С вторжением России в Украину, новым конфликтом на Ближнем Востоке и региональной агрессией Китая мировому порядку последних трех десятилетий, похоже, пришел конец. Стабильность в международных отношениях вскоре может стать странной концепцией ушедшей эпохи, которую мы не ценили в полной мере, пока она не была утрачена.
Когда президент России Владимир Путин приказал своим войскам вторгнуться в Украину на рассвете 24 февраля 2022 года, все изменилось не только для Европы, но и для всего мира. Исторические часы были повернуты вспять.
Как только крупная военная держава начала захватническую войну против мирного соседа, мы вернулись в мир, в котором власть утверждается с помощью насилия, а границы прочерчиваются кровью. Определяющий геополитический принцип конца двадцатого и начала двадцать первого века был отменен. Ненасильственные переговоры и мир были исключены; односторонние утверждения силы вернулись в моду.
Хотя в последние десятилетия было множество войн, они носили в основном региональный характер и происходили на периферии геополитических линий разлома. Не было и намека на глобальное Сараево — войну, требующую международного вмешательства, как в Боснии в 1990-е годы, но в гораздо большем масштабе. Автоматические стабилизаторы работали надежно, а Соединенные Штаты, единственная сверхдержава, по-прежнему служили гарантом порядка — по крайней мере, так казалось, пока мир не раскололся на наших глазах, и лучшей альтернативы пока не видно.
За путинским вторжением стоит неоимперский российский ирредентизм. Путин хочет пересмотреть геополитические условия, сложившиеся после распада Советского Союза. Такого рода ревизионистский проект опасен по своей сути, поскольку он подразумевает утверждение господства, даже превосходства, и поэтому требует войны не только против более мелких соседей и региональных держав, но и против глобальных держав (которые заинтересованы в определенном исходе, даже если они остаются на заднем плане).
Как уже давно стало очевидно, главную геополитической ось XXI века будут формировать отношения между США и Китаем. Если две сверхдержавы смогут достичь стратегического взаимопонимания и сотрудничать друг с другом, наши шансы на мирное будущее резко возрастут. Если они не смогут — будет наоборот.
Ситуация усложняется тем, что старый мировой порядок, основанный главным образом на либеральных принципах Америки и превосходстве Запада, теряет силу и вызывает множество вопросов. Какие последствия угрожают существующему мировому порядку из-за распространения вооруженных вызовов? Может ли Pax Americana уступить место системе, определяемой Китаем? Если да, то будет ли этот процесс насильственным или мирным, возможно, представляющим собой своего рода воссоздание старой европейской «пентархии» (господства пяти держав) в глобальном масштабе?
Эта последняя мысль, впрочем, кажется мне слишком механистической, особенно сейчас, когда на Ближнем Востоке идет вторая крупная война. Зверства Хамаса в Израиле 7 октября показали, как затянувшиеся территориальные конфликты могут внезапно взорваться, когда изменятся более современные, случайные геополитические условия. Израильско-палестинский конфликт не нов; оно восходит к временам Британской империи и Первой мировой войны. Но без стабильной геополитической структуры такие конфликты идеально подходят для скрытой инструментализации со стороны других сил, борющихся за глобальную или региональную власть.
Израильские войска сейчас находится в Газе, потому что чувствует себя обязанным искоренить террористическую организацию, которая уже давно пользуется поддержкой Ирана, регионального врага Израиля. В то же время США направили две группы авианосцев в восточное Средиземноморье, чтобы предотвратить распространение войны на Ливан, где «Хезболла», еще один иранский прокси, беспокоит Израиль, запуская беспилотники и ракеты через границу. Фитиль, который Хамас зажег 7 октября, еще не погас.
Добавьте сюда все более агрессивную риторику Китая в отношении Тайваня и его претензии на суверенитет в Южно-Китайском море, и легко увидеть, насколько нестабильна глобальная ситуация. Неопределенность усугубляется тем, что мир переживает масштабную перестройку. Глобальный Юг требует больше мест за столом переговоров, и новые альянсы и коалиции возникают за пределами досягаемости Запада.
Станет ли соревнование «Запад против остальных» контекстом, в котором западное доминирование ослабнет? Или мощные политические течения в Европе и США оттянут Запад от его традиционных альянсов и структур в более антидемократическом направлении? Путин делает ставку на то, что США откажутся от своих трансатлантических обязательств после президентских выборов в следующем году. Если это произойдет, страшно подумать, что станет с Европой.
Действительно, начинается новая эпоха. Она будет характеризоваться не только усилением взаимозависимостей, но и увеличением нестабильности, опасностей и войн. Стабильность в международных отношениях станет чуждой концепцией из ушедшей эпохи, которую мы не ценили в полной мере, пока она не была утрачена.