Участники: Сергей Паньковский, руководитель проекта «Наше мнение», Светлана Калинкина, шеф-редактор газеты «Народная воля», Янов Полесский редактор сайта «Наше мнение», Петр Марцев, основатель, издатель и главный редактор «БДГ».
С. Паньковский: Власть в Беларуси стремится обеспечить монополию на информацию, — эти усилия в авторитарных государствах всегда нужны для того, чтобы создавать и поддерживать деформированную картину реальности, для того, чтобы исключить любые иные точки зрения. Присутствующие хорошо знают это, активно участвуя в информационной жизни общества, поэтому здесь нет необходимости подробно останавливаться. Однако запрос на объективную, альтернативную информацию — по меньшей мере, у думающей части общества — достаточно велик.
Я как-то случайно видел по телевизору интервью с Натальей Петкевич. Она рассказывала, как Александр Лукашенко в моменты, когда ему необходимо принять какое-то важное решение, прибегает к различным источникам информации, включая и те, к которым относится негативно. То есть и власть понимает, что без многостороннего освещения того или иного вопроса, той или иной проблемы, невозможно принять адекватное решение.
Но именно в этом власть отказывает большей части белорусского общества. При этом свободная информация является предпосылкой существования демократии, которой мы будто бы всё еще являемся согласно Конституции.
Поскольку не существуют возможности исправить информационную обстановку внутри общества, сегодня предпринимаются попытки исправить ее извне. Насколько можно судить, в качестве первостепенных проектов рассматриваются проекты, связанные с радио- и телевещанием.
Учитывая, что здесь находятся люди, входящие в круг наиболее опытных специалистов в сфере независимых масс-медиа, имеет смысл поговорить о том, какие пути решения проблемы представляются наиболее адекватными и какие методы — наиболее эффективными.
Я. Полесский: В качестве прибавления к вашей интродукции: из присутствующих здесь только Света Калинкина, по-моему, всё еще сохраняет связь с реальностью, т. е. с печатной прессой. Все остальные знаменуют собой процесс массового исхода в сеть — и это тоже как-то данную реальность характеризует. Т.е. подавляющее большинство независимых белорусских СМИ — либо сетевые, либо частично сетевые.
С. Паньковский: Вот в связи с этим вопрос: рассматриваются ли варианты издания печатных СМИ и распространения их в стране? То есть ситуация еще не совсем смертельная для независимой прессы?
С. Калинкина: Ситуация как раз смертельная. Хотя самыми массовыми на сегодняшний день остаются все-таки печатные СМИ — например, это «Комсомольская правда» в Белоруссии», аудитория которой больше, чем аудитория «Советской Белоруссии». Другое дело, что именно по этой причине «КП» оказалась под ударом, хотя и стремилась всячески его избежать. Я не хочу быть вестником, который приносит беду, но мне совсем не нравится ситуация, которая сложилась вокруг этой газеты.
По негосударственным печатным СМИ в Беларуси рассматриваются два больших направления. Это поддержка тех газет, которые еще кое-как существуют и распространяются как могут. И второй вариант — это вариант самиздата. Это когда кто-то в регионах издает газеты, раздает их, разбрасывает по почтовым ящикам. По большому счету мне не кажется эффективным ни одно из этих направлений. И если говорить о том, что мы существуем в ситуации информационной войны, которую против независимых СМИ постоянно ведет власть, то ответные действия не могут быть, говоря по-белорусски, «лагоднымі», они должны быть адекватными. И в сфере печатных СМИ, мне кажется, может быть только один адекватный ответ: это проект массового тиражного ежедневного издания, которое не продается, а просто раздается — на улице, по почтовым ящикам. Это проект, который требует масштабного финансирования, на нем заработать невозможно. Как правило, к такому предложению фонды относятся с вниманием, и мне даже приходилось слышать, что такой проект можно рассматривать как гуманитарный, однако за организацию такого проекта никто не берется.
Но если одного такого (или даже двух-трех) массовых изданий не будет, то принципиально ситуация не изменится. Что же касается существующих сегодня независимых газет, то они функционируют в резервации и работают на свою традиционную, небольшую, аудиторию и на власть, которая — да, нуждается в дополнительной информации. Остается только ждать, когда в какой-то момент, по причине финансовых и других проблем, газеты перестанут выходить.
П. Марцев: Светлана верно сказала, с независимыми печатными СМИ ситуация смертельная. Нормальная газета не может долго жить в ненормальных условиях. Это в частности связано с условиями распространения и печати. Если обычные каналы распространения перекрыты, то приходится распространять бесплатно. Но даже бесплатное распространение требует хорошо отлаженной схемы, создания собственной сети распространения. И здесь — поскольку мы неоднократно с этим сталкивались — имеются серьезные проблемы.
Я. Полесский: То есть стоимость такой газеты будет еще выше, нежели обычной газеты «бизнес-класса»?
П. Марцев: Конечно. Я не уверен, что подобные гуманитарные проекты могут быть поддержаны и профинансированы должным образом. Хотя это действительно едва ли не единственный вариант сохранения печатных СМИ в Беларуси. Имеются в виду все-таки СМИ, которые активно транслируют свою общественно-политическую позицию, а не те СМИ, которые являются как бы «нормальными», те, которые «пишут обо всем» и воздерживаются от политической тематики. Такие газеты могут существовать, и они существуют, именно тем тиражом, который Светлана и назвала.
Но меня всегда интересовал вопрос мотивации чтения таких газет. На всевозможных конференциях по организации независимых СМИ для Беларуси очень редко звучит вопрос цели — зачем, с какой целью делать в Беларуси какие-то СМИ?
Я думаю, что невозможно создать бесплатную газету, которая объективно освещала бы ситуацию в стране. По той причине, что бесплатная газета не может восприниматься как нормальная газета, она будет восприниматься как иное средство массовой информации, иной инструмент. И подпольная, бесплатная газета должна отражать и иную точку зрения. Как это ни печально звучит, она может быть только инструментом контрпропаганды. Но это уже другая цель. Это совсем иная история, тут требуются другие специалисты. И вот такое СМИ создавать и распространять можно. Я подчеркиваю это, чтобы не было путаницы. Создать газету с печатью за рубежом, с завозом из-за рубежа и подпольной системой распространения для того, чтобы писать в ней потом обычные новости, — это просто смешно.
Таким же образом должны быть определены и цели внешнего вещания на Беларусь. Для меня очевидно, что создание «нормального», полномасштабного СМИ за рубежом, требует очень серьезных финансовых вливаний, которые должны быть чем-то оправданы. Потому что годами вещать за очень большие деньги не всякий может себе позволить. Такие вещи может позволить себе американский конгресс, финансируя Радио «Свабода. Но насколько эффективно это Радио „Свабода“?
С. Калинкина: В этом смысле СМИ оказываются заложниками различных политических сил и подходов к решению т. н. «белорусского вопроса». Всем уже понятно, что на данный момент сложились два, может быть, не совсем взаимоисключающих, но различных подхода. Первый из них — долгосрочный. Основные принципы: «беларускасць, адраджэнне, абуджэнне народа, адукацыя» и прочий набор ключевых понятий. Этот процесс может длиться 20, 30, может 50 лет, может привести к какому-то результату, а может — и нет. Но в то же время у белорусского лобби за границей, у белорусской диаспоры, у некоторых политических сил здесь, в Беларуси, именно такой подход наиболее популярен и находит всё большую поддержку.
Есть и второй подход: нужно максимально быстро форсировать изменения в стране, потому что в нынешних условиях и речи быть не может ни о какой национальной идентификации белорусов. И тогда уже, когда произойдут эти изменения, политические, когда в страну вернутся выборы, заработают нормальные демократические инструменты, можно будет спокойно заниматься тем, что у всех у нас, белорусов, наболело.
В зависимости от подхода выбираются и разные проекты. Проекты первого подхода укладываются примерно в такой ряд: образовательные, этнографическо-фольклорные, просветительские… То есть несут прежде всего культурно-просветительские функции.
Проекты второго ряда несут в себе не столько информационную, сколько мобилизационную функцию.
К сожалению, мы пока рассуждаем об этом только теоретически. Поскольку попытки что-то сделать в сфере электронных медиа ни к чему пока не привели. В то же время если не будет обозначено, что мы хотим, и что нужно Беларуси, какие функции должны доминировать в тех СМИ, которые мы собираемся создавать, то создание дополнительных СМИ ни к чему не приведет. Инерционно возобладает культурно-просветительский подход, и по факту окажется, что мы выбрали тактику многолетнего просвещения. Соответственно, мы еще много-много лет будем просвещать.
С. Паньковский: Я хочу напомнить несколько базовых политологических постулатов. Если, согласно Конституции, решения и действия власти отталкиваются от воли народа, то народ должен обладать для этого необходимой информацией и временем для восприятия и обсуждения этой информации. Это то, чего сейчас в белорусском обществе нет, и что, вероятно, может быть создано вне страны.
Что касается спроса на информацию, то спрос не является некой абстрактной величиной. Спрос зачастую определяется предложением. Вспоминается, как один мой французский коллега в 80-х гг. был в Албании и столкнулся с тем, что там считали до открытия границ, что последним образцом западного автомобиля является «форд» 47-го года. Можем ли мы на этом основании утверждать, что население этой страны сознательно отвергало более современные модели? Поэтому привычка работы с информацией, разнообразие информационного предложения и порождает спрос на нее. Пока не было компьютеров, мобильных телефонов, никакого спроса на них и не существовало, никто не ощущал в них никакого недостатка.
П. Марцев: О целях создания СМИ мы как эксперты, когда нас приглашают на разные совещания, часто слышим разные вещи. От одной части оппозиции: невозможно донести свою информацию о кандидате, о программе, о событиях в оппозиции, о положении в стране и т. д. От другой части оппозиции: нет достаточного количества СМИ, которые могли бы рассказывать об истории Беларуси, о ее культуре, языке, т. е. пробуждать самосознание белорусов, которое, в конце концов пробудившись, приведет их на баррикады. С третьей стороны — от оппозиции же — мы слышим, что СМИ, во время выборов, могут сыграть значительную мобилизационную роль. Вот вам соответственно три цели.
Я. Полесский: Но это внешние цели, внешние запросы, которые транслируются в систему СМИ извне?
П. Марцев: Это и ее внутренние цели тоже.
С. Калинкина: Все политические технологии основаны на информационных. И поэтому информационный инструмент сегодня сконцентрирован в руках государства. Без того, чтобы наша оппозиция получила этот инструмент, не может быть победы.
Обратите внимание, что последними, кто пострадал, были региональные СМИ. Потому что революции делаются в столице. Как бы хорошо ни работала уважаемая мною газета «Брестский курьер», она не может глобально изменить ситуацию. Поэтому первоочередной удар пришелся на республиканские СМИ, на те СМИ, которые были популярны в Минске. То же самое с партиями и НГО и их региональными отделениями. Самые сильные НГО и партийные структуры в регионах. А в Минске получаются генералы без армий и без оружия. Это очень удобная ситуация для власти.
То, что сегодня предлагается по информационным технологиям, опять же не касается города Минска. Обсуждаются проекты радиовещания и проекты трансляции телесигнала по приграничным территориям. Ни одна радиостанция, ни один телепередатчик не дотягивает до Минска.
Я. Полесский: Получается, что по периметру страны конденсируются достаточно большие ресурсы…
С. Калинкина: Да, в то время как столица остается оголенной. И в этом смысле я, с одной стороны, приветствую новые медийные проекты, но возникает вопрос об их эффективности.
П. Марцев: На самом деле Света говорит о несоответствии декларируемых глобальных задач локальным средствам. Это тактика локальных проектов, с локальными же эффектами, и только так о них можно говорить. И надо понимать, что эта тактика идет вразрез с ожидаемыми результатами, с задачами по изменению сознания населения и пр. Все вроде бы хотят большого — политических перемен, изменить массовое сознание, но ограничиваются локальными проектами с крошечной аудиторией.
Нужно перестать лицемерить.
Я. Полесский: А к кому мы обращаемся с этим призывом?
П. Марцев: Мы обращаемся к политическим и управленческим элитам, которые декларируют большие цели информационного вещания на Беларусь, срочную необходимость перемен. Если ставятся такие большие цели, нужно забыть о локальных проектах. Тактика локальных проектов давно себя исчерпала, это очевидно всем. Всем, кроме доноров.
С. Калинкина: Конечно, если говорить о журналистах, о профессиональной солидарности, то невозможно сказать — не нужно финансировать этот проект. Хотя бы из тех соображений, что там работают люди, этот проект позволяет им оставаться в профессии. Но все-таки должно быть общее понимание наших целей, ожидаемых результатов нашей деятельности. Если мы хотим просто поддерживать независимую журналистику, профессиональную деятельность представителей гражданского общества, то можно продолжать финансировать локальные проекты, если цель глобальная — быстрое изменение политической ситуации — локальных проектов недостаточно.
П. Марцев: Для глобальных задач требуются глобальные проекты. Но спонсоры говорят о высокой стоимости таких глобальных проектов, забывая, что на локальные проекты в сумме тратится значительно больше, чем потребовалось бы для создания и организации работы серьезного альтернативного СМИ. Кто анализировал, сколько средств потрачено на кучу, на кучки всевозможных проектов и проектиков?
Я. Полесский: Я думаю, телевещание, организованное на территории Евросоюза и вещающее на белорусское приграничье, обойдется дороже, чем любой проект внутри страны.
С. Паньковский: Проблема информации стоит достаточно остро, причем различные социальные группы выстраивают свои запросы по-разному: для кого-то важны культурные и языковые содержания, для кого-то важной является историческая информация и т. д. Но сегодня — поскольку невозможно воссоздать демократическую информационную картину — необходимо определить приоритеты. С чего-то нужно начинать. Мне кажется, на первый план сегодня чисто технологически выходит именно политическая информация.
П. Марцев: Возвращаясь к целям: не может быть целью просто вещание. Нужны, следовательно, достаточно мощные проекты, нацеленные на выполнение четко сформулированной и довольно краткосрочной задачи. А именно: изменение общественного сознания, мобилизация, выборы, не знаю, что еще. Нельзя ставить целью создания внешних СМИ для Беларуси просто для восполнения недостающего разнообразия.
Я. Полесский: Ситуация Кубы — вещание по периметру в течение долгих лет, и никаких изменений внутри. Следовательно, нужны СМИ внутри Беларуси?
П. Марцев: Нет. Просто как внутренние, так и внешние СМИ должны выполнять очень точные, очень ясные функции. Хотя, возможно, от специалиста в области СМИ эти слова звучат неправильно.
Я. Полесский: Ну почему, мобилизационная функция СМИ, пропагандистская, идеологическая и широко признаны, и широко задействованы в том числе правящим режимом.
П. Марцев и С. Калинкина (одновременно): Да, а мы тут пытались создать неангажированные газеты.
Я. Полесский: Но как такие СМИ должны быть локализованы? Света говорила о ситуации в Минске.
С. Калинкина: Я имею в виду, что до тех пор пока не будет решен вопрос с передатчиком так, чтобы волны достигали столицы, говорить об эффективности новых радиовещательных проектов не приходится, финансировать их бессмысленно. Многие специалисты считают, что и существующие ныне проекты радиовещания неэффективны, потому что даже самый мощный передатчик может передавать сигнал только на средних волнах, а средние волны — вовсе не то радио, которым пользуются массово. И зачем создавать дополнительные радиоканалы на волнах, которые никто не слушает, — не вполне понятно.
Проект спутникового телевидения, кстати, автоматически решает проблему радио. На мой взгляд, это достаточно перспективно, поскольку, по минимальным оценкам, в Беларуси имеется около 500 тыс. антенн, т. е. соответственно около полутора миллионов составляет возможная аудитория. Но и здесь есть «но». Нам — экспертам, донорам — кажется, что независимое телевещание очень важно. Для обычных людей это не так, они относятся к такой перспективе намного спокойней. Поэтому чрезвычайно важно, что это будет за канал, на кого он будет ориентирован. Имеет ли сегодня смысл говорить об «общественном телевидении» и думать над тем, как создать программы для жителей регионов или как будет работать детская редакция. На мой взгляд, поскольку мы находимся в очень жестких условиях — организационных, финансовых и политических, — нужно начинать с того, в чем больше всего мы в этих условиях нуждаемся, т. е. с информационного вещания и какой-то разумной аналитики. Потом, при появлении дополнительного финансирования, устойчивого интереса к телеканалу, он может обрастать дополнительными программами, проектами.
Я. Полесский: Т.е. под информационным вещанием понимается прежде всего политический проект — заполнение вакуума, образовавшегося там, где должна быть политическая коммуникация?
П. Марцев: Должен пониматься, коль скоро мы говорим о тотальной пропаганде и необходимости контрпропаганды. Здесь важны технические возможности организации спутникового телевещания, строительство передатчика, который сможет пробить хотя бы до Минска, не говоря уже обо всей территории Беларуси. Второй очень важный вопрос, который практически выпадает из всех бесчисленных конференций и совещаний, которые проводятся по этой проблеме, это вопрос содержания. Ведь в зависимости от содержания вещания люди будут на него и реагировать. И, может быть, если контент окажется важным, люди станут искать его и на коротких волнах — если это радио, и станут покупать спутниковое телевидение.
С. Паньковский: Я думаю, что такой канал должен быть, во-первых, достойным доверия и, во-вторых, интересным. И я тоже думаю, что необходимо восполнить вакуум политической, социальной, экономической информации, которая полностью заменяется пропагандистским наступлением.
Я. Полесский: Но это «пропагандистское наступление» на 90% состоит из развлекательной, а не политической информации. Преобладание развлекательной информации и есть пропаганда, поскольку задача этих СМИ — исключить общество из политики, не обращать внимания на политические события, политическую борьбу, а заместить недостающую политическую жизнь развлечениями. И в этот развлекательный поток вставляются идеологические пятиминутки. В них нет информации, но наличествует постоянное повторение, вдалбливание, своеобразная молитва о политике.
С. Калинкина: И можно отметить, что произошла дифференциация каналов на разную аудиторию, но пропагандистские блоки — одни и те же на ЛАДе, на БТ, ОНТ и СТВ. По большому счету, это одно то же, и они работают системно, на разную аудиторию: и на тех, кто смотрит ЛАД, поскольку он внешне аполитичен; и на тех, кто смотрит ОНТ, полагая, что это более прилично, чем БТ; и так далее.
П. Марцев: И изменить ситуацию можно, только работая «от противного», т. е. создавая достаточно слаженную систему контрвещания.
С. Паньковский: Но мне кажется, эта система вещания, о которой мы говорим, не обязательно должна реагировать на пропаганду, она должна формировать иной образ работы с информацией.
П. Марцев: Да, это так. Под «контрпропагандой» понимается иная подача информации, иной подбор новостей, соответственно, иная информационная картина.
С.Калинкина: Никто не собирается организовывать новые каналы вещания для того, чтобы беспрепятственно ругать власти и пропаганду.
П. Марцев: Мы говорим о роли этих каналов вещания. О том, что в этой ситуации СМИ выступают прежде всего как инструмент.
С. Паньковский: Насколько можно судить и по интернет-форумам, и по тем социологическим выкладкам, с которыми нас знакомит Андрей Вардомацкий, лобовая атака была бы малоэффективным средством в наших условиях, поскольку такого рода материалы воспринимаются как БТ, но только с обратным знаком. И задача состоит в том, чтобы создать иной образ информации — серьезной, пользующейся доверием, представляющей различные позиции и точки зрения, в том числе — в меру возможного — и официальную. Правда, не приходится ожидать готовности госорганов сотрудничать с такими каналами, они как раз стремятся исключить всякую коммуникацию.
П. Марцев: Если говорить о коммуникации, то мы пока мало уделили внимания такой сфере коммуникации, как Интернет. Интернет — достаточно перспективный канал коммуникации и информирования. По официальной статистике, Интернетом пользуются уже 3 млн. Динамика освоения Интернета впечатляющая. Плюс — это безусловно молодая аудитория, аудитория технологически и гуманитарно продвинутая. Плюс — это канал, который не так легко просто перекрыть. Плюс — это дифференцированная форма подачи информации, как в виде теле- и радиопрограмм, так текстов и графики. Когда говорят о радиотрансляциях на средних волнах, я думаю, что люди всё меньше и меньше слушают или читают радио на радио, и все чаще — посредством Интернет. Кроме того, Интернет, как уже сказано, обладает уникальными возможностями обратной связи, и в этом смысле посредством Интернета гораздо проще выполнять мобилизационные, организационные задачи. Между тем, Интернет всерьез не рассматривается как информационная альтернатива, а ведь он является едва ли не единственным средством действительно массовой коммуникации в настоящих условиях.
Я. Полесский: А у тебя есть ответ на вопрос, почему возможности Интернета игнорируются при обсуждении информационных проектов для Беларуси?
П. Марцев: Эта технология родилась относительно недавно, возможности ее еще толком не освоены и не осмыслены, причем пока осваиваются и осмысливаются имеющиеся возможности, Интернет предоставляет многочисленные новые возможности. Интернету совсем недавно исполнилось 15, у нас его история еще короче, по сути, мы живем в условиях информационного взрыва, и даже не представляем, что нас ждет уже через год, не говоря о более длительных сроках прогнозирования. Поэтому мы не успеваем оседлать те новые технологии, которые рождаются буквально на наших глазах. Но мы очень зря не используем возможности Интернета в полной мере.
С. Паньковский: Мне кажется дело еще и в том, что большинство из тех, кто вовлечен в обсуждение информационной политики для Беларуси, сами пока мало пользуются информационными возможностями Интернета, предпочитая традиционные СМИ и умея работать преимущественно с телевидением, радио и газетами.
Я. Полесский: А ведь эпоха доминирования традиционных СМИ близится к закату. Понятие «четвертой власти» должно пересматриваться. Мы публиковали статью Умберто Эко об информационной диктатуре на примере Берлускони. Подобная существует и у нас. Но Берлускони проиграл, несмотря на контроль над традиционными СМИ.
П. Марцев: Может быть. Но пока мы можем говорить, что для того чтобы выполнить задачи по демократизации политической жизни, в настоящий момент всё еще необходима т. н. «большая четверка»: телеканал, радиоканал, Интернет и печатные СМИ.
С. Калинкина: Мне кажется, радио уже можно исключать.
П. Марцев: Но раз уже оно есть, то можно и не исключать, а развивать, поскольку никто не захочет признать, что средства на радио потрачены впустую.
Причем эта «большая четверка» может и должна быть взаимоувязана, СМИ должны дополнять друг друга, рекламировать друг друга, включая и печатные. Которые должны быть сделаны где угодно, напечатаны как угодно, но распространяться не как угодно — потому что всё, что делалось в сфере самостоятельного распространения печатных СМИ, делалось безобразно. Если оппозиция не подумает о своей собственной системе распространения СМИ, о чем ей с середины 90-х…
С. Калинкина: Да, это была большая ошибка оппозиции — все считают, что знают, как делать газету, поэтому имеется большое число партийных, полупартийных, региональных изданий, именно бумажных, незарегистрированных, отпечатанных на принтере и раздаваемых будто бы миллионами экземпляров. И даже опустим сомнительность этих будто бы многомиллионных тиражей. Но напрасно считается, что имеет какую-то ценность всё, что сделано и напечатано. Я видела такие газетки и листовки, что лучше бы их никогда не было, потому что они не просто непрофессионально сделаны, они прямо дискредитируют и оппозицию, и даже саму идею оппозиции, дают противоположный эффект. И мы сегодня не говорили о совсем андеграундном направлении — листовки и т. д. Это очень опасный инструмент, и в Беларуси им пользоваться не умеют вообще.
С. Паньковский: При всей несомненной важности информационной работы само по себе решение информационной задачи — притом что оно очевидно не будет полным — не снимает все остальные проблемы белорусского общества. Информационную проблему нужно рассматривать в комплексе.
Вместе с тем изменения в обществе осуществляются не только революционным, но и эволюционным путем. Представляется важным существование альтернативных информационных проектов хотя бы потому, что они переводят часть общества в независимый режим работы с информацией. А это и есть элементы демократической системы. Так создается параллельное общество, которое нуждается в независимой информации и само ее производит.
С. Калинкина: Всё это верно. Но, в принципе, социологические опросы уже сейчас дают достаточный процент протестных настроений. Но у нас никогда не получается сам протест. Отчего, как вы думаете?
П. Марцев:Да потому, что этот протестный потенциал не используется, это «параллельное», если угодно, общество, не имеет представления, не получает информации о тех шагах протеста, которые будут предприняты завтра, послезавтра, через месяц. Попросту говоря, его не ставят в известность, куда нужно идти и за что нужно держаться. Уж простите меня за такую простоту и прямоту.
С. Паньковский: Я хотел сказать то же самое, только еще проще. Люди испытывают потребность в общественных действиях, но они не знают, как, что и с кем. Поскольку условий общественной, гражданской активности у нас в стране не создано, перед СМИ, по-видимому, стоит в числе прочего и задача по поиску новых форм реализации этого потенциала.
П. Марцев: Я возразил бы. Если действительно значительная (или достаточная) часть общества испытывает потребность в активных действиях, то для этого нужен всего лишь мобилизационный ресурс. Для этого вовсе необязательно создавать дорогостоящие СМИ, вещающие годами. Оповестить население о том, что нужно переходить к каким-то активным действиям по ненасильственному сопротивлению можно с помощью тех средств, что уже имеются. Пускай их недостаточно, но при хорошей организации и координации и их хватило бы для узкой мобилизационной задачи.
Я. Полесский: Но я не согласен, что цели медийной системы в целом, вернее, ее остатков, диктуются нуждами политических акторов. СМИ не должны существовать ради протеста. Задача всё же шире ставится.
П. Марцев: Определяясь, какие нам проекты нужны — большие или маленькие, просветительские или мобилизационные, — давайте сойдемся на том, что вопрос изменения общественного сознания — это не вопрос суток, месяца или года. Это широкоформатное вещание, это долгосрочный и дорогостоящий проект, который осуществить только внешними средствами невозможно. И Куба — прекрасная к этому иллюстрация. Такими средствами можно выполнить только две задачи — поддерживать штаны гражданского общества путем создания многочисленных локальных проектов, которые будут вести, «адраджаць», просвещать и т. д., и мобилизационную. Мобилизационный ресурс — это отдача в течение нескольких месяцев работы. Эта задача может быть выполнена почти теми же средствами, которые уже есть, просто их деятельность должна быть скоординирована, а возможности использованы более разумно. Локальных проектов уже туча.
Я. Полесский: Что ты понимаешь под локальными проектами?
П. Марцев: Когда собираются финансировать какую-то газету тиражом 10 тысяч, притом что неизвестно, как этот тираж будет распространяться, — это локальный проект. Когда создают радиостанцию, которая будет вещать в радиусе 70 километров с максимально возможной аудиторией в 100 тыс. человек — это локальный проект. При всем уважении к самому себе, я понимаю, что если бы продолжал распространять тираж «БДГ» в 5 тыс. непонятно каким образом и непонятно с какой аудиторией, то это просто пустое место, а не проект. Поэтому «БДГ» и была остановлена. Информационный проект либо должен жить полноценной жизнью, нормально распространяться, либо он не имеет никакой ценности. И пускай будет хоть 130 проектов, которые никто не читает и неизвестно кто делает, — это ничем не поможет нам в нашей ситуации, ни на йоту ее не изменит. Вот что такое локальные проекты, и вот что такое теория локальных проектов, которой придерживаются доноры.
Я считаю, что они не только не приносят пользы, я считаю, что они приносят вред. Вред заключается в том, что происходит подмена понятий. Это не создание независимых средств массовой информации, а создание зависимых эрзац-средств массовой информации, которые не выполняют никаких задач, кроме сохранения рабочих мест 5-10-ти журналистам. Я солидарен со своими коллегами и хочу, чтобы у них были рабочие места. Но следует понимать, что так долго продолжаться не будет, не может быть, чтобы десятилетиями доноры финансировали здесь, внутри, эти маленькие, никому не нужные проекты. Поэтому всерьез рассматривать можно только мобилизационные информационные ресурсы.
Подытожу всё, что здесь было сказано. Проекты информационного вещания на Беларусь предусматривают телевизионный канал, радиостанции по периметру, при возможности — создание мощного передатчика, который мог бы покрывать значительную часть территории Беларуси, необходим концентрированный проект интернет-вещания. И, мне кажется, реалистично создание бесплатного массового печатного издания. Эти четыре проекта можно рассматривать в комплексе все, можно только любые два или три из них. Но необходима технологическая увязка этих проектов — т. е. радиостанция должна транслироваться через Интернет, телевизионный спутниковый сигнал, то же печатное издание может использоваться в Интернете, а может делаться на базе интернет-изданий. Это существенная экономия.
Остается добавить к сказанному, что всегда нужно с чего-то начинать. Я думаю, с создания общей альтернативной системы распространения для всех печатных СМИ.
С. Калинкина: В завершение хочу сказать, что сейчас при рассмотрении любых проектов — медийных, НГО, политических — очень важен критерий эффективности. Если проект имеет теряющиеся вдали перспективы, то такому проекту следует подождать до лучших времен. Потому что за 12 лет мы видели множество локальных проектов с нулевыми результатами. И поэтому повестка дня у нас всё та же, а условия стали куда хуже.
Я. Полесский: А не пугает ли противоречие подхода к проектам на основе затрат и выхода с филантропической базой, на которой они осуществляются? Я имею в виду: имеется ли возможность переубедить доноров, спонсоров, представляющих филантропические учреждения, в необходимости применения элементов бизнес-подхода к гуманитарным информационным проектам?
П. Марцев: Спонсоры развращают профессиональные кадры, поощряя их тратить силы на множество мелких, ничего значащих проектов. Доноры, думая, что они создают рабочие места, на самом деле сокращают их. Доноры, думая, что они поддерживают профессиональный уровень, на самом деле работают на его понижение. Потому что только в нормальном, хорошо простроенном, достаточно масштабном средстве массовой информации создаются условия, вынуждающие совершенствоваться. Только так может появиться эффективная работа, и как ее отражение — активная, эффективная аудитория.
Так что это ни в коем случае не филантропия — то, чем занимаются доноры. Они занимаются неэффективным использованием средств. Уже многие, многие годы. Потому что все эти заявки строятся по приблизительно одинаковым схемам, и в графе «цель» каждой из них стоит «восстановление демократии», «борьба с информационной монополией государства» и прочие прекрасные вещи.
С. Калинкина: Да. И это не шутка, что в рамках демократических целей осуществляются проекты по ловле куликов на болоте. Какая-то экологическая, гендерная и прочая чепуха. Будто для достижения демократии главное, чего нам недостает, — это куликов. Образована какая-то сложная система, в рамках которой проекты поддерживаются таким образом, что на деле сидят какие-то люди и вышивают крестиком за деньги спонсоров, но считается, что эти люди в нужный момент подхватятся и поддержат общее дело. Мы много раз видели, как эти люди действуют в нужный момент — продолжают делать то, за что привыкли получать деньги, т. е. спокойно и дальше вышивать крестиком, но, разумеется, во имя поддержки демократии.
И несмотря на очевидную абсурдность связи нашей демократии и подобного рукоделия, именно такая система поддержки гражданского общества продолжает функционировать. Будто все политические проблемы уже решены, и всё, что остается на долю филантропии, — это поддержка любой инициативы по самозанятости.
Поэтому я с Петром совершенно согласна: должен быть большой зонтичный проект. Из которого, когда мы достигнем своих целей, со временем образуется множество маленьких, локальных проектов.
Я. Поле