Возвращение должности замглавы Администрации президента по идеологии с назначением на нее Владимира Жевняка, как и внесение изменений и дополнений в закон о СМИ, характеризуют продолжающуюся работу по построению новой медийной вертикали. Пространство свободы сужается, а национальный акцент увеличивается. Все это происходит во имя информационной безопасности, но эффективность некоторых мер вызывает сомнения.
Возвращение идеологической вертикали
Назначение Владимира Жевняка интересно в первую очередь потому, что знаменует собой некоторый отход от предыдущего тренда. Как уже анализировалось, в 2016–2017 годах на смену идеологической вертикали начала приходить новая, медийная. Связано это было с тем, что в контексте украинского кризиса идеологическая вертикаль на смогла отвечать на вызовы времени, зато оказалась инфильтрована западнорусистами. А вот вопросы информационной безопасности, напротив, стали актуальнее, что нашло свое отражение не только в риторике независимых экспертов, но и в публичных выступлениях президента.
Однако теперь пост главного идеолога возродился, и Александр Лукашенко пояснил, что дело не в неверном анализе прошлой политике, но в изменении государственного подхода: «Это самая сложная должность, самая тяжелая работа. Мы пытались от нее отказаться, поднять на уровень первого заместителя [главы Администрации президента]. Но от этой идеи, честно говоря, сегодня и я, и глава Администрации отказываемся». Некоторые подробности разделения властей и связи обязанностей поясняет следующий комментарий Лукашенко, обращенный к Жевняку: «У вас после назначения будет один начальник — это Президент. И если вы с главой Администрации в чем-то не согласны… если вам пресс-секретарь Президента будет на что-то намекать, вы должны иметь свою позицию… Потому что ваши ошибки, если они будут, они будут только вашими. Ни главы Администрации, ни пресс-секретаря, ни руководителей БЕЛТА или телекомпаний, радио».
Таким образом, Александр Лукашенко по сути подтвердил, что сфера ответственности идеологической вертикали и медийной — общая, однако от нового главного идеолога он ждет независимого подхода. При этом какого-то конкретного поля деятельности для Жевняка обозначено не было: ясно только, что идеологию надо «осовременивать», «потому что ездить по трудовым коллективам и с ними вести диалог… этого уже мало», но «какова эта будет система — вам с главой Администрации ее выстраивать и с вашими подчиненными».
Кадровый голод, всадник без головы, дублирование спецслужб
Почему потребовалось менять изначальный подход к построению медийной вертикали? Здесь можно обозначить как минимум три рациональные причины, хотя влияние могли оказать также субъективные предпочтения и подозрения, а общий результат суммирует их комплекс.
Во-первых, перед медийной вертикалью поставлены более чем серьезные задачи, которые можно реконструировать следующим образом:
- справиться с внешним влиянием СМИ (в первую очередь российского телевидения и критикующих Беларусь пророссийских интернет-медиа);
- контролировать независимых игроков внутреннего информационного пространства (в первую очередь имеющими иностранное финансирование);
- усилить популярность и качество контента государственных СМИ (в первую очередь телевидения и интернет-медиа);
- обеспечить таким образом информационную безопасность Беларуси.
Для их выполнения нужны сильные кадры, и, вероятно, опыт показал, что расширением полномочий пресс-секретаря президента до министерских тут не обойтись. При этом подбирать кадры для подобных полномочий сложно: как показал кейс идеологической вертикали и украинского кризиса, нужно учитывать разные риски. В результате Александр Лукашенко назвал таких своих подчиненных «штучным товаром»: «Это должны быть люди, просто вылепленные каким-то скульптором. Их много не бывает. Это единицы вообще». И если Владимир Жевняк сочтен подходящим шедевром зодчества, то усиление им идеологически-медийной работы логично.
Во-вторых, идеологическая вертикаль строится в Беларуси уже 10 лет, созданы соответствующие отделы и должности в госорганах. Какой бы хромой ни была эта система, но лучшей у государства нет, и уж точно идеологической вертикали не идет на пользу ее обезглавливание. Реформировать систему, разработать новые подходы к работе в новых условиях, менять кадровую политику в отношении идеологов — это актуальные задачи для власти, и именно это в общих чертах поручено Жевняку.
Наконец, третья рациональная причина — типичное для недемократических стран стремление не допустить концентрации чрезвычайно важных полномочий в одних руках, создание параллельных структур. Обычно это касается спецслужб (и с их дублированием в Беларуси все как положено), но вопросы практического обеспечения информационной безопасности тоже можно отнести к силовым. Сложно сказать, была ли здесь такая мотивация, но если да — то это объясняло бы и внимание к армейскому бэкграунду Жевняка («Вы человек, можно сказать, военный. Бывших военных не бывает. Это тоже хорошо»), и заранее обозначенную потенциальную конфронтацию с коллегами («если вы с главой Администрации в чем-то не согласны… если вам пресс-секретарь Президента будет на что-то намекать»).
Темная сторона силы: в медиа закручивают гайки
Изменения в закон о СМИ были анонсированы министром информации Александром Каролюкевичем едва он занял свой пост. Как и ожидалось, акцент в них сделан на интернет, а уклон изменений репрессивный: сайты, включая соцсети, будет проще блокировать во внесудебном порядке и без предупреждения; комментаторов будут обязательно идентифицировать; регистрация сетевых изданий будет такой же сложной, как и обычных, а лишить ее будет легко (вместе с блокировкой сайта), зато без регистрации журналисты интернет-медиа лишаются всех профессиональных прав.
При этом обсуждающих новости в интернете министр информации считает «горсткой манипуляторов», которые «искусственно подогревают негодование», а в МВД называют интернет «иногда прямой, явной угрозой государству, обществу». Побеждают охранительные позиции, стремление обезопасить белорусское информационное пространство, взяв его под максимальный контроль.
Убеждать белорусские власти в априорной ценности свободы — попусту тратить время. Однако это тот случай, когда свобода имеет вполне конкретное прикладное значение. Мировая медиасфера не знает примеров высококачественных несвободных СМИ. Ими могут быть унылые районки или высокотехнологичная пропаганда — однако медиа, свободное от гнета господчинения, в итоге все равно создает более сильные, живые, привлекательные материалы. Отсюда любимый аргумент Юрия Зиссера о том, что ужесточение контроля за белорусскими медиа приведет к переключению аудитории на медиа российские, где что-то контролировать будет уже невозможно. А это прямо противоречит усилению информационной безопасности.
Светлая сторона силы: усиление национального акцента
Впрочем, изменения в медийное законодательство не сводятся к ужесточению контроля за интернетом. Очень важное нововведение — требование к телеканалам увеличить долю белорусского контента до 1/3. Как сказано в проекте изменений в законодательство, «юридические лица, на которые возложены функции редакции телевизионного средства массовой информации, должны обеспечить в еженедельном объеме вещания выпускаемых ими телепрограмм объем телепередач белорусского (национального) производства не менее 30 процентов». Методику подсчета будет определять белорусское правительство.
Откровенно говоря, выполнение нормы всеми медиа сомнительно. Международные СМИ так просто не работают, тот же NationalGeographic не будет создавать 30% местного контента своего высокого уровня специально для Беларуси. Да и в зыбкие планы вещания в Беларуси польского и украинского телеканалов это очень не вписывается. Однако работа NationalGeographic никого во власти особенно не волнует, норма принимается для другого, да и с избирательным применением подобных правил есть прецедент: уже 13 лет в Беларуси действует квота на 75% белорусской музыки для FM-радио, которую никто не отменял, но в целом на ее исполнение теперь смотрят сквозь пальцы.
При обновлении руководства «Белтетерадиокомпании» Александр Лукашенко и первый замглавы его Администрации Максим Рыженков откровенно обозначали, что необходимо наращивать телевещание контента национального производства, равняясь на российское качество, чтобы беларусы смотрели свои собственные программы во имя укрепления суверенитета страны. И формулировка новой законодательной нормы может быть подушкой безопасности в случае существенной переработки эфирной сетки белорусских версий российских телеканалов (НТВ-Беларусь, Беларусь-РТР). Когда изменения в закон о СМИ будут приняты, это можно будет подать как обычное соблюдение правил рынка, единых для всех, а не выпад против информационной политики Кремля.
Медийная вертикаль VS медийная свобода
Как можно наблюдать, построение медийной вертикали в Беларуси продолжается. Она обрастает параллельными структурами (возвращающей влияние идеологической вертикалью), получает новые полномочия (усиление контроля над интернет-СМИ) и законодательное прикрытие для решения задачи по замещению российского контента на ТВ. Однако все это происходит при сужении пространства свободы для белорусских медиа, что уже само по себе ослабляет информационную безопасность Беларуси.