Сегодня конкуренция между великими державами — очевидный факт: Соединенные Штаты в настоящее время соперничают с активизировавшейся Россией и растущим Китаем. Ближний Восток, Южно-Китайском море и Украина — это только три театра, где разыгрывается эта новая ситуация.

После перечитывания книги бывшего заместителя госсекретаря США Строуба Тэлботта «Великий эксперимент», у меня сложилось впечатление, что семена, проросшие сегодня, были посеяны ранее. В книге описывается разговор, который состоялся в декабре 2000 года между президентом Биллом Клинтоном и избранным президентом Джордж У. Бушем. Клинтон говорит, что, судя по избирательной кампании Буша, из вопросов безопасности более всего его беспокоит Саддам Хусейн и строительство крупномасштабной системы противоракетной обороны. «Это абсолютно верно», — отвечает Буш.

Работа над этими вопросами была приостановлена в связи с внезапной трагедией, случившейся в виде террористических атак в США 11 сентября 2001 года, после которых начался период международного сотрудничества, в течение которого царила солидарность против терроризма. Это было время, когда все мы были американцами, и когда Буш назвал Путина «очень прямым и заслуживающим доверия».

Ветер стал меняться после того, как США объявили о своем выходе из Договора об ограничении систем противоракетной обороны, поскольку намерены построить систему ПРО с целью защиты от потенциально ядерного Ирана. Это не осталось незамеченным в России.

США в то время, кажется, не понимали, что развивается многополярный мировой порядок — и очень трудно без серьезных последствий реализовывать политику, которую Буш и Клинтон обсуждали в 2000 году. В своей речи в Мюнхене на Конференции по безопасности в 2007 году президент России Владимир Путин сказал об этом ясно, осудив вмешательство США в Ирак и особенно — планы США по расширению системы противоракетной обороны в Европе, назвав это актом агрессии в отношении России и нарушением общеевропейской безопасности.

Летом 2008 года сразу три события ярко очертили особенности нового многополярного порядка. Китай поразил мир в качестве хозяина Олимпийских игр, укрепив свой статус серьезного международного игрока. Военные действия России в Грузии — в разгар игр — показали миру, что концепция сфер влияния все еще жива и хорошо освоена в Кремле. Наконец крах в следующем месяце американского инвестиционного банка Lehman Brothers, вызвавший мировой финансовый кризис, после которого мировая экономика еще не полностью восстановилась, подчеркнул уязвимость стран с развитой экономикой, в то время как Китай почти не пострадал.

С новым ощущением уверенности в своей великодержавности Китай, кажется, намерен пересмотреть концепт «мирного подъема», которого лидеры страны придерживались со времен Дэн Сяопина, приняв более агрессивный подход во внешней политике применительно к своим соседям. Опираясь на предполагаемые исторические права, Китай начал наращивать свои территориальные претензии — вместе с военным присутствием в Южном и Восточном Китайских морях. В 2013 году напряженность достигла своего пика, когда Китай в одностороннем порядке объявил о том, что Опознавательная зона противовоздушной обороны (ADIZ) охватывает территории в Восточно-Китайском море, контролируемые Японией.

Многие из стран, пострадавшие от действий Китая в Южном и Восточно-Китайском морях, имеют договоры безопасности с США, который являлся крупной морской державой в Тихоокеанском регионе во времена Второй мировой войны. Поэтому ADIZ-декларацию Китая США расценили как провокацию. Расширяя свои требования суверенитета, Китай на самом деле расширяет свои претензии на влияние.

Международные институты пытаются угнаться за меняющимся мировым порядком. На саммите G-20 в Сеуле в 2010 году было заключено соглашение об увеличении квот развивающихся стран в Международном валютном фонде в 2014 году. Но Конгресс США отказался ратифицировать это соглашение.

Тогда Китай взял дело в свои руки, инициировав создание Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (AIIB). Фрагментация международных институтов казалась неизбежной — пока европейские страны не решили присоединиться к AIIB. Хотя США изначально сопротивлялись и до сих пор отказываются присоединиться, решение европейцев внесло свои нюансы в более поздний разговоре между президентом Китая Си Цзиньпином и президента США Бараком Обамой.

Между тем Россия испытывает свои обновленные внешнеполитические амбиции в Украине. Нарушив Хельсинский Заключительный акт весной 2014 года, Путин поставил российскую внешнюю политику в прямую оппозицию к США и Европе. Эта позиция была подтверждена в сентябре, когда Путин решил вмешаться в сирийский конфликт, стремясь обеспечить России роль важного игрока в урегулировании.

Сегодня мир очень отличается от того мира, который можно было себе вообразить в конце прошлого века, спустя 10 лет после падения Берлинской стены. С исторической точки зрения 15 лет могут показаться длинным или коротким временным отрезком — в зависимости от интенсивности измененияй. В течение последних 15 лет усиливающейся конкуренции между ведущими державами и нестабильности на Ближнем Востоке — включая Арабскую весну, подъем брутального Исламского государства, войны между суннитами и шиитами и чудовищные страдания — изменения были, по меньшей мере, очень интенсивными.

Но противостояние — это не вся история. Обнадеживающие шаги были сделаны в двух важных областях: нераспространения ядерного оружия (прежде всего это касается ядерной сделки с Ираном) и борьбы с изменением климата (на примере перспективных препаратов, представленных на нынешнем саммите климата в Париже).

Если какой-то урок можно извлечь из всего этого, то он следующий: последовательно реализуемая, активная дипломатия все еще представляет собой необычайную силу для разрешения конфликтов. Она остается лучшим инструментом для получения результатов сотрудничества, которому конфронтация серьезно препятствует.

Источник: Project-Syndicate

Перевод c английского:Наше Мнение