«Выборы в 2024 году станут самой масштабной, но отнюдь не легкой кампанией за последние годы»
А. Лукашенко
Много раз говорили об этом, но, видимо, приходится раз за разом напоминать. Бойкот — это популизм. Это стремление занять не позицию практики, но свести происходящее к некой абстрактной «моральной победе» над режимом, которая, однако, никак не конвертируется во что-то осязаемое. В конце концов, мы — не даосы, и беларусская политическая жизнь — это не бытие китайских философов. У-вэй — недеяние — хорошо в литературном смысле, как метафора, как один из вариантов соотнесения себя с бытием. Красиво — безусловно. Однако в нашем случае, в реальном, а не писанном мире — совершенно бессмысленно.
В конце концов, ожидая проплывающий труп своего врага, можно досидеть до момента, когда твой собственный труп проплывёт мимо него. Ведь что характерно для режима Лукашенко в целом, и особенно — после 2020 года. Отсутствие стратегии. «День простоять, да ночь продержаться». «Умри ты сегодня, а я завтра», — страшные банальности, которыми система сейчас живёт. Авторитаризм Лукашенко, как и любой другой авторитаризм, по определению опирается на неучастие и атомизацию. Авторитаризм, в отличие от тоталитаризма, органически не способен нарисовать образ будущего — он лишён нарратива. Его основная задача — себя сохранять как можно дольше — как можно дольше избегать изменений.
Бойкот лишь продлит их существование на этой конкретной итерации. Наш коллективный труп проплывёт перед ними снова.
Участвовать, создавать явку — лучшее, легальное (даже в масштабах беззакония) действие, которое может совершить гражданское общество — не то, которое уничтожено в мечтах Макея, а то, которое состоит из людей с гражданской (то есть «активной») позицией. В каком-то смысле — это изолированный, извращённый, но всё же акт демократии: она вообще в плане требований к активности граждан местами близка к тоталитарным моделям.
Явка требует от системы напряжения. Да, никакие выборы в застарелых автократиях не направлены на селекцию кандидатов, на реализацию представительских функций. Смысл в том, что, устраивая электоральную кампанию, режим вынужден прикидываться тем, кем не является, что потенциально способно вызвать турбулентность.
И тут, напротив, возникает популярный (и тоже популистский) аргумент о том, что явка, дескать, легитимизирует. Довод этот плоский, несколько поверхностный и ошибочен на базовом уровне. Легитимизация через де-факто плебисцитарные выборы (направленные не на переопределение политического ландшафта, а на аккламацию привычого «пейзажа»). Кампания стартовала — прошла — завершилась заявлением из недр ЦИК. Всё, режим считает сам себя легитимным. Цифры, мастшаб явки, нарушения, признание — ничто не играет роли.
По большому счёту и без всяких электоральных танцев в котле пропаганды (где плавают не только гриши с муковозчиками, но и публичный дискурс номенклатуры и АГЛ) варится из сомнительных ингридиентов идея ежедневного переподтверждения легитимности. Вся гнусная и плакатная методичка госСМИ сводится к одной мысли, что повторяется раз за разом: Лукашенко — настоящий и глубоко легитимный лидер. И уже одно то, что они вынуждены твердить это постоянно, говорит о нелегитимности в основе — на базовом уровне. Сизифова страница, что никак не переворачивается. Так зачем мы вообще обсуждаем идею выборов с этой точки зрения, если нас должна интересовать политтехнология — нечто привязанное к земле, к практике, к столкновению и взаимодействию? Я сейчас не говорю о стратегии, потому что рано. Не ясен до конца весь расклад, не очевидны размеры «окна возможностей».
Поскольку некоторые из тех, кто против явки, называют себя OSINT (разведка по открытым источникам), я, держа стакан святой воды в левой руке, поделюсь статьёй от 16 февраля 2023 года. опубликованной на сайте президент.гов.бай — про внесение изменений в избирательный кодекс. Нас интересует вот это предложение: «Кроме того, отменен порог явки избирателей для признания выборов в Палату представителей состоявшимися». Иными словами, режим прямо и открыто не заинтересован в участии граждан в этих выборах. Они состоятся, даже если придут только Лукашенко и, прости господи, Гайдукевич.
И последнее: сам по себе парламент. Его нет. С 1996 года в Беларуси парламент не исполняет ни преставительную, ни законодательную функции. Как верно написал (https://t.me/nd_by/366) Народны дэпутат: «Если кратко: 1) в 2022 году депутатами Палаты представителей было инициировано ШЕСТЬ законопроектов или 0,05 законов в год на депутата; 2) все депутаты Палаты публично представляют интересы одной социальной группы, ориентированной на одного человека». С 96 года прошло почти 30 лет, а нашей целью в будущем является именно реставрация парламентаризма в стране. Режим всегда боялся не только своих верхних и нижних палат, но сам интерес граждан к законодательному органу может и должен стать для лукашенко проблемой. Только вот, в этом случае, нужно участие, а не эфемерная моральная победа, как у Зенона в том же 96-м.
Политическую систему в её текущем состоянии нельзя более назвать гибридным режимом — функционально это не так. Да, многие годы Лукашенко использовал выборы в рамках концепции электоральной автократии — использовал для подтверждения своего права на трон. Лишь в 2015 году выборы президента прошли без заметных проблем. Сейчас же сложилась очень любопытная и противоречивая конфигурация. Любые кампании им попросту противопоказаны, но в контексте изначальной модели они уже инерционно не могут от них отказаться. Явка на парламентские выборы — вызов системе. Так зачем же нам от этого отказываться?