НАНБ: недвижимое в движимом
В предыдущей статье была рассмотрена ситуация, складывающаяся в настоящее время в Российской академии наук. В нынешнем году предстоят перевыборы ее президента, при этом упорно муссируются слухи, что на сей раз он будет не избираться академией, а назначаться президентом РФ. Как известно, до революции 1917 г. президент академии назначался царем. В советское время его стали избирать, но это, как уже отмечалось в упомянутой публикации, было простой формальностью, ибо фактически президента АН СССР назначало политбюро. Свободные же выборы проводились только в последние пятнадцать лет. Как видим, и в этой сфере в России происходит явный возврат к временам тоталитаризма.
Правда, она в этом плане отнюдь не является лидером, так как бесспорная пальма первенства здесь принадлежит нашей стране. Своим указом № 56 от 3 февраля 2003 года Александр Лукашенко утвердил Устав Национальной академии наук Беларуси (НАНБ), в пункте 50 которого говорится, что «председатель Президиума Академии наук назначается на должность и освобождается от должности Президентом Республики Беларусь. Председатель Президиума Академии наук подчиняется Президенту Республики Беларусь и в своей деятельности подотчетен Совету Министров Республики Беларусь и Общему собранию Академии наук».
Таким образом, в Беларуси глава академии, по известным причинам лишенный общепринятого в научном мире президентского титула, теперь назначается. Соответственно, первым и по сегодняшний день единственным «„председателем Президиума“ НАНБ является хорошо известный в стране Михаил Владимирович Мясникович, прошедший через множество самых ответственных должностей, но, к сожалению, несмотря на наличие докторской степени, к научной деятельности имеющий весьма отдаленное отношение.
Хотя данное обстоятельство, безусловно, может служить поводом для насмешек, само по себе криминалом оно не является. Более того, можно допустить, что назначение на такую должность человека с хорошими способностями менеджера гипотетически могло бы способствовать выходу белорусской фундаментальной науки из глубокого и затяжного кризиса. Однако для этого, как представляется, необходимо было бы одновременно коренным образом пересмотреть принципиальные подходы к организации научной деятельности в государстве в целом, к чему руководство страны, судя по всему, совершенно не готово. Трудно сказать, является ли это следствием простого непонимания сути проблемы или каких-либо иных причин, но, во всяком случае, уже совершенно очевидно, что даже самому гениальному руководителю при сохранении нынешних условий существования Академии добиться исправления ситуации не удастся.
Мировой опыт показывает, что только в значительной степени отделенная от государства наука может надлежащим образом исполнять свои обязанности перед обществом. Напомним, что во всем цивилизованном мире управление ею осуществляется при выполнении трех обязательных критериев: выделения правительством соответствующих средств, применения конкурсной системы для их распределения и наличия независимых коллективов исследователей, среди которых эти деньги распределяются и которые имеют достаточно большую свободу в их использовании.
В свете вышеизложенного можно предложить для обсуждения всем заинтересованным лицам следующий вариант реформы белорусской Академии наук. Начнем с финансирования. Очевидно, что для правильного определения его объемов необходимо прежде всего определиться с тем, какое количество ученых, занимающихся фундаментальными исследованиями, может содержать экономика страны. В силу того, что по понятным причинам в нашей стране даже при самом благоприятном развитии событий никакие бизнес-структуры еще очень долго не смогут (если даже захотят) серьезно развивать науку, тем более фундаментальную, что давно уже имеет место в развитых странах, для ответа на этот вопрос, вероятно, следует провести сравнение с теми зарубежными аналогами, где поддержка осуществляется на государственном уровне.
В этом отношении, кстати, может быть полезным столь ныне частое ностальгическое сопоставление с советскими временами. Например, в 1983 году, то есть в период перед началом горбачевской перестройки, когда еще сохранялась пресловутая стабильность, фактически являвшаяся застоем, в АН БССР было 32 научно-исследовательских учреждения, а общая численность сотрудников составляла примерно 17 тысяч человек. В то же время в упоминавшемся в предыдущей статье Обществе Макса Планка (тогда западногерманском) было 52 института, но только 8 500 постоянных сотрудников, из которых лишь 2 200 были учеными и инженерами, а остальные — обслуживающий персонал, и 2 700 временных стипендиатов и иностранных ученых.
Это, разумеется, не означало, что в тогдашней ФРГ фундаментальная наука была в загоне, поскольку существовали еще и мощные университеты, и крупные лаборатории на солидных фирмах вроде Siemens. Но и в БССР были высшие учебные заведения, где также вроде бы велись научные исследования. Тем не менее, наверное, было бы некоторым преувеличением утверждать, что достижения западногерманской науки в те времена были менее весомы, нежели белорусской.
Отсюда следует несколько серьезных выводов. Во-первых, если Западная Германия со своей мощнейшей экономикой не могла тогда себе позволить содержать чрезмерно большое количество ученых, занимающихся фундаментальными исследованиями, то современной Республике Беларусь, несмотря на все ее «ошеломляющие» экономические достижения последних лет, тем более следовало бы существенно ограничить их количество.
Большая часть того, что худо-бедно содержалось с помощью остального Советского Союза, сейчас, увы, никак не может быть сохранена. К тому же, как минимум 70 процентов тогдашнего научного потенциала Академии шло на выполнение заказов военно-промышленного комплекса, что теперь для нашей страны вряд ли является насущной необходимостью. Если какие-то зарубежные государства вдруг заинтересуются белорусскими разработками в военной сфере, то здешние центры вполне могут работать на получаемые из этих источников деньги. Вот только к фундаментальной науке это имеет весьма отдаленное отношение.
Во-вторых, бросается в глаза намного меньшая средняя численность научных сотрудников в немецком учреждении. Уже давно не является секретом, что меньшие по размерам структуры как в бизнесе, так и в науке являются гораздо более гибкими и легко перестраиваемыми, что обеспечивает им более высокую эффективность.
В-третьих, обращает на себя внимание значительное количество вспомогательного персонала — техников и рабочих высокой квалификации необходимых специальностей. Конечно, очень хорошо, если физик может своими руками собрать требуемую установку, и он, вне всяких сомнений, должен это уметь, но все же гораздо лучше, когда он сможет со спокойной душой поручить это квалифицированному специалисту, а сам займется осмыслением результатов предыдущего эксперимента или обдумыванием следующего.
Поэтому первостепенной задачей является оптимизация штатного расписания НАНБ как в количественном, так и в качественном отношении. Для этого следует провести ревизию всего академического научного потенциала с целью выделения наиболее перспективных направлений, причем для достижения максимальной объективности вряд ли удастся обойтись без привлечения зарубежных экспертов.
В общем-то, судя по всему, государство и так движется в направлении сокращения академических штатов, вот только осуществляется это движение крайне бессистемно и непоследовательно. Вместо того, чтобы, четко определившись с приоритетами, просчитав все варианты и выбрав из них наилучший, решить вопрос достаточно решительно и быстро, оно пустило это дело на самотек. Расчет, похоже, делается на то, что в результате резкого ограничения финансирования академии* значительная часть сотрудников, не сумевших найти дополнительные источники для продолжения научной деятельности, будет вынуждена уйти. Но часть людей, особенно представителей старшего поколения, останется, перебиваясь с хлеба на воду и дожидаясь выхода на пенсию. В результате через несколько лет проблема разрешится естественным путем, при этом руководство страны сохранит хорошую мину: никого якобы не обидели, поскольку не сократили.
Скорее всего, так оно и произойдет. К сожалению, потери при этом будут весьма существенными. Прежде всего, данный процесс идет более или менее одинаково во всех институтах, хотя эффективность их деятельности существенно различна.
Далее, получая, скажем, половину или тем более четверть ставки, сотрудник будет демонстрировать и соответствующую отдачу, либо испытывая закономерное раздражение, либо занимаясь подработками на стороне, чтобы свести концы с концами. Имеются большие сомнения в высокой производительности такой работы. Лучшие же, без сомнения, уедут в зарубежные лаборатории. Наконец, в подобной ситуации в науку за редчайшими исключениями перестанет идти молодежь. Как следствие, исчезнут все еще существующие научные школы, для восстановления которых потребуются многие десятилетия — и без всякой гарантии успеха.
Следующий этап — это радикальный пересмотр принципов финансирования. Можно предложить, например, следующий вариант. Формируется новый орган, скажем, Национальный научный совет, при котором будут действовать Фонд фундаментальных иследований (ФФИ) и экспертные комиссии. В целях снижения вероятности субъективного подхода предполагается непременная достаточно частая ротация членов Совета и Фонда, включая их руководство. Одновременно кардинально сокращается аппарат президиума НАНБ и ликвидируется структура, отвечающая за науку в министерстве образования.
80% средств, выделяемых государством на фундаментальную науку (предпочтительно не менее 1% государственного бюджета), распределяются ФФИ строго на конкурсной основе с обязательным проведением независимой (в том числе международной) экспертизы. Заявки могут подавать как уже сложившиеся коллективы, так и неформальные группы ученых, а также отдельные исследователи. Остальные 20% направляются самим Национальным научным советом на поддержку проектов, которые он признает наиболее важными среди тех, что не получили грантов Фонда.
Завершающий же этап должен представлять собой последний шаг к общепринятой (и, отметим, вполне оправдавшей себя) системе организации фундаментальных исследований, согласно которой последние проводятся преимущественно в университетах либо в немногочисленных государственных центрах или центрах при крупных корпорациях. Последнее, как уже отмечалось, в Беларуси в обозримом будущем чрезвычайно маловероятно, о государственных центрах можно подумать, главное же — перенести исследования в высшие учебные заведения. Осуществить это можно посредством присоединения сохранившихся после первых этапов академических исследовательских лабораторий и групп к соответствующим факультетам и кафедрам университетов.
В результате достигаются значительные преимущества. Во-первых, сокращается педагогическая нагрузка нынешних преподавателей, что даст им возможность повысить качество учебного процесса и больше времени уделять научной работе. Во-вторых, пришедшими исследователями может быть осуществлено гораздо более быстрое введение новейших достижений науки в читаемые спецкурсы. В третьих, студенты получат возможность существенно активизировать свое непосредственное участие в исследованиях на переднем краю науки, в частности, путем работы на более современном оборудовании, имеющемся в академических лабораториях.
В итоге нынешние действительные члены и члены-корреспонденты образуют независимое сообщество ученых, которое и будет называться Национальной академией наук Беларуси. Она будет действовать на основании своего нового устава, но заведомо не будет иметь в своем подчинении никаких научно-исследовательских учреждений. Не будет в ней оплачиваться и членство** .
Академия станет главным экспертным и консультативным органом для руководства страны, вырабатывая рекомендации по дальнейшему развитию и направлениям фундаментальных исследований. Экспертизы и консультации для министерств и ведомств могут оплачиваться. Возможно также получение средств от фирм, частных фондов, профессиональных сообществ. Она может основывать и присуждать свои премии и медали, выполнять представительские функции в международных организациях.
Государство, со своей стороны, будет обеспечивать содержание помещений для собраний и иных мероприятий, проводимых Академией, библиотеки Академии, доступной для всех научных сотрудников и студентов страны, а также издание научного журнала, приоритетное право публиковаться в котором получат члены Академии.
Известно, однако, что белорусские власти вообще крайне не любят как сам «цивилизованный мир», так и все, что оттуда исходит. Еще больше они терпеть не могут, когда кто-то в стране обладает хоть какой-то «свободой» и не находится тем самым под полным их контролем. Поэтому приведенные выше рекомендации в настоящее время выглядят абсолютно неприемлемыми и могут быть реализованы лишь при радикальном изменении внутриполитической ситуации в Беларуси.
* По имеющейся информации, уже к концу минувшего лета 80% сотрудников Объединенного института энергетических и ядерных исследований НАНБ исчерпали свой установленный годовой фонд заработной платы.
** Это относится к новоизбранным членам, так называемые же «академические» нынешних членов добавляются к их заработным платам или пенсиям.