Глядя на то, насколько неповоротливо международное сообщество, хочется лишь пожать плечами. Право работает выборочно и со сбоями — это реальность, от которой мы еще долгое время не сможем отойти. Вряд ли дело только в ООН, «некоторые органы» которой нужно кардинально реформировать. Вопрос скорее в том, что мир одновременно существует в нескольких временных планах: настоящем и прошлом. Будущее, как явление нового качества, как будто бы еще слишком далеко. Хотя, с точки зрения науки это, конечно же, не так. Впрочем, людям в обстоятельствах сегодняшних от науки легче не становится.
В сентябре я еще был в Ереване. 21 числа в Армении, в парадигме чудовищной постиронии, прошёл День Независимости. Вместо праздников были митинги. Сторонники Кочаряна (бывшего главы Армении) вяло покрикивали на правительственные здания и полицейских в оцеплении. Иногда, правда, случались провокации: летели камни и бутылки. Ни во что серьёзное перерасти их движение не могло. Пророссийские кочаряновцы потеряли власть еще в 2018 году в результате революции. Оттуда не возвращаются, особенно, когда ни идеи, ни ресурса для мобилизации сторонников мобилизовать нет.
Бодрые сторонники партии НДП носились по городу под бравурную музыку, кляли Россию и Пашиняна. У них есть шанс стать силой, однако, их программа, местами вполне адекватная, а кое в чём слишком популистская и идеалистическая — это не про «сейчас», а про «потом».
Искренние сторонники дружбы с РФ привычно, но неуверенно винили Сороса и смотрелись совсем потерянными. Житель Еревана, совершенный армянин, с очень «нашинским» именем Валерий, спросил меня, зачем фотографирую. «Для себя», — ответил я. «Правильно, снимай, снимай больше — если есть, куда выложить — выкладывай, пусть весь мир увидит». У него то ли племянник, то ли брат двоюродный жил в Арцахе. «У меня же дочь в России, сам я много лет там прожил, мы же братья с русскими… Как же так».
Многие армяне считают Пашиняна предателем. Он действительно со многим не совладал. На мой взгляд, Роберт Кочаран, который потерял в 2018 году власть, должен был нести правовую ответственность за годы авторитарного своего правления.
Кочаряновская Армения — это автократия, органически связанная с путинской властью. Под крылом «русского военного самолёта» диктаторам, как мы знаем, дышится свободнее. Цена этого — разруха, воспроизводство архаичных паттернов, продажа «старшему брату» всего, что тот пожелает. Нам, беларусам, это знакомо.
В дни обострения я наткнулся на вполне сдержанный текст анонимного армянского политолога — его у себя в телеграме опубликовал Кирилл Набутов: «В собственности российских кампаний находится несколько критически важных объектов ТЭК Армении: Севано-Разданский каскад (это семь ГЭС на реке Раздан), распределительные сети, Разданская ТЭС, стопроцентным собственником ЗАО Электросети Армении (это монополист, на минуточку) является Интер РАО ЕЭС.
Кроме того, Армения на 100% зависит от российского газа. Есть еще небольшой газопровод из Ирана, но и там доля Газпрома 45%, доля правительства Армении 45%. К чему я пишу это — зависимость Армении от России в критически важной отрасли почти 100%. Пока у власти были пророссийские Кочарян и Саргсян, это никого не волновало. Наконец-то после ужаса 90-х в домах был свет и тепло. И я понимаю, как важно было этого достичь, даже ценой частичной потери независимости. Но теперь это стало огромной проблемой».
Как решать вопрос столь серьёзной зависимости — зависимости, что позволяет шантажировать, да еще и в условиях, когда из выходов в «мир» у тебя только Иран и Грузия — совершенно не ясно. И любой эксперт скажет: Пашиняна можно обвинять в чём-угодно, но объективно, ни у какой политической силы попросту нет ответа на вопрос, как можно было избежать того, что происходит.
При этом у Алиева развязаны руки. Алиева поддерживает Турция (не управляет им, но именно поддерживает). У Алиева нефтяных денег в кармане немеряно. И мир, увы, раз за разом оказывается хуже и сложнее: в условиях, когда РФ ведёт агрессивную войну против Украины и при этом пытается шантажировать всех поставками нефти и газа, у Европы не то, чтобы есть выход: приходится договариваться с очередным диктатором и торговать с ним. Скорее всего, никто не станет реально давить на Баку. Скорее всего, ни у кого сегодня нет эффективных рычагов давления, как нет и особенной политической воли.
Теперь стоит сказать несколько слов о самом конфликте, в его, скажем так, ретроспективе. Нет-нет, я не стану заплывать за буйки, туда, где начинается история. Не стану и обращаться к международному праву, которое здесь в каждом конкретном случае пасует перед данностью — о праве я сказал в самом начале всё, что хотел. Разве что одну вещь уточню. После первой Карабахской войны признать независимость Арцаха Армения никак не могла. Выбор был сделан в пользу сосуществования с миром, который никогда бы не согласился на это.
Важны, однако, несколько аспектов. Историзм, как основа политики, часто отправляет в пропасть любую дипломатию и цивилизованность. Стоит кому-то увязнуть или сознательно нырнуть в болото аргументов об исторической принадлежности — мы тут же оказываемся на пороге войны. В случае, например, с Путиным у нас просматриваются два преломления. Первое — задача сохранить власть. Второе — субъективно достаточное историческое обоснование, чтобы путём интервенции решать первую задачу. Смысл в том, что в XXI веке (и это также прозвучит идеалистически) никакая история не является достаточным или хотя бы убедительным основанием для подобных действий. Это касается и РФ, и Азербайджана. Я говорю только о данности настоящего момента.
Любой конфликт, любую агрессию стоит (и следует в процессе корректировке системы международных отношений стремиться именно к этому) воспринимать исключительно изолировано, вне контекста событий прошлого. Нет, я не говорю, что о прошлом нужно забывать: Холокост есть Холокост, как и геноцид Армян, как и геноцид в Руанде. Однако, никакая трагедия многолетней данности не должна становиться обоснованием для новой трагедии. Ведь последние дни мы наблюдали исход мифологических масштабов. Никакая политика не должна лишать людей дома. Азербайджан — это жёсткая автократия. Мне трудно поверить, что будь Баку столицей демократического государства, азербайджанское правительство сделало бы то, что сделало.
Второе. Геополитическое измерение. Тут я бы хотел обратиться к своему любимому жанру споров с коллегами. 19 сентября Игорь Тышкевич написал вот такой пост: Слегка заигравшись в апломб («Господа! Перестаньте пожалуйста лететь как мухи на … с примитивными тезисами по Карабаху») он немного упустил из виду действительность. Тезис «Это не освободительная война Азербайджана, а война Алиева за своё будущее» чуть отдаёт сравнением с путинской войной. Проблема в том, что Алиев, как диктатор наследственный, не очень существует в парадигме будущего. Да, есть теория, что путинская война против Украины — это сражение Кремля за прошлое. И тут ошибка — в нюансах, в акцентах: Москва придумала себе прошлое. Крымского вопроса в историческом смысле не существовало, разве что за исключением рассуждений каких-то маргинальных идеологов бог весть чего. Вопрос же Карабаха действительно тянется десятилетиями. Таким образом, это для Путина нападение на Украину — война за своё будущее, а точнее, за вечное настоящее — такова природа их сошедшего с ума режима.
Алиев же сражается именно за новое прошлое. Его война — реванш, столкновение с комплексами, с наследием отца. В остальное время он диктатор не в петрократии со всеми её проблемами и сроками.
А что же на самом деле получила Россия? Следует сказать, что истерика кремлёвской пропаганды вполне обоснована. Для тех, кто рассуждает геополитическими категориями произошедшее — это мощный удар по концепту имперскости. Что касается предательства — Россия предала армян гораздо раньше и предательство это значительно глубже и трагичнее. Модель мышления, согласно которой один народ и одно государство объявляется младшим (братом, сестрой — не важно) — это и есть попрание настоящих союзнических отношений.
В своей книге «Почему распался советский союз» Аркадий Дубнов в числе прочих взял интервью у Вазгена Манукяна, бывшего премьер-министра Армении. Моё внимание привлёк в их диалоге один момент: «А после распада Союза [в 1991] вы ставили вопрос о выводе российской военной базы? — Нет. Для нас база была бы опасностью только в том случае, если бы в России установился авторитарный режим». Манукян оказался прав: с Россией случилась автократия и опасность оказалась реальностью.
Сегодня, тем не менее, Москва выглядит и звучит жалко и, судя по всему, проиграла своё влияние в регионе.
Рассуждая об этом, хочу разобрать еще один тезис Игоря Тышкевича. Он пишет: «Для России выгоден т. н. Зангезурский коридор и Кремль будет своей пассивностью подыгрывать Азербаджану». Возникает вопрос: какая выгода? Никто, очевидно, не приглашает Кремль участвовать в чём-либо. Ресурсов держаться за роль «главного решалы в регионе» (именно это продавала российская пропаганда после 44-дневной войны и вмешательства путина с целью её остановки) на фоне вторжения в Украину нет. К тому же, коридор ударил бы по интересам Ирана, что остаётся важным союзником Армении, сухопутная граница с которой для Тегерана — один из выходов в мир и, во многом, условие сохранения его влияния. Как абсолютно верно сказал мне в недавней беседе Аркадий Дубнов: «По большому счёту, если бы мы жили в нормальном, цивилизованном мире, где нет вот этой исторической вражды… так вот, живи мы в цивилизованном мире — конечно, открытые границы были бы выгодны всем. Россия этими категориями сейчас не мыслит, когда сама воюет не цивилизовано, за территории, нарушая всё, срывая весь мир в пропасть. Разве она имеет право рассуждать о цивилизованном интересе? Вот весь её интерес: оставьте нас в покое, мы платим Армении тем, что там [наши] миротворцы! Оставьте нас в покое, нам выгодно вообще никуда сейчас не залезать».
Что же касается самого российского корпуса: лучше всего его роль сформулировала, прости господи, маша захарова, когда заявила, что необходимо обеспечить безопасность тем самым миротворцам. Мне рассказывали сами армянео состоянии и боеспособности 102 дивизии, расквартированной в Гюмри. За годы с девяностых на металлолом разобрали всё, что только можно. Танки не сдвигаются с места: просто не могут.
В целом же, мне не видится достаточно реальной перспектива возвращения пророссийского фланга в политические лидеры Армении (и это, скорее, хорошая новость). И сбежавшие из Карабаха 100 000 жителей положение российской базы и российских интересов только ухудшат. Миротворцы ведь, по большому счёту, обыкновенные военные. Предоставленные сами себе, они не имели мандата на реальную защиту населения Арцаха, зато вполне пользовались возможностью заработать. С декабря 2022 по сентябрь 2023 был блокирован Лачинский коридор, и «чудный, почти сказочный русский офицер» воспользовался этим ради спекуляции и обогащения. Копеечные, великолепные помидоры, которые здесь настолько вкусны, что похожи на легкий наркотик, продавались ими раз в десять дороже. И это лишь одно свидетельство, почти невинное — помидоры. Повторю, я очень удивлюсь, если пророссийские политики займут руководящие посты.
Положение же Пашиняна, думаю, настолько же трудное, настолько и закономерное. Ему никак не быть не жертвой произошедшего. Ему никак не остаться невиновным. Уверен, что глобально — такова его роль. Адекватный размен — один Пашинян против шанса на будущее Армении. Карабах сейчас не вернуть, но у страны всё еще есть шанс шанс — при поддержке западных стран — не сейчас, но в перспективе, вырваться из капкана. Ни Блинкен, ни Макрон не смогут откатить то, что произошло, исход уже завершился. Они, однако, могут протянуть руку Армении, а сегодня в этом более чем нуждается — чтобы минимизировать последствия.
Так или иначе, фаза конфликта, которая началась в 2020 — 44-х дневной войной — завершилась. И результат окончания этого этапа предопределил новые потрясения в будущем. Алиев далеко не стратег и, к тому же, он будет куражиться. Тем не менее, несмотря на некоторые воинственные заявления главы Азербайджана, как и Эрдогана, я сомневаюсь, что они посягнут на Зангезурский коридор и южную область Армении — Сюник. Пашинян занял верную позицию, чтобы избежать хотя бы этого. Кроме того, мне кажется, что у терпения цивилизованного мира есть границы, и они стали уже под конец второго года войны в Украине.
Странно, но теперь и будущее Армении зависит от поражения РФ в войне против Украины. И оказывается, хоть мы и далеко друг от друга — у Беларуси и Армении, очевидно, есть общая проблема в анамнезе.
В целом же, весь постсоветский регион столкнулся — и это не моя мысль — с последствиями распада Советского союза. Все мелкие и крупные автократы — чудовищное наследие.
Да, для Беларуси нет спорных территорий и такого свинцового груза в прошлом. Однако, вся история современной Армении показывает нам, как тяжело будет, когда АГЛ, наконец, закончится.
Мне было горько еще и от того, что, как оказалось, в Армении мало кто знает о проблемах беларусов. Это, впрочем, вполне закономерно, ведь и мы мало интересовались далёким регионом Южного Кавказа. На одного армянина, что слышал о чудовищных преступлениях Лукашенко, найдётся другой, который видел по телевизору крепкого хозяйственника. И благо, несмотря на очевидно проалиевскую позицию АГЛ (вспомните его выступление в прошлом году на саммите ОДКБ), армяне ни разу не проявляли к нам агрессии. А нам — «Вам у нас нравится? Не было проблем? Все добрые и всегда помогут, правда ведь? И еда у нас вкусная» — «Нравится очень, никаких проблем. И люди хорошие. И еда просто чудесная».
***
Все эти дни мы вбирали каждую новость, ездили покупать одежду для беженцев. По городу всё больше пунктов приёма, тихое свидетельство оглушительного бедствия. Я часто проходил мимо церкви, кажется, XVII века — она притаилась во дворе, средисоветских панелек, убожество которых (как и любых панелек, не в эстетике, а в повседневности) спасает особость: они сделаны из туфа, у которого есть и свой цвет, и свой характер. Мне страшно, что, как только Карабах опустеет, любое свидетельство культуры христианской Армении исчезнет вслед за людьми. Азербайджанцы так уже делали.
На ум приходит конец статуи Будды в Мосуле, хотя, возможно, кто-то скажет, что параллель спекулятивная. Армяне — близкие мои друзья — вспоминают волшебный арцахский мёд. Еще недавно я сам пил арцахское оранжевое вино, настоявшееся в карасе (так называется глиняная амфора для выдерживания).
Я вполне беларус и это, вроде как, не моя война. Однако, повторю: я не терплю историзм, тем более как обоснование. И уж совсем невозможно терпеть то, что за ним следует.
Есть другое — здесь и сейчас: горе. В конце нашего разговора Аркадий Юрьевич сказал: «Да я, даже мурашки идут по коже, я ужасно им сочувствую, и даже неловко, пишешь какой-то текст, а тебе в комментариях просто говорят спасибо за доброе слово. Им так в этом мире одиноко, в этом большом мире им страшно одиноко, они просто перестали верить кому-то, простое человеческое сочувствие для них стало шансом на выживание, ужасно».