К Новой Беларуси: факторы трансформации

23 августа 2021 года, в годовщину марша Новой Беларуси, еженедельный аналитический мониторинг Belarus in Focus в партнерстве с Пресс-клубом, сайтом экспертного сообщества Беларуси «Наше мнение» и Белорусским институтом стратегических исследований (BISS) провели онлайн-заседание Экспертно-аналитического клуба, чтобы обсудить исследование BISS, посвященное анализу возможных сценариев политических трансформаций Беларуси.

Основными спикерами выступили аналитики и исследователи:

Пётр Рудковский— доктор гуманитарных наук, академический директор BISS, координатор исследования «К Новой Беларуси: сценарии трансформаций»;

Павел Усов — доктор политических наук, руководитель Центра политического анализа и прогноза (Варшава).

Виталий Цыганков — политический обозреватель «Радио Свобода».

Леся Рудник— исследовательница Центра новых идей, докторантка университета Карлстад (Швеция).

Также в заседании экспертно-аналитического клуба приняли участие представители международных организаций и дипломатического корпуса, аналитики и журналисты: Юрий Дракохруст, Алан Флауэрс и другие.

Модерировали дискуссию Вадим Можейко (BISS) и Антон Рулёв(Belarus in Focus/Пресс-клуб).

Яркие тезисы из дискуссии

· «Процедурная легитимация и культура менеджмента — самые уязвимые места режима» (Пётр Рудковский);

· «Исследование BISS — отрезвляющий душ для тех, кто думает, что в Беларуси будет быстрый и легкий транзит» (Павел Усов);

· Главной целью должно быть не формирование «правильного» народа, что может занять десятилетия, а смена власти, которая поможет заняться остальными вопросами (Виталий Цыганков);

· «Шаткая и слабая идеология — это не столько про протестующих, сколько про режим» (Леся Рудник).

Факторы трансформации — от усиления среднего класса до роста мягкой силы Китая

Основные выводы исследования сценариев политических трансформаций Беларуси представил его координатор Пётр Рудковский. Он отметил, что в течение последних 70 лет насчитывается около 480 случаев ухода авторитарных правителей (в результате свержения, смерти или отставки). В 45% случаев уход автократа повлек за собой смену режима, и примерно в половине из этих случаев авторитарный режим сменился демократическим. Эти процессы были обусловлены самыми разными факторами, и не существует их комбинации, которая бы гарантированно вела к системным политическим преобразованиям. Таким образом, целью исследования было идентифицировать факторы, которые релевантны для политической трансформации в Беларуси — способствуют демонтажу автократии или замедляют этот демонтаж, способствуют или препятствуют демократизации.

Петр обращает внимание, что Беларусь — крайне персонализированная автократия без партии власти, что снижает качество менеджмента и становится дополнительным фактором риска. Лукашенко испытывает серьезные проблемы с легитимацией на фоне слишком очевидных фальсификаций-2020, а также сужения аудитории государственных СМИ и низкого доверия к ним (равно как и к коронавирусной статистике, Центризбиркому и органам власти в целом).

И хотя режим удержался с помощью репрессий, но это не панацея: Петр отсылает к исследованию Дэниэла Тризмана на базе 316 кейсов, согласно которому именно ужесточение репрессий стало основной причина коллапса 22% автократий. Так и в Беларуси именно репрессии подогревали протест: сперва задержание Сергея Тихановского привело к резкому росту аудитории его блога «Страна для жизни» и массовой поддержке Светланы Тихановской, а насилие силовиков и пытки 9–11 августа привели к беспрецедентным акциям протеста и трещинах на верхах системы. Тем ни менее, для экономических и силовых элит Лукашенко остается арбитром и гарантом привилегий, хотя продолжается уход из системы по моральным и профессиональным причинам.

Из позитивных факторов трансформации Петр выделяет снижение уровня патернализма, рост веры в собственные силы, рост уровня образования, усиление среднего класса, а также опыт продемократической мобилизации 2020 года. Негативные факторы трансформации — слабая (противоречивая) национальная идентичность, ценностный евроскептицизм белорусов, низкая уровень включенности беларусской экономику в экономику глобальную, а также российская социализация беларусских элит. Есть также амбивалентные факторы трансформации — небольшое социальное неравенство, децентрализованность протестного движения, отсутствие региональных или глобальных изменений в сторону демократии, а также рост мягкой силы авторитарного Китая.

Подытоживая, Петр отметил, что процедурная легитимация и культура менеджмента — самые уязвимые места режима, а евроскептицизм белорусов и российская социализация элит — уязвимое место лидеров протеста. И хотя глобальное время демократии замедлилось, и это влияет на темп локальных трансформаций, но спрос на перемены никуда не денется.

Павел УсовВысоко оценил исследование BISS, назвав его «отрезвляющим душем для тех, кто думает, что в Беларуси будет быстрый и легкий транзит». А Виталий Цыганков сравнил исследование с Библией беларусской политологии -«каждый может найти там что-то на все случаи жизни и настроения».

Глобальный контекст

Павел Усовсчитает беларусский авторитаризм уникальным примером — автократия в центре Европы, которая существует 30 лет, и успешно противостояла системному кризису, который в других странах приводил к коллапсу авторитаризма. Леся Рудник сравнивает этот опыт с Китаем, где идеологическая легитимность дополняется сетевым авторитаризмом: социальные сети и цензура используются не просто для подавления несогласных, но также для открытой конкуренции и пропаганды. С помощью этого в авторитарных странах с сильной идеологической легитимностью стремятся сохранять в стране средний класс (айтишников, интеллектуалов, ученых) — и они остаются в том же Китае, для них есть условия и безопасность. Но для этого деполитизация общества должна сочетаться с благоприятным экономическим контекстом.

В Беларуси же нет ни этого, ни безопасности, и потому активизируется утечка мозгов, от айтишников до студентов. Павел Усов также видит признаки султанизации режима: назначение Марии Василевич депутатом в 2019 году он сравнивает с тем, как уставший султан окружает себя красивыми женщинами, и не желает участвовать активно в политическом процессе, а тем временем надежда на его политическую систему не оправдалась. И хотя теперь Лукашенко пытался остановить эрозию политического лидерства и восстановить харизму, но делает это запоздало. К этому добавляются старение и проблемы Лукашенко со здоровьем (физическим и психическим), насколько он будет способен сохранять контроль над системой.

Говоря о внешнем контексте политических трансформаций в Беларуси, эксперты не обошли вниманием и фактор России. Павел Усовсчитает его ключевым в контексте размывания электрольной поддержки Лукашенко. По мнению Павла, пророссийский электорат мобилизовался вокруг Бабарико и Цепкало, поскольку мог видеть в них стремление России сделать транзит в Беларуси. В то же время, на данный момент фактор России остается главным тормозом для демократического транзита, а в случае размещения в Беларуси российских военных базы демократизация будет исключена на годы. В то же время, Виталий Цыганковотмечает, что после Лукашенко начнется активная политическая жизнь, и совершенно нормально, что в свободно избранном парламенте будет и пророссийская фракция.

Ресурсы Лукашенко

Как считает Леся Рудник, важно деконструировать систему Лукашенко, и через призму теории мобилизации ресурсов искать, на какие ресурсы она опирается или может опереться — в отсутствии такой опоры, как легитимность.

Например, отмечает Леся, технологические ресурсы стали одним из катализаторов протестного движения: если в «Арабской весне» был задействован Facebook и Twitter, то в Беларуси-2020 — Telegram и YouTube. В то же время, у режима на данный момент эти ресурсы почти отсутствуют (в отличии от уже упомянутого Китая, где режим отлично использует этот ресурс для устойчивости).

Также многие отказывались от лояльности власти именно из-за применения ею насилия, исчезновение ресурса физической безопасности. Репрессии даже против тех, кто демонстрировал свою лояльность к власти, стали одним из факторов разрушения социального контракта.

Виталий Цыганковсчитает, что партия власти могла бы стать более устойчивой конструкцией для авторитаризма, но Лукашенко не готов использовать этот ресурс. И не потому что не понимает его пользы, а потому что не может переступить через свой характер — не готов делиться властью даже в таком виде.

Ресурсы общества

Один из ослабленных ресурсов — устойчивое гражданское общество, которое могло бы быть важным для трансформации, но сейчас оно под тотальным прессингом, отмечает Павел Усов. На фоне усиления репрессий активизируются дискуссии о немирном протесте, отмечает Виталий Цыганков— потому что беларусы недовольны результатами протеста мирного. Однако при этом нет представления, каким должен быть немирный протест, и главное — никто не спешит его попробовать на себе.

Также Виталий отмечает особенно активную ранее надежду на то, что смена поколений будет способствовать европеизации Беларуси, и действительно — в определенный время проевропейские настроения в Беларуси были сильнее. Но потом случился фактор Крыма и российской мобилизации, а параллельно многие беларусы столкнулись с изменениями в самой Европе. Ни без влияния российской пропаганды, темы мигрантов или гей-браков негативно влияли на проевропейскость некоторых беларусов: «хотя Европа не развалилась, и там не закончилась демократия, но беларусы стали отворачиваться от европейских ценностей».

Еще один ресурс — национальная идентичность. Виталий отмечает, что некоторые идеализируют вопрос языка, и верят, что пока протестующие не заговорят на беларускай мове — общество не заслуживаем перемен. Впрочем, другая крайность — верить, что перемен не будет, пока беларусы массово не примут либеральные ценности. По мнению Виталия, главной целью должно быть не формирование «правильного» народа, что может занять десятилетия, а смена власти, которая поможет заняться остальными вопросами.

При всех этих ценностных противоречиях беларуского общества, Леся Рудникотмечает, что шаткая и слабая идеология — это не столько про протестующих, сколько про режим. У власти нет идей, символов и лидеров, а среди ее немногочисленных сторонников царит неопределенность политической идентичности. В то же время, у сторонников протеста, независимо от выбранных ими лидеров, очень похожие как идеологические взгляды, так и символы.

Также Лесю беспокоит растущий запрос беларусов на сильную власть, лидеров протестов — это противоречиво сочетается с запросом на справедливость и демократию. В ответ на это демократическим силам надо убеждать общество в необходимости децентрализации, и объяснять, что сильный лидер не решит проблем. Юрий Дракохрустинтерпретирует запрос на сильную руку как запрос на эффективную, дееспособную власть (в противовес тоже же Афганистану, где власть хоть и была демократична, но рассыпалась как песок). А Вадим Можейко добавил, что во время локальных протестных маршей в 2020 году отлично сочетались децентрализованное, автономное действие и запрос на сильное местное лидерство (кто все организует, придумает план и маршрут).

Подытоживая, Леся Рудникотметила, что ресурс времени сейчас нужно использовать для укрепления общественных структур, чтобы ослабить риски воплощения сценариев трансформации авторитаризма в другой авторитаризм.