Перед властям Беларуси и Казахстана в последние годы вставали схожие вопросы: Что делать во время протестов и как справиться с их последствиями? Как сохранить баланс между внутренней нестабильностью и внешней зависимостью от России? Какую позицию занять в отношении войны России в Украине, чтобы и самим не стать следующей жертвой агрессивной имперской политики Кремля? Однако при схожести политических процессов можно зафиксировать различие в стратегиях поведения властей — и в результатах этих решений.

Как при протестах избежать и санкций, и падения режима

Накануне войны в январе 2022 г. по Казахстану прокатилась волна протестов. Масштаб последствий социального взрыва до сих пор неясен, но попытки их купировать выглядят достаточно успешными. Несмотря на прямую угрозу сохранению президентского контроля над силовыми структурами, Токаеву удалось купировать кризис.

В результате январских событий погибло 238 человек, а в тюрьмах находится 22 политзаключенных. Казахстанские правозащитники требовали международного расследования, так как армия и полиция применяли на улицах огнестрельное оружие.

В отличии от беларусского кейса, власти Казахстана пытаются найти формулу примирения внутри страны. Были открыты дела по делам применения пыток, суды ведут разбирательства относительно использования оружия против мирных протестующих. Принятая 19 сентября новая Конституция Казахстана сократила власть президента, были изъяты статьи относительно статуса Елбасы, усилена позиция судебной власти и омбудсмена по правам человека. Все одиозные заявления относительно иностранного вмешательства и боевиков были изъяты из речей и фактически дезавуированы.

Несмотря на ввод войск ОДКБ и количество убитых, не было начато международное расследование и не были введены санкции в отношении властей Казахстана. Президент и министр иностранных дел были постоянно на связи с лидерами и государственными деятелями других государств, включая Китай и США.

Изоляционизм и отвага

Дипломатическая гибкость казахстанского руководства резко контрастирует с жестким изоляционизмом беларусского режима. В частности, во время протестов августа 2020 года Лукашенко отказался от контактов с канцлером ФРГ и президентом Франции. Даже несмотря на очевидно меньшее количество погибших во время протестов в Беларуси (по разным оценкам от 8 до 10+), в итоге режим оказался в изоляции, и эта изоляция вместе с санкционным режимом усиливаются.

Репрессивная политика в отношении протестующих и выбор в пользу подавления гражданского общества свидетельствуют о значительно более консервативном подходе в вопросе сохранения и усиления авторитаризма. К началу 2022 года коалиция беларусских правозащитных организаций признала политзаключенными 1446 человек.

Беларусские власти, в отличие от казахстанских, не смогли проявить даже минимум гибкости как для поиска внутреннего примирения, так и для смягчения международной реакции на подавление протестов.

Война: неравные стартовые условия

Сравнивать позиции Беларуси и Казахстана в контексте начала российского вторжения в Украину сложнее, так как стартовые позиции были кардинально различными.

В условиях разрушения нормальных отношений с Западом и усилившейся с осени 2020 года финансовой и политической зависимостью от России, режима Лукашенко самопозиционировался как антизападный и самый пророссийский. Это привело к тому, что Беларусь стала плацдармом для агрессии России против Украины. Кроме того, территория Беларуси остается стратегически важной с точки зрения российских захватнических планов в Украине. Лукашенко демонстрировал полную лояльность в поддержании так называемой специальной военной операции Кремля, прибегая к откровенно ложным заявлениям.

К 24 февраля политическая ситуация в Казахстане стабилизировалась. Уже 6 января было арестовано все высшее руководство спецслужбы КНБ во главе с Каримом Масимовым. 19 января завершился вывод войск ОДКБ. 3 февраля Токаев совершил свой первый рабочий визит после январских протестов. Символично, что это был Китай. Так дипломатически было подчеркнуто значение Пекина для Казахстана в новых политических условиях.

За миссию ОДКБ спасибо, а табачок врозь

В отличие от беларусского руководства, казахстанское с самого начала выступало против войны. Антивоенная позиция не выражалась остро, в явной форме, но за дипломатичными формулировками стояло возражение.

За два дня до начала войны министр иностранных дел Казахстана заявил о невозможности отправки войск стран-членов ОДКБ в самопровозглашенные ЛНР и ДНР. А 1 апреля замглавы администрации президента Тимур Сулейменов заявил, что «Казахстан уважает территориальную целостность Украины и придерживается всех решений ООН по Крыму и Донбассу». И хотя позже были предприняты попытки смягчить впечатление от демарша Сулейменова, но эта мягкая антивоенная позиция позже неоднократно подтверждалась.

Внутри казахстанского общества сложилась неоднозначное отношение к войне, которое требует отдельного рассмотрения. Но государственная позиция выражается именно таким образом: за территориальную целостность Украины, против квазигосударственных образований ЛНР, ДНР и пр. Ответы Токаева на вопросы кремлевской пропагандистки Симонян на Петербургском международном экономическом форуме в июне 2022 года носили недвусмысленный антивоенный и антисепаратистский характер.

Эта позиция президента Казахстана, его администрации и МИДа близка к тому, что когда-то выделял Китай в качестве борьбы против трех зол: сепаратизма, экстремизма и терроризма. И ключевое значение имеет борьба с сепаратизмом. Для Китая это Синь-Цзянь, Тибет и Тайвань. Для Казахстана это может выражаться в страхе за свои северо-восточные территории, например город Усть-Каменогорск, где численность этнических русских наибольшая в Казахстане — более 48% (170 тысяч человек). Для Беларуси вопрос о сепаратизме не стоит так остро. Возможно, это является еще одной причиной различий в позициях.