Кампания выхода Великобритании из ЕС была восстанием не только против экономической бесхозяйственности, но и против претензий наднационального правительства. Таким образом, результат Brexit может указывать, как диалектика между супранационализмом и национализмом будет разыгрываться в остальном мире.
«Остающиеся» («Remainers») Соединенного Королевства, которые все еще надеются отменить решение Великобритании покинуть Европейский Союз, предложило британцам ответить на простой вопрос: «Брексит — он стоил того?». Что скажете?
Ответ, данный экономикой, ясен: конечно, нет. С точки зрения выгод и издержек выхода из ЕС результаты референдума Брексит-2016 были явно иррациональными.
И все же именно экономика четко предопределила решение. Пропагандисты «выхода» блестяще преобразовали ощутимое экономическое недовольство, особенно в связи с иммиграцией, в неприязнь к ЕС. Но недовольство было производным от внутреннего ущерба, нанесенного британской экономике его небрежными правителями. Как хорошо заметили Хаттон и Эндрю Адонис в своей недавней книге «Спасение Британии»: «Наши проблемы возникли в Великобритании; они могут быть решены только в Великобритании. Европа не препятствует этой миссии».
Но Хаттон и Адонис оставили без внимания важнейшее неэкономическую составляющую Брексита. Они справедливо напоминают о давних и близких отношениях между Великобританией и Европейским континентом. Но Британия никогда не была частью европейского государства. Хотя Европейский Союз очень далек от того, чтобы быть «сверхдержавой» ночного кошмара Маргарет Тэтчер, его правительственные устремления не имеют легитимности не только в Великобритании, но и среди многих ее членов. Несмотря на разговоры о европейском гражданстве, политика упрямо остается национальной. Кампания о выходе Великобритании была восстанием не только против экономического бесхозяйственности, но и против претензий наднационального правительства.
Таким образом, результат Брексита может указывать на то, как диалектика между супранационализмом и национализмом будет разыгрываться в остальном мире.
Сам эндшпиль Брексита далеко не ясен. Имеются четыре возможности.
Одна из них состоит в том, что Великобритания в итоге не покинет ЕС. Организаторы кампании за «народное голосование» — второй референдум по окончательным условиям выхода — считают, что, когда люди узнают истинную его стоимость, они аннулируют решение, принятое в 2016 году. Второе голосование может быть обусловлено неспособностью правительства добиться парламентского одобрения соглашения о разводе, которое оно согласовало с ЕС.
Вторая возможность заключается в том, что Великобритания «вылетает» из ЕС 29 марта 2019 года без соглашения о разводе. В этом случае синоптики расписывают сценарий конца света: экономический спад, тупики на автострадах и железных дорогах, нехватка продовольствия, медикаментов и топлива: повторение 1940 года (не лучшее время для Британии).
Правительство премьер-министра Терезы Мэй продвигает третью возможность: одной ногой тут, другой там. Утвержденный Кабинетом министров в июле в загородном доме премьер-министра так называемый план «Шашек» предполагает, что, когда Британия покидает ЕС, обе стороны заключают соглашение о свободной торговле, охватывающее товары и сельскохозяйственную продукцию, но не услуги. План, разработанный советником Мэй Оливером Роббинсом, является героической попыткой решить ирландскую пограничную проблему.
Эта проблема возникает из-за обязательства Великобритании и Ирландской Республики сохранить свободной границу между Ирландской Республикой, которая остается в ЕС, и Северной Ирландией, которая, как часть Великобритании, покидает его. Но поддержание открытой границы с Ирландской Республикой означало бы создание таможенной границы между двумя частями Великобритании.
Поэтому «Шашки» предлагают продолжить практику свободной торговли товарами между Великобританией и ЕС. Великобритания будет следить за тем, чтобы товары, поступающие в Северную Ирландию, но направлявшиеся в ЕС через Ирландию, оплачивали бы таможенные пошлины ЕС и соответствовали стандартам безопасности и безопасности ЕС.
«Брекситеры» консервативной партии Терезы Мэй выступают против плана «Шашек», потому что он предполагает слишком высокую степень интеграции с ЕС. И лидерам ЕС это тоже не нравится, потому что Британия не может быть допущена в одном отношении и исключена в других.
И, наконец, последняя возможность — это еще один сценарий «одной ногой тут, другой там». Британия покинет Таможенный союз, но останется в Европейской экономической зоне (ЕЭЗ), в которую входят 28 членов ЕС плюс Норвегия, Лихтенштейн и Исландия. Страны ЕЭЗ, хотя и свободно устанавливают свои тарифы, соблюдают почти все правила ЕС и вносят взносы в его бюджет. Таким образом, вариант ЕЭЗ был бы еще большей анафемой для жестких брекситеров, чем план «Шашек».
Так что же произойдет? Большинство ставок делается на то, что Британия формально покидает ЕС в марте 2019 года, но «временно» остается в Таможенном союзе, давая ЕС два или три года для переговоров об окончательном урегулировании развода. Брекситеры будут в ярости от такого «мягкого» выхода, зато этот вариант, вероятно, будет одобрен парламентом. Решение референдума о выходе из ЕС будет выполнено, но его суровые экономические последствия будут отложены: торжество прагматизма над идеологией.
Если траектория Брексита окажется таковой, это будет хорошей иллюстрацией двойственного характера — и функций — политики. Джон Мейнард Кейнс хорошо однажды об этом сказал. «Речь должна быть немного дикой, поскольку она — нападение мысли на бездумное, — писал он в 1933 году. — Но когда власть и авторитет достигнуты, больше нет нужды в злоупотреблении поэзией. Напротив, мы должны сосчитать до копейки все издержки, порожденные нашей риторикой».
Политики существуют, чтобы озвучить обиды, вызванные «бездумным» консерватизмом. Они дают волю чувствам, без которых нам было бы лучше, но подавление которых грозит политическими взрывами. Их задача — обеспечить, чтобы такие взрывы не имели экстремальных последствий. Время от времени этот балансир ломается, как это было в 1914 году, когда импульс событий заглушил запоздалые попытки компромисса. Это случилось снова в 1930-х годах, потому что фашизм и коммунизм были беспредельно экстремистскими. Но в основном политики выполняют свою двойную работу, которая, в конечном счете, заключается в сохранении внутреннего и международного мира.
Таким образом, компромисс Брексита, если он будет найден, может стать умеренно оптимистичным предсказанием судьбы популизма в нашем веке. Возрождение экономического национализма, объединяющего Брексит, трампизм и европейских крайне правых, не приведет к разрушению торговли, горячим войнам, диктатуре или быстрой деглобализации. Скорее это — громкое предупреждение политическому центру, который может вынудить экстремистов посмотреть на последствия их слов.
Источник: Project-syndicate
Перевод: Наше мнение