Еще недавно теория и практика сдерживания считались реликтом «холодной войны». Однако из-за украинского кризиса и агрессивного поведения России на международной арене принцип сдерживания стал чрезвычайно востребован и сегодня. В то время, как российские и западные политики обвиняют друг друга в разжигании новой холодной войны, а премьер-министр России Дмитрий Медведев даже предостерегает мировое сообщество от начала «третьей мировой встряски», аналитическое сообщество пытается ответить на вопрос, чем новая «холодная война» отличается от старой и как не допустить ее трансформации в горячую. Для Беларуси ответы на эти вопросы крайне важны с точки зрения реагирования на эту новую стратегическую ситуацию как внешнеполитическими, так и военными средствами. Однако для этого необходимо сначала понять, какое место Беларусь занимает в стратегическом военном планировании России и НАТО.

Можно конечно очень долго рассуждать на тему кризиса мирового порядка или международной архитектуры безопасности, приведшего к подобному положению вещей. Но нельзя не констатировать тот факт, что появление самого дискурса о новой холодной войне было инициировано агрессивными действиями России в отношении Украины в марте 2014 года, в результате которых был аннексирован Крым и началась гибридная война на востоке Украины. Именно крымский кризис и дальнейшее развитие событий на юго-востоке Украины практически сразу спровоцировали серьезные дискуссии в западном аналитическом сообществе относительно того, какие именно меры сдерживания должно предпринять НАТО, чтобы адекватно реагировать на агрессию России против Украины.

Автору этой статьи буквально через полмесяца после аннексии Крыма в марте 2014 года довелось участвовать в военной симуляционной игре Комитета планирования оборонной политики НАТО (DPPC NATO) под эгидой Эстонской атлантической ассоциации при содействии Министерства иностранных дел Эстонии, НАТО, Эстонского института внешней политики и фонда Фридриха Эберта. В результате был выработан ряд стратегических рекомендаций для Совета НАТО по трансформации коллективной оборонной политики в контексте смены парадигмы международных отношений после крымского кризиса, в том числе: реанимация и ускорение планов по созданию интегрированной системы ПРО НАТО; развертывание оборонительных сил в странах НАТО Восточной и Центральной Европы, чтобы обеспечить территориальную оборону государств-членов Альянса против потенциальной агрессии и защиту морских коммуникаций для всех стран НАТО, обезопасить маршруты поставок энергоносителей и поддерживать доступ к логистической инфраструктуре; увеличение количества и масштабов военных учений НАТО в регионе Восточной и Центральной Европы; активизация общественной дипломатии НАТО; приведение оборонных бюджетов до уровня 2% ВВП для всех стран-членов и др. В последствие, эти меры были подтверждены и детализированы во время саммита НАТО в Уэльсе в 2014 году, что вылилось в принятие Плана действий по повышению боеготовности НАТО. Таким образом, реанимация принципа сдерживания стала естественной реакцией Запада на крымский кризис и гибридный конфликт на востоке Украины.

После начала Россией военной кампании в Сирии мировое сообщество все чаще задается вопросом, не приведет ли активизация действий России на международной арене к военному столкновению с Западом, особенно на фоне обострения отношений между Россией и Турцией в сирийском конфликте?

Если политики и дипломаты при описании нынешнего состояния отношений между Россией и Западом прибегают к метафоре новой «холодной войны», то западные военные аналитики и стратеги используют иную терминологию, прежде всего, анализируя сущность и последствия стратегии «нового сдерживания», которую необходимо выработать в отношении России, чтобы сдержать ее агрессивное поведение на международной арене.

Старое новое сдерживание

Впервые о принципе сдерживания в начале холодной войны заговорил американский дипломат Джордж Кеннан. в 1946 году он отправил из посольства США в Москве документ, позже названный «длинной телеграммой», в котором он предложил использовать политику сдерживания в отношениях с СССР. В последствие в 1947 году в анонимной статье опубликованной в журнале Foreign Affairs году он изложил суть этой политики. С тех пор сдерживание являлось основной стратегией США во взаимодействии с СССР на международной арене вплоть до его распада в 1991 году. В основе стратегии сдерживания лежала предпосылка о необходимости блокировать и противодействовать СССР и его коммунистическим союзникам тогда и там, где возникает риск приобретения ими влияния. В дальнейшем на основе принципа сдерживания была разработана целая теория, которая была положена в основу советско-американских отношений и мировой политики как таковой во второй половине XX века. Она была неразрывно связана с концепцией взаимно-гарантированного уничтожения, которая обеспечивает поддержание мира на основе неизбежности тотального возмездия противника в случае нанесения по нему первого (ядерного) удара.

С тех пор как Джордж Кеннан изложил принципы политики сдерживания прошло почти 70 лет назад, и многое изменилось. Советского Союза больше нет, а глобальное соперничество между капиталистической и коммунистической идеологиями завершилось в пользу первой. Несмотря на это стратегия сдерживания вновь становится востребованным на Западе инструментом противостояния с Россией. Однако «новое сдерживание» в отличие от стратегии сдерживания времен холодной войны, согласно оценкам западных аналитиков, должно быть региональным (а не глобальным), основано на конвенциональных военных средствах (а не ядерном оружии), а также направлено против режима Владимира Путина, а не российского общества. В частности необходимость сдерживания России именно конвенциональными (обычными) вооружениями аргументируется нежеланием США ввязываться в новую гонку ядерных вооружений и дать легитимный повод России нарушить Договор о ракетах средней и малой дальности (РСМД), который, правда, ей и так нарушается. Ведь если НАТО начнет оснащать свои крылатые ракеты ядерными боеголовками и ответит на нарушения российской стороной договора РСМД тем же, Альянс просто попадется на удочку Москвы. В итоге США и НАТО не просто узаконят нарушение Россией этого договора, но и лишатся возможностей для проведения дальнейших переговоров.

Оправдание нового сдерживания

И одна из главных причин необходимости разработки стратегии «нового сдерживания» заключается не только в украинском кризисе, но и в том, что Россия в рамках общего наращивания военной мощи начала проводить военные учения, не виданные со времен разгара холодной войны и угрожающие членам Альянса их его партнерам. За последние три года Россией было проведено по меньшей мере 18 крупномасштабных внезапных военных учений (проверок боеготовности), причем в некоторых из них было задействовано более 100 000 военнослужащих. Согласно оценкам НАТО, в ходе этих учений порой имитируются ядерные удары по странам НАТО (например, во время стратегических белорусско-российских учений «Запад») и странам-партнерам (например, в марте 2013 года по Швеции) или эти учения используются для маскировки массовых перебросок войск (в феврале 2014 года перед незаконной аннексией Крыма) и в качестве угрозы соседним с Россией странам. При этом речь идет, прежде всего, о центрально- и восточноевропейских государствах-членах НАТО, располагающихся в непосредственной близи от России.

Поэтому в ответ на агрессивные действия России к востоку от границ НАТО, а также в связи с нестабильностью, сопровождающейся насилием, к югу от границ НАТО на встрече в верхах в Уэльсе в 2014 году страны Альянса согласовали План действий по обеспечению готовности, а также согласовали стратегию по борьбе с гибридными угрозами. Этот план предусматривает немедленное усиление присутствия НАТО в восточной части Североатлантического союза, которое было обеспечено с мая 2014 года (меры по гарантии безопасности), и долгосрочные изменения в построении сил НАТО (меры по адаптации). Одним из ключевых шагов в этом направлении стало увеличение численности с 13 000 до 40 000 военнослужащих Сил реагирования НАТО — многонациональной группировки технологически продвинутых сил высокой боеготовности, в состав которой входят сухопутный, военно-воздушный и военно-морской компоненты, а также компонент сил специальных операций, и которую Североатлантический союз может быстро развернуть, где бы ни потребовалось, с санкции Североатлантического совета — высшего политического руководящего органа НАТО.

Но западные стратеги и военные аналитики полагают, что этого недостаточно. Несмотря на тот факт, что агрессивные действия России в Европе — вторжение на Украину, полеты военных самолетов под носом у стран НАТО, демонстрация готовности применить ядерное оружие — в новостях отошли на второй план, Россия все еще воспринимается как угроза, из-за которой США планируют увеличить военный бюджет в Европе в четыре раза в 2017 году. Так, в «Стратегии театра» (Theater Strategy) Европейское командование вооруженных сил США (USEUCOM) ясно указывает на то, что нынешняя стратегия сменного присутствия войск США, которая действует с 2014 года (в связи с российской аннексией Крыма и дестабилизацией востока Украины) является недостаточной для реализации главных приоритетов, главным из которых является сдерживание России. В стратегии отмечается, что союзники и партнеры США в ряде регионов на протяжении длительного времени сталкиваются с российскими вызовами, так что это глобальный вызов, который требует глобального ответа. А временное присутствие военных подразделений с постоянной ротацией не заменяет реальных возможностей фиксированного боевого состава.

Как показывает анализ военных учений, проведенных Россией и НАТО в 2014–2015 годах, обе стороны разыгрывают возможность масштабного военного конфликта на прибалтийском и скандинавском театрах военных действий. Для иллюстрации можно обратиться к карте, составленной цюрихским Центром стратегических исследований, демонстрирующей интенсивность и масштабы военных учений НАТО и России.

Например, особую обеспокоенность у западных военных аналитиков вызвали проходившие в России с 16 по 21 марта масштабные внезапные военные учения (проверка боеготовности) Северного флота, некоторых подразделений Центрального, Западного, Южного и Восточного военных округов. В них было задействовано около 76 тыс. военнослужащих, 12 тысяч единиц военной техники, 65 кораблей, 15 подлодок, 220 самолетов и вертолетов. Особое внимание было уделено выполнению боевых задач Силами специальных операций (военно-воздушными силами и подразделениями спецназа). Также отрабатывалась переброска в Крым стратегических бомбардировщиков Ту-22М3, способных нести ракеты с ядерной боевой частью. Бомбардировщики были направлены и в Калининградскую область, а сухопутная группировка на Балтике была усилена оперативно-тактическими ракетными комплексами «Искандер», которые также способны нести тактическое ядерное оружие.

В то же время начальник Генштаба Валерий Герасимов внепланово проверил готовность морских стратегических ядерных сил России, а в рамках стратегической командно–штабной тренировки были подняты по тревоге ряд частей и соединений сухопутных войск, армейской авиации и спецназа Центрального военного округа, которые расположены в Поволжье, на Урале и в Западной Сибири. В Краснодарском крае были приведены в полную боевую готовность подразделения морской пехоты, дислоцированные в городе Темрюк.

Официальная легенда учений связана с проверкой боеготовности, в ходе которой предстояло оценить возможности по наращиванию задействованных сил из центральных регионов России при выполнении задач в сложных климатических условиях. Однако масштабы и театры военных действий развернувшихся учений свидетельствует о том, что российская армия отрабатывает действия на случай силового противостояния с Западом. Если учения охватывают и Крым, и Арктику, и Калининград — это свидетельствует об отработке сценария крупного регионального конфликта. В качестве вероятного противника в таком конфликте просматриваются лишь страны НАТО и их партнеры (скандинавские страны).

Очевидно, что российское руководство обеспокоено, что любой конфликт, большой или малый, станет для США и НАТО предлогом, аннексировать Калининград, как бы безумным это не казалось. Дело в том, что российское руководство не видит в этом ничего ненормального, так как оно само недавно аннексировало часть иностранного государства. Тем более, что в сознании российских стратегов, например Секретаря Совета Безопасности России Николая Патрушева, укоренена навязчивая идея того, что США стремятся разрушить Россию.

Россия совершенно очевидным образом считает, что должна защитить Калининград в случае вооруженного конфликта с НАТО, и совершила во время своих военных учений два действия, которые были направлены на повышение обороноспособности своей военной группировки в Калининграде, но которые в тоже самое время могут также быть расценены, как агрессивные, и, следовательно, поспособствовать росту нестабильности.

Во-первых, Россия разместила в Калининграде средства противовоздушной обороны, способные блокировать весь регион и лишить НАТО доступа в воздушное пространство. Во-вторых, Россия провела военные учения рядом с Прибалтикой (март 2015 года), одним из элементов которых была прокладка сухопутного коридора на Калининграда. К этим действиям относились полеты российской авиации рядом с Балтикой или над ней, чтобы проверить реакцию НАТО. Основной замысел заключался в том, чтобы через создание большого сухопутного коридора в Калининград помешать НАТО захватить или блокировать его. Но это невозможно осуществить без вторжения в прибалтийские страны.

Таким образом, динамика военно-политической обстановки в регионе такова, что, даже если Россия разработала планы на случай самого худшего развития событий для защиты Калининграда, они все равно выглядят так, словно она планирует захватить Прибалтику. А США и НАТО, видя, что Россия наращивает войска вокруг прибалтийских республик, поступает так же. В свою очередь, Россия считает эти меры не оборонительными, а наступательными.

Однако существуют и другие оценки мотивов российского руководство в нынешней военной конфронтации с Западом. Например, согласно оценкам датского разведывательного сообщества, Россия может попытаться испытать НАТО на прочность, начав кампанию военного запугивания прибалтийских стран, например, приступив к значительному наращиванию военных сил вблизи их границ и одновременно оказывая политическое давление, осуществляя дестабилизацию обстановки, а возможно, и проникновение. Россия может начать такую кампанию запугивания в связи с серьезным кризисом на постсоветском пространстве или в связи с другим международным кризисом, в котором она будет противостоять США и НАТО.

Среди западного истеблишмента существуют опасения, что Владимир Путин хочет расколоть НАТО, и лучший способ достижения такой цели — вторжение в Прибалтику, в результате которого, например, Германия и Франция никак не отреагируют на российскую агрессию, то есть под сомнение будет поставлена основополагающая 5 Статья Североатлантического договора (о коллективной обороне), что таким образом дискредитирует НАТО и подорвет единство Запада.

Результаты проведенного американским центром Pew Research Center социологического опроса подтверждают возможность реализации этого неутешительного сценария, показавшего неготовность большинства французов, немцев и итальянцев поддержать войну против России, даже если Москва осуществит нападение на одного из их союзников по НАТО. Из восьми опрошенных стран только в Канаде и США явное большинство граждан высказалось за необходимость выполнить обязательства, вытекающие из Статьи 5 Североатлантического договора.

В отсутствие ясного понимания того, что на самом деле намеревается делать противоположная сторона, западным стратегам приходится учитывать все возможные сценарии развития событий и просчитывать любые варианты.

Продолжение следует