Слегка коверкая высказывание бальзаковского Растиньяка: после определенного возраста главной любовницей мужчины становится Власть. Это любовница особого типа. Если отношения с женщиной вполне могут быть легкими, веселыми и романтичными, то Власть очень прочно держит своей костлявой рукой за горло. Особенно тех, кому за пятьдесят. Она исключает «побочный» флирт и требует верности.
Вот и Александр Григорьевич: он достаточно долго метался между соблазнами и страхами различного типа и рода, но в итоге сник в объятиях «роковой любовницы». Больше он ни о чем думать не в состоянии: все мысли посвящены ей.
Итак, рукой Лукашенко Александра Григорьевича подписан указ о проведении референдума по вопросу участия Лукашенко Александра Григорьевича в президентских выборах 2006 г. О чем, собственно, Лукашенко Александр Григорьевич и повествует во вторник 7 сентября в своем телеобращении к народу. Референдум намечен на 17 октября и, стало быть, приурочен к парламентским выборам. Сделано это для того, поясняет президент, чтобы особенно не распыляться, «не отвлекать» граждан на различного рода демократические процедуры.
Граждане все же некоторым образом будут «отвлечены». Им предложат ответить на простой вопрос: «Разрешите ли вы первому президенту Белоруссии Александру Григорьевичу Лукашенко участвовать в качестве кандидата в президенты Белоруссии в выборах президента и принимаете ли часть первую статьи номер 81 конституции в следующей редакции: президент избирается на пять лет непосредственно народом Белоруссии на основе всеобщего, свободного, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании?».
Если я верно понимаю, Власть подбивает Лукашенко Александра Григорьевича на «ловкую» манипуляцию, в результате которой все конституционные ограничения относительно президентских сроков будут попросту аннулированы. Это вполне «логично»: Лукашенко Александр Григорьевич преступает черту, после которой он уже не может оставаться обычным человеком. После этой черты он вынужден быть «вечным» «президентом» и одновременно — государственным преступником — притом, что вторая ипостась может в любой момент перевесить первую.
До 7 сентября Лукашенко Александр Григорьевич был человеком, пристроенным к должности президента РБ. Он являлся президентом с сомнительной легитимностью — нечто вроде женщины «с сомнительным прошлым». В свете его (заявленных теперь) намерений о легитимности больше говорить не приходится. И это означает, что перед всеми нами поставлена моральная дилемма: либо разделить преступные презумпции режима, либо отвергнуть режим, понуждающий нас к этому.
При всей радикальной серьезности данного события, все же нельзя не узреть его принципиально фарсовую основу. Приход «референдума» столько раз предрекался, что вменяемые люди уже не верят в «третий срок». Плебисцит уже словно отработал ресурс собственной легитимности. И теперь высказывания «народа» обретают котировки, словно акции на бирже. Они, конечно, могут подняться, но, скорее всего, упадут.
Символичен момент, выбранный Властью для заклания своего покорного адепта. В России — дни траура, и Беларусь официально солидаризировалась с ней в как бы траурной позе. И вот же, в этот траурный фон «неожиданно» вмонтирована строго белорусская рекламная пауза: стабильность, безопасность, 250 долларов, референдум. Идиотическая серия рекламных слоганов, каждый из которых является синонимическим продолжением другого. Беслан — это прямо-таки подарок Александру Григорьевичу к 50-летию. Несколько запоздалый, но все же подарок.
Избавьтесь от сомнений: террористы и Лукашенко Александр Григорьевич играют на одной стороне баррикад. Быть может, не существует тактической связки белорусского режима с арабской версией террора (хотя подозрение наличия такой связи время от времени возникает у западных комментаторов в связи с очередным всплеском «особых» отношений Минска со Средним Востоком), но глубокое сопряжение интересов все же имеется. Оно отсылает к стратегическому измерению. Разве современный терроризм не является вызовом современной демократии? Он является вызовом безопасности в ее демократическом (а не тираническом) исполнении.
В силу каких-то «показательных» причин именно жизнями детей Беслана было оплачено решение Лукашенко Александра Григорьевича приковать себя к президентскому стулу. Пожалуй, только он так умудрился капитализировать трагедию в надежде извлечь из нее политическую прибавочную стоимость.
Вы только посмотрите: несколько сотен учащихся школ и ПТУ согнали на Октябрьскую площадь — якобы на траурный митинг по жертвам теракта в Беслане. На самом же деле — для того, чтобы поставить в известность о том, что Лукашенко Александру Григорьеву фатально недостает ни 10-ти, ни 12-ти президентских лет. О том, что в Беларуси «нормально» работают предприятия, работают совершенно чудесным образом — без экологически вредных выбросов, ибо Беларусь — страна «чистых озер и рек», а не сточных вод. О том, что президент сохранил и то, и другое, — и индустрию в процессе, и реки в чистоте. О том, что без данного конкретного персонажа все в одночасье рухнет — видимо, по той причине, что никто здесь работать не в состоянии (прямое оскорбление в адрес граждан). О том, что президент знает, кто кого подкупил и кто что намеревается скупить в Беларуси (неужели действительно связан с террористами?). Наконец, о том, что гражданам предлагается «среднестатистическая» ежемесячная взятка в размере 250 базовых единиц (к концу следующего года) — если они разделят с Лукашенко Александром Григорьевичем ответственность за террор.
Да, мы живем, мы пребываем в режиме террора. Основное средство террора — страх, его главная жертва — обыватель. Куда исчезли исчезнувшие? Почему закрываются университеты и независимые газеты? Во что превратили гражданское общество? Лукашенко Александр Григорьевич предлагает нам всем махнуть на все это дело рукой, взять «свои» 250 баксов и заткнуться. Это суть его послания.
Итак, существует два типа террора. Один кричит о себе, второй приказывает молчать о себе. При этом, казалось бы, колоссальном различии между ними, их склеивает фундаментальный родовой признак. Первый тип террора всегда есть только позыв, побуждение, движение ко второму типу. Второй тип террора чаще всего предпочитает молчать о своем происхождении и называет себя «безопасностью».
Отбросим иллюзии: Лукашенко Александр Григорьевич был опасен с того момента, как связался со своей роковой подружкой. Сегодня он еще более опасен — потому как слаб. У него практически не осталось политических союзников, он исчерпал аргументы соблазна, он «изолирован» (к сожалению, пока еще не от общества). Ему ничего не остается, как подаваться в террористы.