Продолжение. Начало см.здесь.
Состояниехолодной гражданской войны может разрешиться двумя способами — гражданским миром или настоящей (полноценной) гражданской войной. Для реализации первого сценария необходимо хорошо потрудиться. Оппозиция должна пересмотреть свои установки и организовать целенаправленную работу в данном направлении. Для реализации второго сценария достаточно оставить все как есть.
7.Нечто подобное мы наблюдаем сегодня со стороны той части оппозиционных политиков, которые находятся в плену привычных подходов и не собирается их переосмысливать. Их политическую стратегию можно охарактеризовать как ожидание чуда. Смену власти они видят как результат обострения экономической ситуации и выхода на площадь разгневанного народа. Предполагается, что в таком случае власть пойдет на уступки и позволит провести свободные выборы. Если же этого не случится, и Лукашенко все-таки останется на посту до конца своей жизни, то радикальные изменения начнутся сразу после его ухода. Однако не понятно, каким же образом к власти при этом придет оппозиция. Скорее всего, ставка делается на внезапное, неожиданное обострение ситуации, позволяющее быстро нарастить свое политическое влияние и конвертировать его в ресурсы. Такой сценарий позволит оппозиции стать реальной политической силой, и именно он может стать катализатором резкого обострения тлеющего многие годы гражданского противостояния.
8. Сегодня трудно себе представить, что среди миролюбивых белорусов могут быть вооруженные конфликты, что кто-то готов дойти в них до использования оружия. Однако логика гражданской войны такова, что подобное происходит внезапно, под воздействием быстро меняющихся событий, т. е. как бы «само по себе». К разделению общества на друзей и врагов может привести любое острое (религиозное, этническое или идеологическое) противоречие, достигшее своей критической точки. В таких случаях то, что еще вчера казалось немыслимым, становится реальностью. К примеру, кто бы мог подумать еще лет десять назад, что россияне вдруг станут для украинцев агрессорами, а украинцы для россиян — «фашистами». Силу и последствия этого политического разделения ощутила и Беларусь. События на Донбассе перессорили многих друзей и коллег по работе, стали причиной многочисленных семейных скандалов между супругами и родственниками. Напряженно наблюдая за ходом боевых действий, люди непроизвольно ставили себя по ту или другую сторону баррикад, сочувствуя «своим» и желая поражения «чужим». Российскому телевизору удалось сделать то, что на протяжении многих лет не могла сделать белорусская «государственная идеология». Российский фактор оказался более действенным и конфликтным, нежели усилия всей идеологической вертикали, пытавшейся разделить белорусов по принципу лояльности или нелояльности к власти. Этот случай может служить хорошим уроком на будущее. Он показывает, как зреющие в обществе политические противоречия могут (не без участия внешних сил) привести к социальному взрыву.
В белорусском обществе эти противоречия могут иметь не меньшую остроту, чем на Донбассе. В каком-то смысле «Донбасс» у нас «разлит» по всей территории. Помимо идеологического противостояния между коммунистическим прошлым и капиталистическим будущим у нас имеет место коллизия между российским и западным внешнеполитическим (и цивилизационным) векторами. В своем крайнем выражении эта борьба предстает как противоборство «русофилов» и «русофобов». Пока что она ведется лишь на просторах интернета либо загнана в «подполье», давая о себе знать лишь в рамках замкнутых информационных сообществ. Однако она может проявиться в ситуации, когда в системе начнутся изменения. Нынешняя стабильность белорусского общества достигается путем закручивания гаек и решения всех политических вопросов в пользу одной из противоборствующих сторон. Как только обе стороны получат равные возможности для выражения своих политических притязаний, это с неизбежностью приведет к усилению напряженности и может иметь серьезные последствия.
9. Глобальная ошибка противоборствующих сторон, препятствующая осознанию опасности гражданской войны, заключается в нежелании видеть реальную силу противника. Власть убеждает общество в том, что оппозиция — это небольшая группа политизированных людей, не имеющая широкой поддержки. В каком-то смысле так оно и есть. Однако данное утверждение не учитывает того обстоятельства, что слово «оппозиция» в нашей стране уже давно утратило свой узкий, сугубо политический смысл. Сегодня оно характеризует умонастроения широких слоев населения, не согласных с проводимым в стране политическим курсом и не имеющих никаких возможностей для выражения своей политической воли. Действительно, эти люди часто высказывают недоверие по отношению к оппозиционным лидерам и политическим партиям, критикуя их за «инерцию», «бездеятельность» или «отсутствие успехов». В то же время, они категорически не приемлют проводимого в стране политического курса и, безусловно, в случае обострения ситуации будут на стороне противников власти. Не участвуя в политике сегодня, они могут стать ее активными субъектами завтра.
Точно такую же ошибку совершает и оппозиция, полагая, что у Лукашенко нет серьезной поддержки в обществе. Нынешний режим, как минимум, может рассчитывать на понимание со стороны многочисленной армии отставных военных, переселившихся после распада СССР в Беларусь и считающих ее островком «русского мира». За годы правления Лукашенко сложилось поколение, которое не знает других политиков и которое легко напугать непредсказуемыми радикальными изменениями. Особенно если к ним присоединяется «националистический» фактор или возможность конфликта с Россией. Здесь, как и совсем недавно на Донбассе, заинтересованные лица могут легко разыграть «языковую» карту, столкнув лбами «русофобов» и «русофилов». Особенно если оппозиционные политики в этом вопросе откажутся проводить достаточно гибкую и продуманную политику.
Заблуждения оппозиции обусловлены нежеланием видеть произошедшие в стране за последние десятилетия изменения. Сегодня сторонниками президента являются не только представители силового блока (армии, милиции, судов), но и многочисленная армия чиновничества, пропагандисты и работники «государственной» науки и культуры, отряды проверяющих и штрафующих за любые нарушения налоговиков и контролеров. В этом лагере все те, кто понимает свою выгоду от сохранения нынешней системы, позволяющей получать заработную плату не за результат, а за преданность и лояльность, кому нынешняя система позволяет занимать высокооплачиваемые должности, не имея на то соответствующих способностей. На сегодняшний день в белорусском обществе сложились целые слои населения, получающие от сохранения сложившейся системы прямые и косвенные дивиденды. Они заинтересованы в отсутствии конкуренции, в возможности ведения бизнеса в «особых» условиях, в сохранении убыточных предприятий, позволяющих получать огромные субсидии.
10.Еще одна ошибка оппозиции, которая может иметь фатальные для общества последствия, связана с неспособностью (нежеланием) понимать всю сложность переходного периода. Многие убеждены в том, что после прихода к власти они смогут решать свои задачи без всякого противодействия со стороны электората. Кто-то и вовсе полагает, что у них будет возможность осуществлять задуманное без оглядки на несогласных. Просто потому, что на их стороне «правда». Этим людям не хватает понимания того, что с приходом демократии основные проблемы не будет решены автоматически. Напротив, именно тогда копившиеся долгие годы и загоняемые вглубь противоречия наконец-то смогут проявиться во всей своей остроте. Складывается впечатление, что непримиримая оппозиция хотела бы наполнить политическую систему новым содержанием, не меняя при этом присущих ей форм, методов и стиля политической деятельности (по-прежнему далекой от демократии). Это видно по тем жарким спорам, которые периодически разгораются в социальных сетях (их можно считать индикатором общественных настроений в оппозиционной среде) по поводу наиболее значимых общественно-политических проблем — сноса и установки памятников, переименования улиц, пересмотра статуса русского языка и др. Сегодня эти вопросы решаются волюнтаристским путем. При переходе к демократии они потребуют широкого национального консенсуса, для достижения которого надо будет потрудиться. Попытки их «продавливания» силой могут стать причиной острых политических конфликтов.
В заключение хотелось бы дать несколько ответов на возможные вопросы скептиков. Наверняка кто-то скажет, что изложенные в данной статье тезисы страдают явным преувеличением, что в обществе наблюдается динамика к сглаживанию противоречий и что далеко не все представители оппозиции мыслят категориями враждебности, выстраивая свою политику по старинке. Свой ответ я сформулирую в нескольких пунктах:
1) Понятия «друг» и «враг» не следует понимать в их бытовом, повседневном смысле, когда враг изначально является чем-то чуждым и очевидным. В ситуации войны понятие врага приобретает сугубо политическое звучание, связанное с наиболее острым политическим разделением. Как писал Карл Шмитт, врагу не обязательно быть чем-то ужасным. Просто в определенный момент человек начинают воспринимать других людей как частицу иной, враждебной, противостоящей политической группировки, которая всерьез угрожает его существованию. В отличие от «чужого», который изначально воспринимается как представитель иного мира, врагом может стать и «свой», хорошо знакомый и даже близкий. Вот почему гражданская война легко разделяет семьи, друзей, вчерашних коллег по работе. Такое было в нашей общей истории в начале ХХ века. Это же повторяется сегодня и на Донбассе.
2) О серьезности нынешней общественной ситуации говорит широко распространившийся на просторах интернета язык ненависти. Когда-то его активно использовали большевики в отношении своих политических противников. Затем он повлиял на политическую практику, позволив большевикам уничтожить миллионы мирных граждан. Сегодня массовые репрессии — дело далекого прошлого. Но язык вражды жив, он продолжает существовать и выплескивается в «пятиминутках ненависти», которыми сопровождается обсуждение тех или иных политических событий. Мы часто слышим, как представители непримиримой оппозиции обещают в будущем «разобраться» со всеми, кто запятнал себя «сотрудничеством» с властью. Не остаются в долгу и их оппоненты. Замкнутость информационных пространств, изолированность противостоящих политических групп ведет к нагнетанию враждебности в отношении противника. Вместо политической коммуникации, позволяющей лучше узнать и понять другую сторону, все обсуждения сводятся «групповой психотерапии», во время которой участники делятся и подпитываются своим негодованием и ненавистью к противнику.
3) Конечно, изложенные в данной статье тезисы можно воспринимать как преувеличение. Они написана в жанре предупреждающего прогноза, цель которого в том, чтобы обратить внимание на существующую и слабо осознаваемую опасность, предупредить катастрофический для общества сценарий развития событий. Однако не менее опасным преувеличением будет утверждать, что ничего подобного не существует и страна развивается в правильном направлении. Проблема холодной гражданской войны в том, что она не может разрешиться сама по себе, по принципу «стерпится — слюбится». Прежде всего потому, что в стране нет открытой политической борьбы, в ходе которой накопившиеся противоречия могли бы находить свое выражение и разрешение. Поэтому они только накапливаются и загоняются вглубь. Данную ситуацию невозможно исправить без осознанной политической деятельности, нацеленной на достижение гражданского примирения (мира) и налаживания публичного гражданского диалога.
4) Безусловно, далеко не вся оппозиция сегодня мыслит в категориях холодной гражданской войны. Структура оппозиционного движения в Беларуси за последние годы претерпела значительные изменения и отличается существенным разнообразием. В стране появились политики, которые хорошо осознают и понимают всю сложность сложившейся ситуации и ищут адекватные формы работы.
Что именно можно предложить для того, чтобы не допустить перерастания холодной гражданской войны в горячую, каким образом должны измениться привычные формы и методы политической деятельности и установки понимаемого в широком смысле слова оппозиционного движения — об этом мы поговорим в следующий раз.