Хотя российская пропаганда уже преподносит решение о выводе контингента из Сирии как очередную геополитическую победу Кремля, при ближайшем рассмотрении ситуация представляется весьма не однозначной.
Что имеем. Начнем с итогов российской кампании:
· Благодаря российским советникам и поставкам оружия удалось стабилизировать положение Сирийской арабской армии, которая приобрела некоторые, но весьма ограниченные, наступательные возможности.
· Не удалось ликвидировать наиболее крупные анклавы, контролируемые антиассадовскими группировками, силы САА по прежнему распылены на большом фронте, наступления во многом проводятся подразделениями иранцев, иракцев, афганских шиитов и Хезболлы. При этом с большими потерями в живой силе.
· Проблема недостаточной численности САА не решена, дыры закрывают иностранные контингенты. Которые тоже не будут находиться в Сирии вечно.
· Исламское государство ослаблено, но не разгромлено.
· Безнадежно испорчены отношения с Турцией.
· Стратегический союз с Ираном остался розовой мечтой, персы играют в регионе собственную партию, стараясь использовать русских как инструмент.
· Испорчены отношения с суннитской арабской улицей, Россию обвиняют в ведении войны против ислама.
· Есть основания полагать, что и Башар Асад, и Хезболла, и Иран недовольны ограниченным характером российского военного участия. Самолеты, советники, снабжение — это все хорошо. Но российский наземный контингент — еще лучше. Лучше для них, но не для России.
Стало очевидным, что поддержка Асада не настолько сильна даже на подконтрольных территориях. Наблюдатели отмечают: массового притока добровольцев в состав САА не наблюдается. А вот проблема дезертирства никуда не делась.
Османы разгневаны
В течение всей кампании Россия сталкивалась с попытками манипулирования со стороны Дамаска и Тегерана, которые заинтересованы в максимально широком вовлечении Москвы в войну. Между тем дальнейшее наращивание российского военного присутствия в Сирии напрямую зависит от позиции Анкары. Хотя бы в силу географии.
Турция неоднократно давала понять, что готова к жесткой реакции на расширение российского участия в сирийской войне. Вплоть до прямого вооруженного столкновения. Во всяком случае, турецкая армия не просто может воевать с русскими — она хочет с ними воевать. Единственный сдерживающий фактор — отсутствие политического решения Реджепа Эрдогана, который взял паузу.
Правда, пауза эта не может продолжаться долго. Эрдогана толкает к жестким шагам курдский фактор. Стоит напомнить про два последних кровавых теракта в Анкаре. Объявлено, что за ними стоят курдские леваки, которые в свою очередь связаны с сирийским курдами. Отдельно отметим, что теракты происходят в условиях беспрецедентных мер безопасности, предпринятых турецкими властями. Взрывы в Анкаре — перчатка в лицо Эрдогану. Хотя Москва и демонстрирует поддержку курдов в Сирии, это не означает поддержку терроризму. Воевать с Турцией никто в Кремле не хочет.
Стоит также напомнить, что курды пользуются и благосклонностью официального Дамаска. Где в течение долгого времени находилась ставка Рабочей партии Курдистана. И как раз сирийский режим жизненно заинтересован в максимально широком вовлечении России в войну. В случае жесткой реакции Анкары объектами для ответных ударов рискуют стать не только сирийские курды, но и силы самого Асада. И тогда России придется реагировать. Военными средствами, а не только риторикой.
Конечно, это всего лишь гипотеза. Но любая гипотеза имеет право на существование, пока не опровергнута.
Ненадежные союзники
Таким образом, Москва столкнулась с ситуацией, при которой союзники планировали загребать жар российскими руками: Асад и Тегеран явно намеревались воевать с исламистами и оппозицией российским войсками. Стоит напомнить, что в конце прошлого года российские специалисты пришли к выводу, что для успеха в Сирии необходимо развернуть порядка 30 тыс. российских военных только в составе сухопутной группировки. Снабжение которой в условиях конфронтации с Турцией потребовало бы колоссальных усилий. В том числе и финансовых. А с бюджетом в России туго.
При этом тот же Тегеран сохраняет вполне теплые отношения с Анкарой. И если смотреть на дела, а не на слова, — прохладные с Москвой.
Фон решения
Россия оказалась в ситуации медленного втягивания в широкомасштабную войну. Но не только против оппозиции и ИГ, но и против Турции и Саудовской Аравии. Это весьма похоже на ловушку.
Стоит напомнить, что начиная военную кампанию в Сирии, В. Путин определил в качестве цели таковой стабилизацию правящего режима и перевод конфликта в политическую плоскость. Формально эти цели достигнуты. Другой вопрос — надолго ли. Но появилось удобное «окно» чтобы «откланяться». Избежав тем самым абсолютно не нужной для России военной конфронтации с Турцией.
Ввод и вывод
Почему-то все комментаторы уцепились за фразу В. Путина о выводе контингента из Сирии. При этом «выпало» продолжение о том, что российские базы в Тартусе и Хмеймиме остаются. И должна быть обеспечена их полная безопасность и защищенность от угроз с моря, суши и воздуха. Стоит напомнить, что российский контингент в Сирии относительно невелик. И по существу кроме как штурмовую и бомбардировочную авиацию выводить оттуда нечего. Второй момент связан с тем, что российский контингент вовлечён в работу по контролю за перемирием. Т.е. по сути выполняет миротворческие функции.
В этой ситуации и продолжение политического диалога (который может длиться бесконечно долго), и возвращение конфликта в военную фазу позволят Кремлю сохранить лицо: к переговорам склоняли, часть войск своих вывели, миротворческие функции выполняли, но по независящим от России причинам война возобновилась. Политически это сильная позиция, которая позволяет переложить ответственность за дальнейшее развитие событий на прочих участников процесса сирийского урегулирования.
Далее: вывод касается только тех, кто уже в Сирии. Но кто сказал, что не будет встречного потока? Соглашение об использовании авиагруппой РФ базы Хмеймим дает право российской стороне ввозить и вывозить на территорию Сирии любое вооружение, оборудование и материалы, необходимые для выполнения задач по ее предназначению, обеспечения безопасности и жизнедеятельности личного состава. Ну и, конечно, сам этот личный состав. Так что заявления о выводе части российского контингента из Сирии могут оказаться не более чем словестной эквилибристикой: одних вывели — вторых завели.
Что дальше
Восток — дело тонкое. И ситуация там может развиваться непредсказуемо. Сейчас можно уверенно утверждать три вещи:
· Асад не способен вернуть под контроль всю территорию Сирии.
· Иран не способен вернуть под контроль Асада всю территорию Сирии.
· Россия не способна вернуть под контроль Асада всю территорию Сирии.
При этом никто не заинтересован в распаде Сирии де-юре. Это может повлечь эффект домино во всем регионе: межгосударственные границы там во многом искусственные.
Остаются два варианта решения проблемы стабилизации обстановки. Во-первых, это полное военное поражение Асада. Оно возможно, но потребует значительных усилий внешних игроков и моря крови сирийцев. Насколько цена может оказаться политически приемлемой — вопрос открытый. Второй вариант — федерализация по этно-конфессиональному признаку. Как в Боснии и Герцеговине. Страна распадается де-факто. При этом Россия столбит за собой приморские провинции Тартус и Латакию, населенные преимущественно алавитами. Провинции фактически становятся российским протекторатами.
Последнее, пожалуй, наиболее приемлемо для Кремля. Вот только окончательное решение по сирийскому вопросу приниматься будет не в Москве.