Сегодня мы отмечаем 25-летие распада СССР и пытаемся подвести определенный итог развитию постсоветского пространства, которое во многом уже может и не обозначаться с приставкой «пост». Одним из знаковых событий уходящего года стала смена высшего руководства в Узбекистане. Уход Ислама Каримова поставил ряд вопросов относительно будущего как Узбекистана, так и Центральной Азии в целом. Вопрос политического транзита актуален и для Беларуси. Неизбежный уход лидеров бывших советских республик ставит общества перед сложной проблемой несформированного механизма передачи власти. Так сложилось, что в большинстве своем постсоветские государства являются президентскими республиками, и от личности лидера нации зависит критически много вопросов внутренней и внешней политики. Неясность в вопросе передачи власти порождает состояние тревоги у экспертов относительно будущего этих государств. Поэтому кончина лидера государства означает буквально «конец истории», а приход нового руководителя — как начало «новой истории» страны.
4 декабря текущего года в Узбекистане были проведены президентские выборы. Сама процедура прошла в достаточно спокойной обстановке: система не дала сбой. Об этом свидетельствует как цифры, так и общий политический фон события. Как и прогнозировалось, «победу» одержал бывший премьер-министр Шавкат Мирзиеев. По данным ЦИК Узбекистана за него отдали голоса 88,6% при явке 87,7%. Цифры близкие к тем, которые получал первый президент, но чуть меньше (как подчеркивают некоторые эксперты, «из уважения к личности Каримова»).
Наследие Каримова
В предыдущей публикации, я писала о серьезных проблемах, которые могут поразить политическую систему Узбекистана и сегодня это мнение остается неизменным в силу ряда причин.
Во-первых, то, что выборы прошли спокойно, еще не говорит, что процесс транзита завершен без проблем. Ш. Мирзиеев опытный политик и бюрократ и правила игры он отлично знает, так как сделал карьеру именно в рамках существующей системы. Но одно дело знать, как устроена система и совсем другое — адаптировать ее под себя.
Во-вторых, «кризис престолонаследия», о котором писал, например Ю. Федоров, еще не разрешен. В чем он выражается? Реальные настроения узбекской элиты являются практически непрозрачными и, помня правила игры, ее представители вряд ли публично раскроются.
В-третьих, последние 7-8 лет эксперты говорят о фактическом снижении роли кланов, и первый президент проводил целенаправленную политику по предотвращению их самоорганизации.
В-четвертых, территориальные элиты остались, но между ними поддерживался баланс, дабы не было создано коалиции.
В принципе, в наследство нынешнему президенту досталась хорошо управляемая бюрократическая система с ярко выраженной ролью силовых структур. Тем не менее, социальная и религиозная ситуация в стране непростая. Бедность и безработица, которые усугубляются общерегиональными неблагоприятными кризисными явлениями в экономике, служат плохим фоном для построения нового режима личной власти. Кроме того, несмотря на сбалансированную внешнюю политику в целом, у Узбекистана стабильно плохие отношения с рядом соседей (Таджикистаном, Кыргызстаном). И последнее, угроза радикального исламизма остается одним из главных внешних факторов, который способен негативно повлиять в случае внутренней дестабилизации.
Начало правления. Оттепель или перестройка?
Буквально каждый день новый президент Узбекистана дает все больше информационных поводов для обсуждения его «либеральных» решений. Спектр, предпринятых им действий достаточно широк. В-первых, были совершены первые шаги по нормализации отношений с соседями (Таджикистаном и Кыргызстаном). Это выглядит весьма обнадеживающим, в том числе и для Беларуси. Предыдущим руководством Узбекистана не приветствовалось наше техническое сотрудничество, например с Таджикистаном, так как строительство Рагунской ГЭС нуждалось в отечественной технике, а мы — в ее экспорте. Отчасти поэтому и белорусско-узбекские отношения не двигались с мертвой точки. Справедливости ради необходимо упомянуть, что уже в августе текущего года готовился визит Президента РБ в Узбекистан, но кончина Ислама Каримова внесла свои коррективы. Тем не менее, улучшение климата на региональном уровне сулит нам расширение опций для действий в регионе, в частности экспорте товаров и услуг.
Второе. Весьма интересным является стремление нового руководителя завоевать симпатии населения такими шагами, как снижение доли обязательных продаж валютной выручки с 50% до 25%. Тем не менее, основы принудительного труда сохраняются. Я имею в виду сгон школьников и студентов на сбор хлопчатника.
Третье. Ш. Мирзиеев пытается демонстрировать открытость страны для западных государств путем отмены визового режима.
Четвертое. Самым сенсационным является заявление нового президента о необходимости введения прямых выборов для акимов областного и городского уровней. В целом это заявление можно по-разному оценивать, но очевидно, что Ш. Мирзиеев создает собственную систему рычагов воздействия на региональные кланы.
Внешняя политика. Каким путем пойдет Узбекистан?
В последние месяцы часто встречаются спекуляции на тему о том, что нынешний президент Узбекистана — едва ли ни российский протеже или, по крайней мере, фактор российского влияния будет серьезно актуализирован. И действительно, контакты с российским руководством активизировались, но есть три аспекта, которые являются естественными ограничителями для роста российского влияния в Узбекистане: отсутствие общих границ, минимальное присутствие русских 5,5% (для сравнения: в Казахстане — 25%), торговый баланс (в экспорте 4-е место, в импорте 2-е после Китая). Поэтому влияние может возрасти только в долгосрочной перспективе и при условии, что политическая элита и местные кланы примут такой поворот.
Китай продолжает оставаться крупнейшим торговым партнером и партнером по инфраструктурным проектам — строительство дорог, железных дорог и т. д. Но общих границ нет, рынок закрыт, и структура торговли в целом сбалансирована.
США будут оставаться ключевыми партнерами в сфере безопасности, хотя и бывали периоды резкого спада сотрудничества. Узбекистан рассматривается Вашингтоном как стратегический партнер в регионе, но вот вопрос: сохранится ли курс США при администрации Трампа? Если нет, то Ташкенту придется балансировать между РФ и КНР.
Афганистан. Самым сложным, является как раз вопрос о том, насколько радикальный исламизм угрожает сегодняшнему Узбекистану. Стабильная ситуация на границе с Афганистаном держится на двух факторах — отличная инфраструктура (граница самая укрепленная из всех афганских участков); личная договоренность Каримова с афганским генералом-узбеком Р. Дустумом. Кроме того, в целом есть понимание относительно роли Талибан в будущем Афганистана, и узбекские спецслужбы видят ситуацию в оптимистичном свете. Так было, по крайней мере, еще несколько месяцев назад.
Подводя некий промежуточный итог транзитного периода можно сказать, что опыт и изобретательность нового лидера узбекского государства позволила ему если не решить часть задач, то, по крайней мере, наметить определенные шаги для их решения. С другой стороны, об очевидном успехе транзита можно будет говорить по завершении процесса строительства новой системы местных органов власти или нового пакта между Ташкентом и регионами теневого характера.