного процесса заключаются в том, что для его окончательного завершения по варианту, устраивающему белорусского президента, Россия сама должна сменить руководство и изменить политические и экономические ориентиры.
Президент достаточно ясно объявил о своей готовности к третьему сроку. Последние высказывания и действия белорусского руководства показывают, что в случае невозможности совместить перспективу третьего срока с интеграционной перспективой выбор будет сделан в пользу первой.
* * *
Всплывающие в официальной риторике версии причин изоляции Беларуси связываются с ее приверженностью союзническим отношениям с Россией и абстрактно понимаемой независимой позицией белорусского государства, выражающейся в нежелании мириться с туманными, но по всем признакам зловещими намерениями заокеанских и иных супостатов. При этом в недавнем интервью белорусским телеканалам президент признал, что до реальной независимости от других стран Беларуси еще далеко, намекая, судя по контексту, на успехи в добывании российских преференций. Извилистый и чреватый неожиданностями путь к союзу с Россией все увереннее убеждает, что движение, как часто бывает, представляет собой гораздо большую ценность, чем цель. С другой стороны, наивный тезис о том, что стоит белорусскому руководству отказаться от братания с Россией, и навстречу ему немедленно распахнутся американские и вообще западные объятия, даже не заслуживает серьезной критики. Достаточно присмотреться к украинскому опыту. Очевидно, что в негласном распределении влияния в Европе Беларусь отдана России. Не слишком высокая цена за Центрально-Европейские страны и Прибалтику.
И все же европейский сценарий для Беларуси Западом пока окончательно не исключается и время от времени возникает на периферии дебатов о будущем европейской интеграции. Именно ввиду того, что в силу шараханий и особого статуса белорусского политического руководства настоящий, сознательный и гарантированный выбор страной еще не сделан.
Является ли международная изоляция выгодной для Беларуси — вопрос, разумеется, риторический. Но, впрочем, и не настолько элементарный, чтобы от него можно было с легкостью отмахнуться. Почти никто не сомневается, не исключая находящихся на переднем крае бойцов дипломатического фронта, систематически, надо полагать, шлющих начальству счастливые депеши об одержанных победах и открытии радужных горизонтов, в чрезвычайной маловероятности того, что при действующем президенте отношения Беларуси с западными странами, которые для нас теперь начинаются с Литвы и Польши, когда-нибудь наладятся. Даже если осуществляемые ныне обеими сторонами неохотные дипломатические усилия удесятерятся.
Менее чем за 10 лет была создана одна из величайший империй в истории человечества — держава Александра Македонского; за 10 лет Ленин и Сталин радикально перекроили облик мира, преобразовав Российскую империю в СССР, трансформировав политическую, социальную и экономическую структуру жизни многомиллионного народа; через год после подписания в 1992 году Маастрихтского договора был образован Европейский Союз, включающий первоначально 12 государств, к которым в 1995 году присоединились 3, а в 2004 добавится еще 10 новых государств. За сопоставимое время обещавший возникновение новых геополитических реалий белорусский президент поднял и публично выпил последовательно с Б. Ельциным и В. Путиным несколько бокалов шампанского и даже в некоторых случаях разбил их оземь — для убедительности.
Если отвлечься от многотрудного, растянувшегося на долгие годы интеграционного процесса с Россией, от судорожных и спорадических контактов со странами третьего мира, особое положение Беларуси на континенте и в мировом сообществе превращает ее в парадоксальное государство, по сути, не имеющее внешней политики. Периодические громкие заявления и инициативы белорусской администрации, касающиеся международных реалий, если не изумляют и не шокируют, то во всяком случае мало кем воспринимаются всерьез. Белорусские внешнеполитические интересы сведены к задаче пресловутого «формирования положительного имиджа», т. е. к осуществлению цели заведомо невыполнимой. Часто имеющие неплохую подготовку и немалый профессиональный опыт белорусские дипломаты вынуждены довольствоваться ролью, с которой успешно справляются лишь государственные СМИ, да и то именно потому, что работают исключительно на специфический внутренний рынок, свободный от конкуренции, и могут позволить себе не стесняться ни в средствах, ни в выражениях.
Справедливости ради следует при этом заметить, что многих дипломатов упомянутая роль вполне устраивает, и мужественная служба в западных столицах принимается с легким сердцем.
* * *
Порой возникает впечатление, особенно когда происходят интенсивные рокировки послов и других высокопоставленных внешнеполитических чиновников, что белорусское руководство искренне отождествляет жесткую позиция в отношении Беларуси и ее президента, солидарно демонстрируемую большинством самых влиятельных современных государств, с просчетами и нерадивостью отдельных функционеров МИДа, а также кознями оппозиционеров и негосударственной прессы. Отечественным дипломатам вменяется сеять «правду» о положении дел в Беларуси. К этому же призываются дипломаты, политики и журналисты других стран. Логика известной президентской формулы «вбивать в головы людей» распространяется, таким образом, и на с нетерпением, как представляется, этого ждущего иноземного потребителя. Жаль только, что нельзя у него радиоточку установить. Так или иначе, исправление негативного восприятия белорусской действительности окружающим миром видится как простое дело дипломатической техники.
Буквально в последние месяцы в объяснениях принципиальной непримиримости расхождений Беларуси со своими соседями с Севера, Юга, Востока и Запада возникли новые, неизбитые мотивы. Во время интервью складно спрашивающим белорусским телевизионщикам А.Лукашенко снова повторил впервые высказанный на совещании по идеологии тезис о том, что Беларуси и ему лично досталась историческая миссия по укоренению в мире традиционных ценностей восточно-европейской цивилизации. Очень интересная мысль. Само содержание этих ценностей до сих пор от населения, польщенного было такой почетной задачей, тщательно скрывается. Пока рекомендовано вдумчивее вчитаться в предвыборную программу президента. Но если ценности традиционные, зачем дискуссии о том, как их сформулировать? А если они еще не сформулированы, зачем загодя вводить должности замполитов и создавать идеологические факультеты? Может быть, более убедительно будет расписать их по пунктам и вынести на референдум? Дело привычное.
Очень любопытно будет почитать готовящиеся учебники по государственной идеологии. Скорее всего не мудрствуя лукаво за основу «традиционных для нашей цивилизации ценностей» будут взяты наличные политические реалии Беларуси, к которым будут подобраны соответствующие «исторические корни».
Профессиональные политологи и философы не могут не знать, что единая государственная идеология является классической принадлежностью тоталитарного режима. Она лишает смысла существование многопартийной системы, превращая ее в пустую формальность, исключает плюрализм мнений и конкуренцию политических программ и как раз таки идеологий — важнейшие элементы демократического общественного устройства. Она прямо противоречит принципу доктринальной нейтральности государства и нуждается в введении силовых методов поддержания в обществе единомыслия, так хорошо заметных в последнее время в Беларуси в связи с энергичными мерами по ликвидации негосударственной прессы.
Отношение к государственной идеологии поэтому очень показательно для характеристики компетентности, профессиональной порядочности и состоятельности тех, кто выступает от имени политической науки.
Однако президент прав. В основании конфликта Беларуси с «цивилизованным миром» и в самом деле лежит все более углубляющийся конфликт ценностей, на которых выстраивается жизнь общества.
Но там ли ищутся их истоки? Действительно, политические, социальные и экономические практики на западе и на востоке Европы исторически различались. В этой связи исследователи часто говорят о двух или даже трех Европах. отдельно выделяя близкие к Западу Чехию, Венгрию, Словакию, Польшу и Хорватию — протестантско-католические, но не романо-германские страны. О несходстве исторического опыта Западной и Восточной Европы в последнее десятилетие все чаще вспоминается в контексте ставшей популярной в связи с интеграционными процессами проблемы «европейской идентичности». Западные авторы охотно проводят подобное сопоставление для обоснования превосходства западноевропейской социально-экономической модели. Но те ценности, на которых сегодня основывается западное общество, которые служат фундаментом объединения Европы, являлись таковыми не изначально, а стали итогом длительного и непростого исторического пути.