Экономические и финансовые вопросы в настоящее время, как правило, обсуждаются в интеллектуальных кругах специалистами, которые уделяют мало внимания проблемам безопасности или взаимодействию между национальными и международными интересами. Но рано или поздно экономисты поймут, что глобальная безопасность требует нового подхода, как и в межвоенный период.

Сегодня, когда мир столкнулся с торговыми войнами при возрастающей вероятность того, что Запад может оказаться в состоянии реальной войны, нам было бы весьма полезно переосмыслить уроки межвоенного периода.

Многие нынешние экономические проблемы и угрозы безопасности часто приписываются мировому финансовому кризису 2008 года. Помимо демонстрации недостатков традиционной экономической политики, этот кризис и его последствия ускорили глобальный переток ресурсов из Атлантического региона в Азиатско-Тихоокеанский, одновременно спровоцировав политическое недовольство и подъем движений против истеблишмента на Западе.

Таким же образом Великую депрессию 1930-х обычно называют причиной сейсмических сдвигов в экономическом мышлении. Принято считать, что политики того времени, поклявшись никогда больше не повторять ошибки, которые вызвали кризис, разработали новые меры для преодоления затянувшейся болезни в экономике своих стран.

Последовавшая затем концептуальная и институциональная перестройка экономики обычно ставится в заслугу одной выдающейся личности — британскому экономисту Джону Мейнарду Кейнсу, автору вышедшей в 1936 году книги «Общая теория занятости, процента и денег». Кейнс также был организатором Бреттон-Вудской конференции 1944 года, которая привела к созданию Всемирного банка, Международного валютного фонда и послевоенного мирового валютного порядка.

По словам Роя Харрода, коллеги и биографа Кейнса, на переговорах в Бреттон-Вудсе к Кейнсу относились чуть ли не как к богу. Но некоторые современники Кейнса, в частности, британский экономист Джоан Робинсон, сомневались в том, что он заслуживал этой славы создателя нового порядка.

Реальная причина популярности кейнсианского мышления заключалась в том, что его метод расчёта совокупного потребления, инвестиций и сбережений оказался бесценным для американского и британского военного планирования во время Второй мировой войны. Благодаря качественной государственной бухгалтерии, правительства смогли лучше использовать ресурсы, перенастраивать производство с гражданских на военные цели, а также сдерживать инфляционное давление, тем самым поддерживая потребление и предотвращая гражданские беспорядки.

Те же инструменты оказались полезны и для переориентации послевоенной экономики на рост потребления домохозяйств. Но дело в том, что эта революция в экономике, за которой последовало экономическое чудо послевоенной поры, стала продуктом расчётов военного времени, а не раздумий мирной эпохи. Острые проблемы безопасности и необходимость гарантировать внутреннюю и международную стабильность повысили готовность властей поставить под сомнение давно устоявшиеся экономические представления.

Из этой эпохи можно почерпнуть важные уроки для настоящего. Сегодня многие экономисты жалуются на то, что финансовый кризис так и не привёл к серьёзному переосмыслению традиционных экономических взглядов. Современных эквивалентов теории Кейнса нет. Экономические и финансовые проблемы обычно обсуждаются в интеллектуально закрытых кругах специалистами, которые мало думают о проблемах безопасности или о связях между национальными и международными интересами.

Однако, как и в межвоенный период, сегодня имеются угрозы безопасности, в силу которых переосмысление экономических теорий станет необходимым или даже неизбежным. Да, финансовый кризис не привёл к их полноценному интеллектуальному переосмыслению, но почти нет сомнений, что к этому приведут три масштабных угрозы, поставившие под сомнение либеральный международный порядок после 2016 года.

Во-первых, это экзистенциальная угроза изменения климата. Она будет иметь глубинные геополитические последствия, особенно в регионах, которые уже сейчас испытывают нехватку воды, а также в тропических странах и прибрежных городах, которые уже сейчас ощущают последствия подъёма уровня моря. В то же время некоторые страны получат временные преимущества в виде увеличения длительности аграрного сезона и расширения доступа к полезным ископаемым, углеводородам и другим ресурсам в полярных регионах.

В конечном итоге, сокращение объёмов парниковых газов в атмосфере послужит общему благу. Но без международного механизма компенсации тем, кто в наибольшей степени подвергается риску из-за потепления планеты, каждая страна будет по-разному оценивать плюсы и минусы снижения выбросов парниковых газов.

Вторая глобальная проблема — это искусственный интеллект (ИИ) и его прогнозируемое революционное влияние на рынок труда. Впрочем, искусственный интеллект угрожает не только занятости, но и безопасности, поскольку многие технологии, которые государства используют для защиты населения и сдерживания агрессии, станут бессмысленными. Неудивительно, что крупные державы, такие как США и Китай, уже начали гонку за доминирование в сфере ИИ и других технологий больших данных. Продолжая эту гонку, они будут вести всё более опасную и нестабильную игру, в которой каждый новый технологический поворот может привести к фундаментальным изменениям в политике, обесценивая прежние методы обороны.

Третья проблема — это денежная революция, вызванная технологиями распределённого учёта (например, блокчейн), с которым связаны перспективы появления негосударственных валют. После Бреттон-Вудса валютное доминирование стало формой власти, особенно для США. Но альтернативные виды денег создают для правительств и негосударственных игроков новые способы утверждения своей власти или обхода существующих властных структур. Криптовалюты, подобные биткойну, уже оказывают серьёзное воздействие на рынки, а в будущем они могут полностью изменить финансовые отношения, на которых базируются современные индустриальные общества.

В этой новой политической географии Китай, Россия, Индия и другие страны воспринимают каждую из данных угроз как шанс для формирования будущего глобализации на собственных условиях. Их представления о будущем могут весьма отличаться от модели конца XX века. Например, Китай рассматривает технологии ИИ как инструмент для перестройки политической организации путём введения тотального надзора и диктуемого государством образа мыслей. Заменив индивидуализм коллективизмом, Китай может направить глобальную политику на совершенно антилиберальный путь.

К счастью, существуют альтернативные пути развития. Переосмысляя проблемы экономики и безопасности, мы должны будем выработать такие подходы, которые смогут способствовать инновациям в рамках скоординированного обсуждения будущих социальных и политических механизмов. Нам необходимо использовать человеческое воображение и изобретательность не только для создания новых технологий, но и для создания систем, которые будут управлять этими технологиями.

Наилучшим будет такое будущее, в котором правительства и транснациональные корпорации не контролируют всю информацию. Это означает, что задача заключается в разработке приемлемых для всех решения, основанных на сотрудничестве, а не на уничтожении конкурирующих взглядов.

Источник: Project-syndicate

Перевод: Наше мнение