В настоящее время ситуация на западном фронте России несколько стабилизировалась. Жесткие заявления с обеих сторон продолжают звучать, однако широкомасштабных боевых действий в Луганской и Донецкой областях, к счастью, не ведется. Новые ограничения против России в повестке дня тоже пока не значатся — недавнее расширение санкционного списка Европейского союза коснулось лишь отдельных персон из числа сепаратистов и ряда тамошних организаций.
Таким образом, на данный момент стороны в основном утвердились на своих позициях. Запад рассчитывает, что под влиянием санкций Москва осознает пагубность избранного ею курса, и что чем дольше будет длиться такое положение, тем более острой станет для Кремля необходимость пойти на попятный.
Нельзя отрицать, что объективные основания для таких ожиданий имеются. Цена нефти марки Brent снизилась до USD69,9 за баррель. На этом фоне курс доллара на Московской бирже установил максимум, превысив 50 рублей. Таким образом, с начала года курс доллара к рублю увеличился в полтора раза.
Кстати, не далее, как в октябре сам Путин утверждал, что при сохранении цены на нефть на уровне USD80 мировая экономика рухнет. А когда доллар стоил еще менее 40 рублей, заместитель министра финансов РФ Алексей Моисеев пообещал, что рубль достиг дна и больше падать не будет.
Если принять в расчет пропорциональное сокращение объемов экспорта российских энергоресурсов, то доходы России уменьшатся более чем на USD40 миллиардов, и этого вполне достаточно, чтобы свести на нет профицит ее текущего счета.
В условиях санкций российская экономика сокращает инвестиции, отток капитала стал максимальным с 2008 года, а инфляция в форме удорожания импортной продукции увеличивается самыми быстрыми темпами за более чем три года: цены на потребительские товары в России растут сейчас со скоростью 8% в годовом исчислении.
Более того, западные эксперты отмечают, что в последние несколько недель стали появляться гораздо более пугающие признаки. Столкнувшись с резким ростом спроса на доллары, российские банки были вынуждены поднять ставки по валютным вкладам, чтобы попытаться привлечь потенциальных вкладчиков. Вырос спрос на банковские ячейки, а это говорит о том, что потребители пытаются сделать накопления в иностранной валюте.
Согласно оценкам агентства Bloomberg, в этом году Россия еще сумеет избежать рецессии, но она уже на пути к ней: отток капитала, инфляция, высокие процентные ставки, финансовый кризис и все большее число дефолтов компаний. В итоге вероятность рецессии в ближайшие 12 месяцев выросла до 75% — это самый высокий показатель с первого подобного исследования, проведенного более двух лет назад.
Как следствие, согласно результатам свежего опроса Левада-центра, 80% респондентов говорят о росте цен и снижении уровня жизни. Казалось бы, на соответствующие вопросы, пусть пока и не задаваемые населением, ответы давать рано или поздно придется. В то же время рейтинг Путина остается фантастически высоким — свыше 80%.
Правда, известный российский политолог Лилия Шевцова убеждена, что «это рейтинг оболванивания телевизором. Выключи телевизор — и к вечеру у Путина останется 15-20-30%. К концу Советского Союза у компартии было 99% поддержки, а через два года СССР рассыпался».
Вместе с тем, она признает, что «мы не знаем степени адекватности лидера». И если прав экс-советник Путина Андрей Илларионов, который утверждает, что тот готовил нынешнюю войну 11 лет, то все расчеты на умиротворение российского правителя абсолютно иллюзорны.
Никто не знает, каковы амбиции Путина, и какого рода дополнительную демонстрацию силы он посчитает необходимой для сохранения поддержки населения в долгосрочном плане. Возможно, он удовлетворен нынешним квазизамороженным состоянием конфликта, что в той или иной степени позволяет ему осуществлять значительное вмешательство во внутренние дела Украины в обозримом будущем. Но точно так же вовсе не исключено, что завтра возобновятся попытки оккупации новых украинских территорий.
Ясно лишь, что Кремль надеется воспрепятствовать украинским реформам, ставя перед собой конечную цель — вернуть политический контроль над всей страной. При этом он рассчитывает, что экономические санкции в конечном счете подорвут западную решимость: чем дольше ситуация будет оставаться тупиковой, тем больше шансов, что Запад проявит свою бесхребетную сущность.
В его пользу работает также то, что Путин сейчас не имеет забот с критиками своей политики и независимыми СМИ и может сконцентрироваться на пропагандистской кампании за рубежом. Западные же правительства вынуждены искать общественной поддержки далеко не в столь благоприятных условиях.
На этом фоне не вызывает удивления, что из Москвы все чаще стали звучать призывы к отмене введенных Западом ограничительных мер. Так, 28 ноября Путин в интервью турецкому информационному агентству Anadolu заявил, что «санкционное давление несет угрозу международной стабильности, поэтому мировому сообществу нужно перейти от ограничений и угроз к поиску приемлемых решений».
А днем позже заместитель министра иностранных дел Алексей Мешков, заметив поначалу, что «мы от наших европейских партнеров ничего не ожидаем», несколько непоследовательно добавил: «Единственное, на что мы рассчитываем, — чтобы они вышли из бессмысленной санкционной спирали и пошли по пути отмены санкций и „черных списков“, что, в свою очередь, позволит нам отказаться от наших списков. Это будет способствовать и отказу нами от принятых контрмер».
Основной упор в такого рода заклинаниях делается на то, что любые санкции «наносят вред не только тому, против кого они направлены, но и тому, кто их вводит». В российском внешнеполитическом ведомстве также утверждают, что число стран ЕС, осознающих это, увеличивается.
Действительно, европейское единство пошатнулось. У отдельных членов Евросоюза, таких как Венгрия, Чехия, Словакия, Кипр, имеющих с Россией наиболее тесные экономические связи, возникло беспокойство в связи с негативным воздействием санкций на их собственные экономики. Их официальные лица начали ставить под сомнение эффективность подобных мер и высказываеть мнение, что, дескать, пора снова сближаться с Кремлем. В качестве обоснования такой позиции, как правило, приводится согласие Путина на перемирие и отвод от украинской границы почти двадцати тысяч российских солдат.
Разумеется, эта аргументация не выдерживает критики. Во-первых, Брюссель уже пошел Путину навстречу, отложив подписание с Украиной Соглашения о партнерстве. Далее, пока нет доказательств, что Россия в самом деле отвела от границы все тяжелые вооружения и всех солдат, напротив, международные наблюдатели фиксируют значительную концентрацию военной силы со стороны мятежников. Наконец, на юго-востоке Украины постоянно происходят стычки, так что до подлинного перемирия еще далеко.
Но, самое главное, апологеты примирения, сознательно или нет, но напрочь упускают из виду оккупацию Крыма. Между тем именно этот шаг Москвы стал грубейшим нарушением всех международных норм, несмотря на «жалкий лепет оправданья» его бывшим госсекретарем США, 91-летним Генри Киссинджером. Хотя даже он согласен, что Западу не следует признавать эту аннексию.
Что представляется наиболее опасным, так это отсутствие единства внутри безусловного лидера ЕС. Слово Германии если и не является решающим, то явно имеет очень большой вес. Путин пытается посеять раздор между Ангелой Меркель и СДПГ, надеясь на то, что пророссийская политика социал-демократов возьмет верх. В частности, после недавнего визита в Москву министра иностранных дел ФРГ Франка-Вальтера Штайнмайера его заподозрили в проведении собственной дипломатии. А немецкие «Левые» раскритиковали Меркель за втягивание Германии в новый виток холодной войны с Россией, обвинив ее в поддержке правительства в Киеве, «ключевые посты в котором заняты нацистами».
Однако бундесканцлерин, безусловно, самую мощную политическую фигуру в Европе, одолеть не так-то просто. 26 ноября в Бундестаге она снова жестко раскритиковала политику России на украинском направлении, заявив, что «ее действия ставят под вопрос мирный порядок в Европе и нарушают международное право». Не отрицая необходимости вести с Москвой переговоры, Меркель по-прежнему назвала экономические санкции в отношении РФ неизбежными.
Кроме того, по настоянию властей ФРГ была отменена намеченная на 1–2 декабря встреча сопредседателей форума гражданских обществ РФ и Германии «Петербургский диалог». Запущенный Путиным и тогдашним канцлером ФРГ Герхардом Шредером в 2001 году, он был символом особого характера отношений между Москвой и Берлином, его заседания проходили даже в сложный период после российской агрессии против Грузии.
Конечно, было бы печально, если бы прагматические интересы европейцев по обеспечению в их домах зимой комфортной температуры оказались важнее декларируемых ими принципов солидарности и свободы. Это означало бы, что Запад не способен даже морально соответствовать собственным стандартам, не говоря уже о том, чтобы их защищать.
Но если учесть, что главы других ведущих держав — Великобритании и Франции — также занимают достаточно твердую позицию в отношении России, то можно прийти к выводу, что без весьма серьезных шагов навстречу требованиям объединенной Европы снисхождения Москва получить не должна.
Что же касается Соединенных Штатов, то там дебаты вокруг России и Украины идут отнюдь не по поводу санкций, которые поддерживают и Конгресс, и администрация, а по поводу поставок Киеву летального оружия. При том, что в Вашингтоне наверняка понимают, что усиление противостояния с Россией осложнит решение задач во многих областях внешней политики, включая Афганистан, Иран, Северную Корею, Сирию, климатические изменения и нераспространение оружия массового уничтожения.
Тем не менее, Россия до сих пор не признана стороной конфликта лишь потому, что это потребует соответствующих мер сдерживания, что означало бы настоящую войну. Но при всей взвешенности заявлений и поведения лидеров ЕС и США, они прекрасно понимают, что Россия не просто поддерживает сепаратистов, а посылает в Украину свои регулярные войска.
В свете этого растущее раздражение Вашингтона и Берлина и их убеждение в необходимости продолжать давление на Кремль означают, что Путину вряд ли стоит ждать облегчения санкций. Время подобных переговоров придет только тогда, когда Россия окончательно и бесповоротно признает за Украиной право самостоятельно определять свое будущее.