Продолжение. См. I часть.

Фактор ПАСЕ и положительного образа белорусской власти

Кроме чисто этического аспекта в применении (и тем более наличия в законодательстве) исключительной меры наказания есть и политический момент. Использование смертной казни в Беларуси является главным препятствием для восстановления статуса специального приглашенного в Парламентской ассамблее Совета Европы для нижней палаты белорусского парламента. Этот статус парламент Беларуси, тогда еще однопалатный, получил в 1993 году, однако потерял его после конституционного референдума, проведенного в ноябре 1996-го года (как раз на него, в числе прочего, выносился вопрос о возможной отмене смертной казни в РБ).

В 2009 году, на волне потепления отношений официального Минска с Западом, Беларусь была близка к тому, чтобы вернуть этот статус. Но тогда в резолюцию ПАСЕ по Беларуси все же был внесен пункт, что это возможно только при решении проблемы смертной казни или хотя бы введение моратория на ее применение. То же условие являлось камнем преткновения применительно к Совету Европы. Затем случились брутальный разгон мирной демонстрации протеста в Минске 19 декабря 2010 года и последовавшее за ним резкое похолодание отношений между Беларусью и Западом — и вопрос о возвращении статуса спецприглашенного временно потерял актуальность.

Новая попытка налаживания отношений с Западом была предпринята в 2014 году. Так, в сентябре на встрече Александра Лукашенко с членами Совета Палаты представителей председатель комиссии по международным делам Николай Самосейко выступил с инициативой проработать вопрос о возможности восстановления для белорусского парламента статуса спецприглашенного в ПАСЕ. По мнению депутата, это позволило бы более эффективно использовать парламентскую дипломатию при продвижении национальных интересов, в развитии двусторонних контактов. Лукашенко предложение поддержал и поручил проработать вопрос.

Конечно же, можно возразить, что Беларуси не очень-то нужен статус специального приглашенного в ПАСЕ и полноправного члена СЕ, потому что никаких практических выгод нынешняя Беларуси из этого извлечь не может.Совет Европы — это организация, которая занимается чисто гуманитарными проблемами, правами человека и прочими малоинтересными белорусскому режиму вопросами. А полноценное членство в ней вообще потребует подписания Конвенции о правах человека и признания компетенции Страсбургского суда, что, по некоторым причинам, чревато для белорусских властей, как говорят в определенных кругах, «правозащитным головняком».Вместе с тем, членство в этих организациях сыграет свою роль в усилении положительного образа официального Минска в мире в целом и А. Лукашенко в частности.

Однако, чтобы восстановить для парламента Беларуси статус специально приглашенного в ПАСЕ одного моратория на отмену «вышки» будет мало — Запад продолжит «давить» на нас по линии внесения изменений в Избирательный кодекс, что для Минска является не менее болезненной темой, чем отмена смертной казни.

Мораторий: торг уместен?

Ни для кого не секрет, что в вопросе о смертной казни Александр Лукашенко опирается на мнение большинства населения, которое все еще склоняется к сохранению подобной меры наказания. Глава государства, отстаивая сохранение смертной казни, вполне может заработать в глазах своего электората несколько дополнительных политических плюсов (частично растраченных после подписания злополучного «Декрета о тунеядцах»), равно как может попытаться продать Западу воздержание от убийства осужденных.В общем-то, торг по этому вопросу идет без малого 13 лет. Тот же Ригони уже несколько раз выступал с аналогичными призывами, и Минск заверял его, что работает в этом направлении.

В нашем случае введение моратория на смертную казнь прежде всего вопрос цены: что наша власть хочет получить за это, и что ЕС может ей дать. Интересы официального Минска весьма просты: кредитная поддержка и инвестиции. ЕС, у которого достаточно сильны позиции в МВФ, мог бы посодействовать выделению кредита для нашей страны, несмотря на то, что ряд выставляемых Международным валютным фондом условий Беларусь пока что не выполняет. Еще есть структурные фонды ЕС, программы Европейского инвестиционного банка, которые могут быть для нас значительно увеличены. Есть и особые фонды помощи третьим странам, которые находятся в хороших отношениях с ЕС в текущий момент и могут претендовать на помощь из антикризисных фондов Европейского союза. Хотя, разумеется, вовсе не факт, что за символические действия вроде введения моратория на смертную казнь, а не ее полную отмену, Брюссель готов делать столь щедрые подарки.

Судя по всему, ЕС вполне готов обсуждать варианты развития партнерских отношений с Минском, но чтобы они стали реальностью, от Минска будут нужны не обещания в духе классики дипломатии «я буду это обсуждать», а действия, демонстрирующие реальное желание белорусских властей производить такие изменения. Минск должен продемонстрировать свою договороспобность. Среди действий такого рода могут быть начало давно обещанного процесса приватизации госсобственности, сокращение государственного субсидирования госпредприятий и все тот же мораторий на смертную казнь. Причем ввести этот мораторий — в сравнении с иными пунктами партнерского меню, которые могут заставить Минск отчасти «поменять систему», — технически проще и быстрее, а главное — достаточно эффектно. Правда, возникнет другая проблема: подобная уступка Западу может продемонстрировать некоторую, возможно, излишнюю мягкость официального Минска. А общество может усмотреть в этом знак того, что белорусская власть якобы поддалась прессингу со стороны ЕС, дала слабину. А этого Лукашенко допустить не может никак — не то у него политическое амплуа.

Референдум: быть или не быть?

В октябре 2016 года Александр Лукашенко дал понять, что не против посоветоваться с народом относительно пересмотра Конституции. Логично предположить, что предполагаемый референдум будет совмещен в целях экономии государственных средств с выборами в местные советы в 2018 году. Не исключено, что среди вопросов будет и касающийся смертной казни.

И вот почему. Со момента проведения второго референдума в 1996 году белорусские власти сталкивались с серьезными проблемами признания результатов всенародного волеизъявления белорусов на Западе. А тут у Минска появляется реальная возможность сыграть на политическом поле западных оппонентов, поймав Западный мир в его же либеральную ловушку. Просили отменить на смертную казнь? Мы вынесли этот вопрос на референдум. Попробуйте-ка теперь не признать результаты этого народного волеизъявления! А то, что на тот же референдум были вынесены иные вопросы, связанные с госстроительством (поговаривают о возможном увеличении срока правления президента с пяти до семи лет, возможности избрания нижней палаты парламента по смешанной системе и иных) — это наше личное суверенное дело.

А если без референдума?

Можно и без, если речь идет о моратории на смертную казнь. Для введения моратория на отмену смертной казни нет необходимости проводить референдум по изменению Конституции т. к. в Основном законе уже заложена возможность ее отмены (ст. 24). Для введения моратория достаточно указа президента. Норма о смертной казни остается в Уголовном кодексе, но в связи с указом не применяется на какой-то определенный срок или бессрочно.Если же мы говорим о полной отмене смертной казни, то это решение принимается парламентом путем внесения изменения в действующее законодательство. Для этого также никаких референдумов не нужно.

Даже при всем своем консерватизме Лукашенко способен на неординарные и более того, либеральные поступки. Например, в январе он в очередной раз удивил мир своим указом о пятидневном безвизовом режиме для граждан 80 стран при посещении Беларуси через национальный аэропорт «Минск». Таким же шагом навстречу Западу, может стать неожиданное введение моратория на смертную казнь. Есть основания полагать, что после мартовского сворачивания режима т. н. «мягких практик» (когда участников уличных акций в течение полутора лет не забирали и не сажали за решетку, а только лишь штрафовали) в глазах Запада образ Лукашенко как «либерального» политика должен был несколько потускнеть. То есть, с одной стороны, белорусская власть разгоняет, пусть и в целом не так жестко, как в прежние годы, мирные массовые акции, а с другой стороны — вводит мораторий на смертную казнь. Ход беспроигрышный. Во-первых, несколькео подзабудутся недавние разгоны демонстраций. Во-вторых, Минск будет праве ожидать ответных шагов от Запада.

Есть совсем хитрый вариант — ввести мораторий временно, в порядке эксперимента, например, сроком на один год с возможностью продления. И тут же намекнуть Западу, что ожидаем за это от него ответных действий. Если ответа не последует, либо масштаб встречных шагов Минск не устроят, то всегда можно отыграть назад, в данном случае не продлевая мораторий. Правда, обмануть западных партнеров, скорее всего, не получится — в подобных вопросах те половинчатость действий не приемлют.

Вместо эпилога

Конечно же, власть также может максимально долго затягивать вопрос моратория, мотивируя это нежеланием вносить раскол в белорусское общество. Равно как и постоянно делая отсылки к результатам референдума 1996 года или сравнительно недавним социологическим опросам. В первом случае можно возразить, что с нашей ментальностью подобное маловероятно: условное общественное согласие этим не нарушишь. Во втором случае: со времени того референдума прошло двадцать лет, с тех пор успело вырасти целое поколение. Меняется и общественное мнение, которым, к сожалению, как показывает практика, довольно-таки легко манипулировать и управлять (если власть действительно захочет отменить смертную казнь, то качнуть качели общественного сознания в сторону поддержки этого решения будет нетрудно).

В декабре 2016 года в Минске Совет Европы и МИД Беларуси организовали конференцию «Отмена смертной казни и общественное мнение», в ходе которой бывший председатель Конституционного суда Григорий Василевич (тот самый, кто в 2004 году выносил решение о том, что смертная казнь может быть отменена) заявил: «Криминогенная ситуация сейчас такова, что мы можем отказаться от смертной казни. С одной оговоркой — сохранить эту меру для преступлений террористической направленности».

Во многих ВУЗах на юридических специальностях преподаватели уголовного права своим студентам уже который год говорят о том, что в Беларуси де-факто уже действует мораторий, потому что, мол, в 90-е годы по 40 человек в год казнили, а сейчас (лишь) — одна-две казни. Понятное дело, что мораторий должен быть де-юре, иного ни правозащитники, ни Запад не приемлют.

Белорусское общество постепенно в массе своей гуманизируется и (хочется надеяться) что уже в целом созрело для моратория на смертную казнь. Ведь недаром же по данным опроса все того же «САТИО», 10% опрошенных считают, что смертная казнь в Беларуси уже отменена.Неблагодарное дело, конечно же, выдавать желаемое за действительное, но есть веские основания полагать, что смертная казнь в Беларуси может быть отменена (пусть и временно) уже в самом скором времени.