Мировое соглашение, достигнутое в Париже на прошлой неделе, в действительности является уже третьим по счету климатическим соглашением, достигнутым за последний месяц. Первое было принято в конце ноября, когда группа миллиардеров во главе с Биллом Гейтсом, Марком Цукербергом и Джеффом Безосом объявили о создании фонда в USD 20 млрд для поддержки исследований чистой энергии. В тот же день группа из 20 стран, в том числе США, Великобритании, Германии, Индии, Китая и Бразилии договорились удвоить свои инвестиции в зеленую энергию, в итоге доведя сумму до USD 20 млрд в год.
Из двух упомянутых событий, предшествовавших встрече в Париже, именно коалиции «Энергетического прорыва» (КЭП) — во главе с Гейтсом и его коллегами-предпринимателями — удалось заполнить большинство новостных заголовков. Что не удивительно, учитывая, насколько сильна в общественном воображении ассоциация между инновациями и частным сектором. Если в борьбе с изменением климата необходим технологический прорыв, то от кого еще нам его ожидать, если не от волшебников из Силиконовой долины и других территорий концентрации инноваций свободного рынка?
Сам Гейтс был первым, кто признал, что общественное воображение плохо согласуется с реальностью. «Частный сектор знает, как строить компании, оценивать потенциал успеха и брать на себя риски, которые связаны с принятием новаторских идей и претворением их в жизнь, — гласит манифест их коалиции. — Однако в нынешней бизнес-среде соотношение риска/вознаграждения для ранних инвестиций в потенциально революционные энергетические системы вряд ли соответствует рыночным тестам традиционных бизнес-ангелов или инвесторов венчурного капитала».
Сам по себе свободный рынок не станет развивать новые источники энергии достаточно быстрыми темпами. Выигрыш все еще остается слишком неопределенным. Так же, как и в ходе предыдущих технических революций, быстрый прогресс чистой энергии потребует вмешательства решительного и предприимчивого государства, обеспечивающего терпеливое, долгосрочное финансирование, которое создаст смещение в стимулах частного сектора. Правительства должны принять смелые политические решения, которые не только выровняют игровое поле, но и создадут уклон в сторону экологической устойчивости. Тогда — и только тогда — следом придет и частное финансирование. Однако до сих пор меры жесткой экономии мешали государственному финансированию в достаточном объеме. Некоторые надеются, что парижские соглашения это изменят.
Как и во время информационно-технической революции, достижения в сфере производства чистой энергии потребуют участия как государственного, так и частного сектора. Поскольку мы еще не знаем, какие новшества будут наиболее важны для декарбонизации экономики, инвестиции должны быть направлены на обширный спектр вариантов. Долгосрочное и терпеливое финансирование должно быть также направлено на то, чтобы помочь компаниям минимизировать неопределенность и устранить так называемую «долину смерти» между фундаментальными исследованиями и коммерциализацией результатов исследований.
Аргумент КЭП — о том, что «новой моделью будет партнерство между государством, частным сектором, научно-исследовательскими институтами и инвесторами», — озаряет нас надеждой. Однако, к сожалению, если не считать Гейтса и его коллег, пока имеется мало признаков того, что частный сектор собирается принимать на себя ведущую роль в этом предприятии.
Энергетический сектор ныне стал зафинансированным; он тратит больше на выкуп акций, чем на исследования и разработки в области низкоуглеродистых инноваций. Энергетические гиганты ExxonMobil и General Electric являются первым и десятым, соответственно, корпоративным покупателем своих собственных акций. Между тем, по данным Международного энергетического агентства, лишь 16% инвестиций в энергетическом секторе США было потрачено на возобновляемую или ядерную энергию. Придерживаясь своих излюбленных схем, нефтяные компании, похоже, предпочитают извлекать углеводороды из самых глубоких пределов земли, вместо того чтобы направлять свои прибыли в альтернативные чистые виды энергии.
Между тем, правительственные средства на исследования и разработки в последние годы снижаются — тенденция, частично объясняющаяся недооценкой роли государства в стимулировании инновационной деятельности и роста, а в последнее время еще и жесткими мерами экономии вследствие финансового кризиса 2008 года. Сжатые бюджеты ограничивают агентства, которые могли бы стать движущей силой революционных инноваций. Агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам США (DARPA) в свое время стало катализатором ИТ-революции. С другой стороны, Агентство передовых исследований в области энергетики (ARPA-E) в 2015 году имело бюджет в USD 280 млн — едва ли десятая часть бюджета DARPA. В 1981 г. энергетика занимала 11% от общего государственного бюджета США, адресованного на исследования и разработки. Сегодня она занимает всего 4%. Между тем, политика проблематики спроса также испытывает кризис, препятствуя внедрению существующих технологий возобновляемых источников энергии.
Основными органами госсектора, играющими ведущую роль в содействии распространению зеленых энергетических технологий, являются государственные банки развития. Действительно, немецкий KfW, китайский Банк Развития, Европейский Инвестиционный Банк и бразильский BNDES занимают четыре первых места в десятке инвесторов в сфере возобновляемых источников энергии, составляя до 15% от общего финансирования активов.
Государственный сектор может — и должен — делать гораздо больше. Например, субсидии, получаемые энергетическими корпорациями, могут быть поставлены в зависимость от большего процента прибыли, инвестируемой в низкоуглеродистые инновации. В конце концов, подобные условия уже существовали — они были наложены на телефонную компанию США AT& T в начале XX в. в обмен на разрешение сохранения монополии — это привело к созданию лаборатории Белла, жизненно важного инкубатора инноваций.
Точно так же, как в свое время приветствовались благотворительные пожертвования миллиардеров, безусловно, должны приветствоваться и разумные ставки налогов, которые собираются с компаний. В конце концов, как говорится в манифесте КЭП: «Текущий уровень государственного финансирования в сферу чистой энергетики попросту недостаточен для того, чтобы отвечать на возникающие перед нами проблемы». И все же, в Великобритании, например, Facebook в 2014 году заплатил всего 4327 фунта стерлингов налогов, то есть значительно меньше, чем многие обычные налогоплательщики.
Готовность Гейтса и других бизнес-лидеров посвятить себя и свои деньги продвижению чистой энергетики достойна восхищения. Парижский договор тоже является отличной новостью. Однако этого недостаточно. Если нам необходимо провести низкоуглеродную революцию, то нам нужно, чтобы и государственный, и частный сектор более полно содействовали продвижению зеленых инноваций, как в плане спроса, так и в плане предложения.
Источник: Project-Syndicate
Перевод c английского:Наше Мнение