На прошлогоднем саммите СНГ в Казани 2006 год был объявлен Годом Содружества. Он уже заканчивается, но так и не стало ясно, в чем конкретно это выражается, поскольку, кроме предстоящего саммита в Минске, до сих пор ни о каких соответствующих мероприятиях не было слышно. Тем временем данная структура продолжает медленно, но неуклонно деградировать. И едва ли наиболее ярким свидетельством ее неэффективности является то обстоятельство, что к своему пятнадцатилетию она подходит, так и не разрешив в своих странах-участницах ни одного из серьезных конфликтов, вызванных претензиями на территориальный передел.
Таких «горячих точек» в СНГ, как известно, четыре: Азербайджан и Армения претендуют на Нагорный Карабах, Приднестровье категорически отказывается иметь что-либо общее с Молдовой, Грузии же «повезло» получить сразу два мятежных региона — Абхазию и Южную Осетию. Несмотря на то, что все эти автономные образования официально не признаны самим СНГ, последнее не подвергает их практически никакому давлению с целью восстановления территориальной целостности своих членов. Скорее, наоборот, большинство лидеров Содружества, за исключением, разумеется, заинтересованных лиц, стараются обходить эти проблемы, поскольку во всех (может быть, в меньшей степени в карабахской) особую позицию занимает Россия.
Между тем ситуация там продолжает оставаться чрезвычайно сложной, а временами вплотную приближается к опасной черте. Как следствие, несмотря на сильное сопротивление России, Генеральная ассамблея ООН приняла решение обсудить на проходящей в Нью-Йорке 61-й сессии замороженные конфликты на территории бывшего СССР. Данное решение стало ощутимым поражением политики Кремля в вопросах урегулирования ситуации в Приднестровье, Абхазии и Южной Осетии, поскольку оно означает признание мировым сообществом неэффективности деятельности находящихся в зонах конфликтов российских миротворцев. Тем не менее Москва продолжает настаивать на своей особой роли, что весьма наглядно проявилось при подготовке и проведении недавнего референдума в Приднестровье.
I. Реликт советской эпохи
Два года назад президент Молдовы Владимир Воронин назвал свою страну последней в Европе оккупированной чужими войсками. С тех пор положение практически не изменилось: Россия под предлогом выполнения миротворческой миссии продолжает держать в Приднестровье полторы тысячи своих военнослужащих, хотя еще в 1999 году на саммите ОБСЕ в Стамбуле она взяла на себя обязательство вывести войска и вооружение в течение двух лет. ОБСЕ и США постоянно настаивают на выполнении Россией Стамбульских соглашений.
Напомним вкратце историю возникновения данной ситуации, относительно стабильно существующей с 1992 года. В конце 80-х годов в Молдове, как почти во всем Советском Союзе, возникли организации, боровшиеся против коммунистического засилья и за национальное возрождение. Одним из главных для них был вопрос о молдавском языке. Но понятное желание сделать его основным в республике натолкнулось на сопротивление Приднестровского региона, где проживало преимущественно русскоговорящее население.
Вероятно, Кишинев допустил перегиб, когда отказал в предоставлении на этой территории официального статуса русскому и украинскому языкам. Не вызывает сомнений, однако, что причина конфликта лежала гораздо глубже: местные власти и руководители предприятий (а в Приднестровье сосредоточено примерно 40% промышленного потенциала Молдовы) всеми силами старались сохранить свое положение. И они успешно воспользовались данной ситуацией, организовав местное население для противопоставления его республиканским властям. В центре региона, Тирасполе, был срочно создан так называемый Объединённый совет трудовых коллективов, тут же проведший политическую забастовку предприятий, учреждений и организаций основных промышленных центров Приднестровья.
Безусловно, на руку сепаратистским настроениям сыграли призывы крайних сил Молдовы к объединению с Румынией, чем также не преминули воспользоваться лидеры Приднестровья. А когда ВС Молдовы изменил название республики, государственные символы и принял Декларацию о суверенитете, тем самым фактически выведя республику из состава СССР, в Приднестровье явочным порядком были созданы параллельные органы власти. В сентябре была провозглашена Приднестровская Молдавская ССР, правда, уже через два месяца переименованная в Приднестровскую Молдавскую Республику (ПМР).
Не обошлось и без внешнего вмешательства. Так, присутствовавший на референдуме депутат Госдумы Виктор Алкснис откровенно заявил: «Я стоял у истоков этой республики. Всё начиналось еще в начале 90-х с так называемой доктрины Лукьянова, которую разработала депутатская группа „Союз“, я был одним из авторов этой доктрины. Ее суть заключалась в том, чтобы дать России возможность сохранить свое влияние по всему пространству Советского Союза. Этого можно было достичь, только поддерживая сепаратистские настроения внутри бывших союзных республик, созданием так называемых „горячих точек“ (КоммерсантЪ, 18.09.06).
Естественно, власти Молдовы с распадом согласиться не могли, и в 1991 году конфликт перешел в силовую фазу. На задержания политических активистов и руководителей ПМР ее руководство ответило созданием собственных вооружённых формирований (республиканской гвардии и казаков) и переводом под свой контроль местных органов милиции. Начались вооружённые столкновения, вызванные попытками молдавских силовых структур восстановить контроль над мятежной территорией, которые привели к многочисленным жертвам с обеих сторон.
Кровопролитные бои, особенно вокруг городов Дубоссары и Бендеры, продолжались до середины 1992 года. 21 июля на переговорах в Москве было подписано соглашение «О принципах мирного урегулирования вооруженного конфликта в Приднестровском регионе Республики Молдова», а еще через неделю из подразделений России, Молдовы и Приднестровья были сформированы миротворческие силы. Чуть позже в Молдове появилась постоянная миссия ОБСЕ.
Как явствует из названия соглашения, в тот момент все стороны признавали Приднестровье неотъемлемой частью Молдовы, и на первых порах переговоры о воссоединении велись на этой основе. В 1996 году был подписан «Протокол согласованных вопросов», по которому ПМР получила право иметь свою Конституцию, флаг, герб, гимн, самостоятельно устанавливать и поддерживать международные контакты в экономической, научно-технической и культурной областях.
Тем не менее все 16 лет существования ПМР ее руководство делало всё возможное, чтобы как можно меньше зависеть от Молдовы. Была создана собственная финансово-банковская система, введена своя валюта — приднестровский рубль. Два года назад Тирасполь вышел из общего энергетического пространства с Кишиневом, образовав собственное газотранспортное предприятие Тираспольтрансгаз, впоследствии проданное Газпрому. Приднестровская железная дорога также отделилась от молдавской. Местные лидеры постарались сделать автономными даже телекоммуникации: стандарт мобильной связи в ПМР не такой, как в Молдавии.
Переговорный процесс между Кишиневом и Тирасполем шел ни шатко ни валко и был прерван в июле 2004 года, когда руководство Молдовы отвергло предложенный Москвой так называемый «план Козака», предусматривавший федеральное устройство, справедливо заметив в нем откровенную угрозу территориальной целостности страны.
В 2005 году к урегулированию ситуации активно подключилась Украина. Виктор Ющенко предложил план, предусматривающий привлечение к переговорам в дополнение к Украине России и ОБСЕ также Европейского Союза и США. В соответствии с ним единственным субъектом международного права должна была оставаться Молдова. Приднестровью же обеспечивался особый автономный статус в форме республики в ее составе со своей Конституцией, символикой, тремя официальными языками — молдавским, украинским и русским, а также правом устанавливать внешние контакты в экономической и гуманитарной сферах и принимать участие в любой внешнеполитической деятельности Кишинева, затрагивающей приднестровские интересы. Автономия также могла выйти из состава Молдовы в случае объединения той с другим государством.
Украинский план получил одобрение ЕС, США и НАТО. Молдова поддержала этот проект с некоторыми оговорками, поскольку он не предусматривал вывод российского военного контингента. Глава российского МИД Сергей Лавров заявил, что Россия готова работать на его основе. В конце концов лидер Приднестровья Игорь Смирнов также поддержал эти предложения, согласившись даже на мониторинг приднестровского участка границы с Украиной, через который, как утверждает Кишинев, осуществляется масштабная контрабанда. Однако осенью возник еще один российский проект, в котором упор снова был сделан на упомянутый «меморандум Козака». А 11 декабря в Приднестровье, вопреки протестам Молдовы, прошли выборы в Верховный совет, и процесс снова был остановлен.
С точки зрения западных государств, ПМР — это черная дыра: перевалочный пункт для оружия, наркотиков и торговли женщинами. Правда, в последнее время, согласно соглашению между Молдовой и Украиной (которую Тирасполь называет «блокадой») компании Приднестровья, чтобы экспортировать свои товары, должны получить официальное разрешение молдавских чиновников. А миссия ЕС помогает Украине и Молдове контролировать их 1 220-километровую границу, из которых 470 километров принадлежит Приднестровью, и эта часть, по словам генерала Ференца Банфи, приднестровцами не охраняется.
Впрочем, генерал не уверен, что сейчас через границу незаконно переправляется оружие. По его словам, самые легкие деньги приносит незаконный реэкспорт товаров, транзитом следующих через Одессу. Один из самых ходовых — это продукты птицеводства: если судить по импорту, то приднестровцы едят курятины в 12 раз больше, чем немцы. Украинский сахар контрабандой ввозится обратно на Украину, как и автомобили из Германии (The Economist, 22.09.06).
По утверждениям российских СМИ, несмотря на постоянно декларируемую преданность России, бессменный лидер ПМР Игорь Смирнов все 15 лет существования ПМР считается парией в российском политбомонде. В Кремле, без большого преувеличения, считалось хорошим тоном брезгливо морщиться при упоминании приднестровского лидера (Время новостей, 19.09.06).
Весьма критично оценивает его и западная пресса: «Игорь Смирнов — это смесь опереточного генерала и крестного отца мафии… Сначала он пытался возродить плановое хозяйство и культ Ленина. Однако это привело к очередям в магазинах и расцвету „черного рынка“. Тогда он резко изменил тактику и провозгласил курс на „социалистическую рыночную экономику“. При этом он сам, его семья и приближенные лица контролируют важнейшие ее отрасли» (Sueddeutche Zeitung 18.09.06). Даже не замеченный в симпатиях к либерализму покойный генерал Александр Лебедь, в свое время командовавший 14-й армией, назвал тогда царящий в Приднестровье порядок «гестаповским режимом» (Diena, Латвия, 18.09.06).
Москва, публично заявляя о своей приверженности принципу территориальной целостности Молдовы, на деле всегда была на стороне сепаратистов. Еще в апреле 1992 года Тирасполь посетил тогдашний вице-президент РФ Александр Руцкой, заявивший о поддержке ПМР. Более того, дислоцированная в Молдове российская 14-я армия оказывала содействие вооруженным отрядам сепаратистов против продвигавшихся на восточный берег молдавских воинских соединений.
Глава МИД ПМР Валерий Лицкай нынешней осенью возглавил движение «За единство с Россией». Созданное на российские деньги, оно появилось за полтора месяца до плебисцита и было самым главным агитатором. Министр, не смущаясь, говорит о том, что выполняет заказ Москвы: «А чего нам стесняться? Просто раньше не было условий, чтобы в подобные движения вкладывались деньги. Но стоило Москве дать отмашку, как началось». Движение финансируют приднестровские предприятия, приобретенные российским бизнесом за последние годы тотальной приватизации. К примеру, средства поступают от таких гигантов, как Молдавский металлургический завод (принадлежит «Уральской стали») и Молдавская ГРЭС (куплена РАО «ЕЭС России») (КоммерсантЪ, 18.09.06).
Характерный пример: в день референдума на площади Европы в Москве был установлен огромный монитор. Комиссары движения рассказывали о ситуации на участках Приднестровья, под открытым небом проводились заседания «круглого стола» с участием экспертов, показывались ролики о становлении ПМР и вооруженном конфликте 92-го года. Каждые два часа транслировались прямые включения из Тирасполя, а в финальной части телемоста в российской столице был торжественно поднят десятиметровый флаг ПМР (www.gazeta.ru, 18.09.06).
Еще один показательный факт: в нынешнем месяце, после того как ПМР отметила 16-ю годовщину «независимости», Россия открыла в Тирасполе новый центр по оформлению документов на принятие российского гражданства, причем на церемонии открытия присутствовал чрезвычайный и полномочный посол России в Молдове Николай Рябов.
Поэтому не удивительно, что отдельные российские СМИ с плохо скрываемым восторгом сообщили об итогах референдума, которые, впрочем, были вполне предсказуемы: около 75% из имеющих право голоса почти 400 000 жителей непризнанного образования поддержали «курс на независимость ПМР и ее последующее „свободное“ присоединение к Российской Федерации». Как и следовало ожидать, наблюдатели, большинство которых представляло Россию и пророссийские силы в СНГ (например, от Украины присутствовала небезызвестная Наталья Витренко), никаких нарушений не зафиксировали.
Весьма восторженно восприняли результаты референдума и те российские политики, которые известны своей тоской по имперскому прошлому. Например, вице-спикер Государственной Думы Сергей Бабурин призвал коллег обратиться к правительству России с предложением признать ПМР, поскольку «игнорирование воли наших соотечественников станет исторической ошибкой». Несколько более сдержанно, но в целом также весьма благожелательно отнеслись к ситуации и в исполнительной власти. Министр иностранных дел Сергей Лавров заявил, что «это стремление привлечь внимание к тому, что приднестровский конфликт не урегулируется и загоняется вглубь прежде всего из-за отказа другой стороны и посредников признать договоренности, которые уже были достигнуты».
Не исключено, однако, что эйфория в Тирасполе и Москве может обернуться разочарованием вследствие возникновения новых проблем как для самого Приднестровья, так и для России. Во-первых, референдум не признали не только Молдова, что вполне естественно, но и Европейский Союз, ОБСЕ, США и Украина (которая, между прочим, разделяет ПМР и Россию географически). Международное сообщество считало и продолжает считать ПМР частью Молдовы. «Референдум в Приднестровье не может быть признан на международном уровне, и, соответственно, его результаты не будут иметь никакого веса. Существует международно признанная страна, которая имеет всеми признанные границы. Это Молдова. Приднестровье не имеет статуса отдельного государства», — заявила представитель Европейской комиссии Эмма Удвин.
В связи с этим референдум не будет иметь никакой юридической силы, а откровенное занятие Москвой противоположной позиции чревато обострением ее международных отношений. Конечно, сейчас Россия по причине высоких мировых цен на энергоносители находится на коне, но едва ли она ощущает себя настолько уверенно, чтобы бросить еще один вызов мировому сообществу, тем более по такому, прямо скажем, не самому значительному вопросу.
К тому же вряд ли в Кремле упускают из виду то обстоятельство, что Россия сама представляет собой федеративное государство, ряд территорий которого, прежде всего, разумеется, на Кавказе, находится в схожей ситуации. Не возникнут ли спустя некоторое время перед ней аналогичные проблемы, и не окажется ли большой ошибкой созданный прецедент.
Наконец, с чисто экономической точки зрения тоже имеются большие сомнения в целесообразности для России такого слияния в экстазе. Она уже имеет негативный опыт сообщения со своим эксклавом — Калининградской областью, но там можно хотя бы беспрепятственно осуществлять воздушное и морское сообщение. Кроме того, большая и лучшая часть промышленности Приднестровья и так принадлежит российскому бизнесу. Взяв же регион под свое полное покровительство, туда нужно будет производить значительные финансовые вливания, чтобы обеспечить более или менее приемлемый уровень жизни для всех.
Стоит отметить, что от Москвы никогда не исходило однозначного сигнала, что она готова поглотить этот регион. Судя по всему, ей приднестровский козырь нужен для борьбы с Кишиневом: периодически вбрасывая его на стол, можно будет добиться большей сговорчивости молдавского руководства и в двусторонних отношениях, и в рамках СНГ. Существование псевдогосударств типа ПМР — это оружие в руках Кремля, пытающегося держать в повиновении «ближнее зарубежье».
Да и в игре с Западом этот козырь можно будет использовать, если, например, там усомнятся в способности российских миротворцев успешно решать конфликты на пространстве СНГ. Кроме того, Запад сейчас занят продвижением независимости Косово. Москва с этим не соглашается, а Владимир Путин даже пригрозил недавно воспользоваться правом вето в СБ ООН, если статус Косово окажется не таким, каким его видят в России. «Если будет признана независимость Косово, то Россия, со своей стороны, признает Южную Осетию, Абхазию и Приднестровскую республику», — сказал приближенный к Кремлю политолог Сергей Марков (Handelsblatt, 19.09.06).
Что же касается Тирасполя, то он, похоже, попал в собственную ловушку. У непредвзятых наблюдателей сложилось мнение, что жители непризнанной республики шли голосовать в полной уверенности, что присоединение произойдет уже завтра. Вероятно, поэтому местное руководство на следующий день стало говорить о некоем «ассоциированном членстве» в России, приводя при этом в пример Соединенные Штаты. Первый шаг уже вроде бы сделан: как заявил Смирнов, отправляясь в Москву после референдума, Приднестровье сделало все необходимые приготовления для вхождения в зону действия российского рубля. Кстати, формально разрешения России на это не требуется. Так что, возможно, когда-нибудь мы станем свидетелями появления этакого Пуэрто-Приднестровья.
Если же серьезно, то, скорее всего, вся эта история была затеяна приднестровскими властями в целях ослабления притязаний Молдовы и сохранения тем самым своего положения. Посему можно не обращать внимания на желание Смирнова вступить в так называемый «союз» России и Беларуси.
Значительно большее беспокойство вызывает еще одно высказывание того же Бабурина. Вероятно, впав в чрезмерную эйфорию от результатов плебисцита, он позволил себе заявить: «То, что мы имеем сейчас в виде Российской Федерации, — это всего лишь часть России, Великороссия. Без Малороссии и Белоруссии никакая Россия невозможна» (Время новостей, 19.09.06). К сожалению, слишком многие в России сохраняют имперские представления, что величие и влиятельность страны определяются размерами территории и зонами контроля.