Международные организации как субъекты политики: идеационный подход

Как международные организации вырабатывают политические рекомендации? Являются ли они самостоятельными субъектами производства политических идей или же только открытыми площадками согласований? Этому вопросу посвящено публикуемое исследование. Авторы этой статьи опираются на idеаtional approach — исследовательский подход, который социологи иногда сравнивают с «лингвистическим поворотом» и другими подобными сменами парадигм.

Благодарности

Предыдущая версия этой статьи была представлена в августе 2009 года на ежегодном собрании Исследовательского комитета XIX Международной ассоциации социологов (в Монреале). Авторы выражают признательность за комментарии и предложения Кэролин де ла Порт, Анджеле Кемпф, Рианн Маон, Стивену Макбрайду, Соне Мишель и обозревателям журнала Global Social Policy.Дэниел Беланд признателен за поддержку Канадской программе руководителей исследовательских групп (Canada Research Chairs Program).

Введение

В мировой литературе по социальной политике господствует мнение о том, что одни международные организации и коалиции являются более либеральными (или более социалистическими), чем другие, и в этом отражаются политические установки ведущих мировых государств. Боб Дикон со своими соавторами в книге 1997 года утверждали, что в сфере социальной политики Всемирный банк и Международный валютный фонд следуют либеральному курсу США, в то время как Европейский Союз и Международная организация труда занимают более «европейскую» или социалистическую позицию (Deacon et al., 1997). Роберт О’Брайен (O’Brien, 2002: 144) также делит международные организации на те, «которые не особо внимательны к социальной политике», и те, которые участвуют в социальной политике более энергично. Роберт Уэйд (Wade, 1996) в своем блестящем анализе споров о знаменитом докладе Всемирного банка «Восточноазиатское чудо» утверждает, что либеральные силы внутри банка успешно отбили притязания Японии поставить либеральные стратегии развития под вопрос и перенести акцент на успех инвестиций, управляемых государством, тем самым они добились «сохранения существующей парадигмы». С этой точки зрения, международные организации выражают в социальной политике и во многих других вопросах более или менее устойчивые предпочтения, в соответствии с политическими взглядами их руководителей (см. также Wade, 2001; Wade, 2002).

Исходя из идеи О’Брайена, что «международные организации являются одновременно инструментами реализации политических курсов мощных политических сил и ареной для споров по поводу содержания этих курсов» (2002: 145), мы утверждаем, что характеристика международных сил как проводников предсказуемых политических курсов все же проблематична. Идеи значат намного больше, а международные организации обладают намного большей гибкостью, чем может предсказать даже самый искусный структурный анализ. В действительности, политика международных организаций оспаривается постоянно и настолько активно (Deacon and Stubbs, 2011), что политический консенсус внутри международных организаций окажется скорее исключением, чем правилом. Международные организации [1] предстают открытыми системами в том смысле, в каком Берталанффи (1968) и другие теоретики систем говорят, что живые или открытые системы участвуют в обмене «материи со своим окружением в форме импорта и экспорта, построения и разрушения своих материальных компонентов». Международные организации зачастую оказываются восприимчивы к тем новым идеям и подходам, которые пропагандируются популярными политическими деятелями. Они постоянно меняют свой политический курс на прямо противоположный. Поэтому так сложно охарактеризовать политический курс международных организаций как стабильный, за исключением относительно кратких периодов, в которые они проявляли идеологическую последовательность. Интенсивные дебаты по разным вопросам отличают международные организации от тех исследовательских центров (Rich, 2004; Stone and Denham, 2004), которые связаны с конкретными группами интересов или идеологиями. Международные организации скорее склонны прокладывать маршрут, лавируя между сложными и изменчивыми идеями и интересами, а не придерживаться единого последовательного курса.

Чтобы проиллюстрировать это теоретическое предположение, рассмотрим, как международные организации (в первую очередь, Всемирный банк и Европейский союз) относились к проходившей с 1994 по 2011 годы приватизации пенсий. Приведенный ниже анализ доказывает, что международные организации умели корректировать свои позиции в ответ на изменившиеся обстоятельства и новое восприятие ситуации внутри транснациональных сетей экспертов в области пенсионной политики. В итоге, такие организации проявляли несравненно большую гибкость, чем многие внутренние исследовательские центры, задействованные в той же сфере политики.

Работая внутри международных организаций, политические деятели (Kingdon, 1995; Mintrom, 1997) прямо влияли на рекомендации в сфере транснациональной пенсионной политики, воздействовали на транснациональную кампанию за приватизацию пенсий и, в конце концов, настояли на отказе от нее. Более того, направления, выбранные этими пропагандистами в области пенсионной политики, не следовали ни из их политического прошлого, ни из курсов правительств, в которых они работали. Конечно, было бы глупо утверждать, что структуры политической власти не имеют влияния на действия и рекомендации международных организаций; но мы все же считаем, что нельзя слишком тесно связывать поведение международных организаций с властью крупных государств или стабильных идеологий. Международные организации, всегда становясь полями идеологических битв, оказываются слишком нестабильны для того, чтобы эта связь оставалась прочной, за исключением относительно кратких периодов времени (см. также Kogut and MacPherson, 2011). Они должны быть признаны открытыми системами, производящими постоянные дебаты и подверженными политическим и идеологическим изменениям, разворачивающимся на более широкой идейной арене. Чтобы еще сильнее отметить эту отличительную особенность, мы сравним эти организации с несколькими исследовательскими центрами, движущихся в рамках отдельных идеологий, которые продемонстрировали намного более жесткую позицию в пропаганде пенсионной приватизации, чем Всемирный банк и другие международные организации.

Изучение изменчивых идейных и дискурсивных процессов внутри международных организаций имеет большое значение; так как исследования показали, что эти процессы часто оказывают прямое влияние на внутреннюю политику стран (см., например, Beland and Cox, 2011; Mahon, 2009; Mahon and McBride, 2008; Schmidt, 2011; Skogstad, 2011; True and Mintrom, 2001). Вот почему анализ развития идей и дискурсивных практик внутри международных организаций — передовой край теории мировой социальной политики. Мы пытаемся внести вклад в эту дискуссию, показывая, что международные организации являются намного более открытыми системами, чем многим представляется, и что их постоянно развивающиеся внутренние идеи и дискурсы могут оказывать очень мощное влияние на мировую политику.

Идеи и международные организации

С начала 1990-х годов все большее число исследователей, включая специалистов по международным организациям, уделяют внимание непосредственной роли идейных и дискурсивных процессов в политике [2]. Многие исследователи показали, что процессы оформления идей способствуют конструированию социальных и экономических задач, решению которых служат основные парадигмы современной политики (Mehta, 2011; Kingdon, 1995; Stone, 1997). Соответственно, идеи формируют понимание, которым подкрепляются политические действия, а также определение и обоснование целей конкретных организаций и политики вообще. Что касается роли транснациональных политических сил, особенно важными оказываются идеи, способные предоставить политическим деятелям на уровне отдельных стран цели, нормы и программы, основанные на наборе допущений о том, как решать актуальные вопросы посредством использования конкретных политических инструментов (Blyth, 2002; Hall, 1993; Skogstad, 2011). Эти идеи становятся руководством по созданию институций и реформ и в целом служат снижению неуверенности во время явных кризисов (Blyth, 2002). Играя эту важную роль, идеи помогают политическим деятелям определять собственные интересы, которые формируются не только благодаря материальным условиям, но и посредством интерпретаций этих условий (см., например, Blyth, 2002; Hay, 2011; Jenson, 1989; Steensland, 2006; Schon and Rein, 1994; Stone, 1997; Weir, 1992).

Для международных организаций идеи являются важнейшим средством, благодаря которому они могут влиять на ход внутренней политики стран. Ведь формального права вето в области внутренней политики у этих организаций нет. Отсутствие формального права вето заставляет их работать посредством убеждения, побуждая важных внутренних «игроков с правом вето» [3] принимать очередные политические решения. Из-за этого обстоятельства, а также из-за ограничений финансового свойства, именно процессы формирования идей оказываются центральными инструментами, благодаря которым международные организации намерены формировать внутреннюю политику государств (Orenstein, 2008). Следовательно, в большинстве ситуаций организации делаются аналогами внутренних исследовательских центров: так как идеи и экспертные суждения становятся основным источником их политического влияния. Тем не менее, как показывает анализ дискуссий о приватизации пенсий, аналогия между международными организациями и исследовательскими центрами не должна скрывать от нас одного ключевого различия: международные организации намного более открыты к изменениям в мире идей, чем движимые идеологиями исследовательские центры. Идеологизированные исследовательские центры обычно поддерживают одну и ту же политическую парадигму в течение долгих периодов времени, невзирая на изменения в экспертном дискурсе, на новую информацию или на явные неудачи этой парадигмы. Международные организации так себя не ведут, потому что обычно они движимы спорами между экспертами с разными мнениями и политическими парадигмами.

Политические парадигмы часто считаются главными источниками политической стабильности. Действительно, парадигмы могут быть признаны последовательными наборами допущений, которые помогают политическим деятелям снизить уровень неуверенности и решать возникающие социальные и политические проблемы на основе единообразных политических решений (Hall, 1993; критику понятия политической парадигмы см.: Carstensen, 2011) [4]. В анализе деятельности международных организаций обычно употребляется понятие политической парадигмы, подразумевающее множественность аналитических средств исследования дискурса и влияния этих организаций на внутреннюю политику государств (Skogstad, 2011). Тем не менее, одна из целей нашей статьи — показать, что, по крайней мере, в сфере реформы социальной политики такие международные организации, как Всемирный банк, не придерживаются одной политической парадигмы в течение долгого срока: так как эти организации восприимчивы к влиянию различных политических деятелей, что и порождает и поддерживает глубокие изменения на уровне идей.

Международные организации непоследовательны в своих политических предпочтениях, так как не подчиняются какой-либо одной группе интересов или одному государству, а скорее являются открытыми системами, подвластными широкому спектру разнообразных влияний экспертов, исповедующих соперничающие идеи и парадигмы в области социальной политики. Такой взгляд на международные организации как на открытые системы контрастирует с «реалистическим» взглядом, воспринимающим международные организации сквозь призму дилеммы «первопричина — посредник». В реалистической перспективе международные организации являются «посредниками» национальных государств. «Первопричиной» в принятии решений являются крупные державы. Международные организации редко делают что-либо важное, если им это не поручили выполнить их «хозяева» (см. Hawkins et al., 2006).

В то время как либеральные интернационалисты оспаривают мнение реалистов, утверждая, что международные организации могут действовать самостоятельно, способствуя сотрудничеству между государствами, в последние годы конструктивистские ученые придерживаются другой линии, взирая на функцию формирования идей или программ, выполняемых международными организациями. Так, Майкл Барнетт и Марта Финнемор (Barnett and Finnemore, 2004: 25) заявляют, что международные организации обладают четырьмя основными источниками легитимности: это рационально-юридические полномочия, проистекающие из их уставов, делегированная легитимность, которую они получают от государств, моральная легитимность, которая проистекает из их важных миссий, и экспертная легитимность, основанная на всеми признанной компетентности их экспертов в ключевых сферах. В то время как реалисты ставят в центр внимания рационально-юридическую и делегированную легитимность, конструктивисты делают упор также и на моральной и экспертной легитимности, показывая, что именно эти последние дают международным организациям определенную автономность от интересов мощных держав.

В этой статье мы следуем конструктивистскому подходу, согласно которому международные организации являются открытыми системами (Bertalanffy, 1968), мотивированными политическими интересами различных мощных государств, а также податливыми к влиянию убеждений, идей и профессиональных установок своих сотрудников (Chwieroth, 2010). Благодаря этим соперничающим источникам легитимности и власти, на конструирование интересов и конкретного политического поведения международных организаций могут влиять сторонники разнообразных перспектив, и степень этого влияния может со временем меняться. Эмпирический анализ внутреннего дискурса Всемирного банка о приватизации пенсий показывает, что международные организации, на самом деле, намного восприимчивее к изменению идей экспертных сообществ, чем пронизанные идеологическими влияниями исследовательские центры.

Особенно интересно проанализировать в этой связи пример пенсионной реформы, так как она обычно описывается как сфера, в которой Всемирный банк выработал последовательную и стабильную политическую парадигму, связанную с идеей приватизации (Merrien, 2001). Осознавая важность временных рамок, использующихся для изучения как идей, так и изменения политики (Campbell, 2004), ниже мы покажем, что даже внутри Всемирного банка политические идеи находятся в постоянном движении и изменении, и это очень важная, хотя и редко признаваемая исследователями черта политической жизни международных организаций.

Пенсионная приватизация: кампания под руководством Всемирного банка

Приватизация пенсий возникла в 1981 году, когда экономисты, получившие образование в США и работавшие на правительство диктатора Аугусто Пиночета, отменили в Чили солидарную пенсионную систему (pay-as-you-go, PAYG) и заменили ее системой, основанной на индивидуальных пенсионных накопительных счетах, которые управлялись конкурирующими пенсионными фондами (Brooks, 2005; Madrid, 2003; Muller, 1999; Muller, 2003; Valdes, 1995; Weyland, 2005). Приватизация пенсий понимается в этой статье как частичная или полная замена управляемой государством солидарной пенсионной системы (PAYG) системами, основанными на индивидуальных пенсионных накопительных счетах. Чилийский эксперимент вызвал интерес у британского правительства Маргарет Тэтчер, которое начало частичную замену связанных с доходом государственных пенсий добровольными индивидуальными счетами в 1986 году (Pierson, 1994). Другие латиноамериканские страны начали проявлять интерес к приватизации пенсий в начале 1990-х, когда чилийская экономика стала быстро расти. Широко распространено мнение, что приватизация пенсий создала в Чили фонд национального капитала, который способствовал стабилизации и росту чилийской экономики (World Bank, 1994).

В ту же эпоху к кампании за приватизацию пенсий присоединился Всемирный банк. Главный экономист банка Лоуренс Саммерс инициировал мероприятия по продвижению идеи приватизации пенсий, чтобы помочь странам справиться с демографическим старением (Orenstein, 2008). Саммерс верил, что приватизация пенсий поможет странам продолжить предоставлять пенсии по старости, не обанкротив при этом солидарные пенсионные схемы (PAYG), которые требовали баланса между пенсионными взносами и пенсионными выплатами и могли столкнуться с трудностями по мере увеличения доли пенсионеров в составе населения. В 1993 году Саммерс стал заместителем министра финансов США по международным вопросом при президенте Билле Клинтоне. Начиная с 1994 года, когда был опубликован знаменитый отчет «Предотвращение кризиса, связанного со старением населения» (Averting the Old Age Crisis) [5], Всемирный банк стал проводить транснациональную кампанию за приватизацию пенсий, в лице ключевой группы отвечавших за пенсионную реформу чиновников из подразделения социальной защиты. К этой кампании присоединились другие международные организации и государственные органы, включая Международный валютный фонд, Организацию экономического сотрудничества и развития, Азиатский банк развития и Агентство США по международному развитию. Большая часть этих организаций базировалась в Вашингтоне, за исключением Организации экономического сотрудничества и развития со штаб-квартирой в Париже, которая сыграла ключевую роль в пропаганде приватизаций пенсий в Европе. В результате кампания оказала значительное влияние на политику в Центральной и Восточной Европе, и ей даже удалось распространить идеи приватизации пенсий в Азии и Африке [6] (Orenstein, 2005; 2008).

Как показывает иллюстрация 1, приватизация пенсий в развивающемся мире столь же резко окончилась, как и началась. Приватизация пенсий была принята десятками стран в период между 1994 и 2004 годами, на пике кампании Всемирного банка. Когда в США начали оспаривать эффективность приватизации пенсий во время президентства Джорджа Буша-младшего (Beland, 2005), выяснилось, что прежде казалось, будто эта тенденция в корне изменит пенсионные системы по всему миру (Blackburn, 2003). Затем эта тенденция прекратилась. Между 2005 и 2010 годами ни одна страна не приватизировала свою пенсионную систему. Зато за предыдущие шесть лет приватизация пенсий в той или иной форме происходила в восемнадцати странах [7].

Иллюстрация 1: Приватизация пенсий по годам (числовой показатель: Число стран)

Мировой финансовый кризис 2008 года отчасти объясняет продление моратория на приватизацию пенсий, но сам этот мораторий начался за три года до кризиса и поэтому не может быть объяснен кризисом и его воздействием как на фондовый рынок, так и на состояние бюджетов национальных государств. Напротив, торможение процесса приватизации пенсий в 2005 году видится нам обусловленным тремя факторами, которые помогли сломать идеи и восприятие приватизации пенсий по всему миру: 1) публикация в 2005 и 2006 годах больших отчетов Всемирного банка, в которых содержалась резкая критика приватизации пенсий, причем поддержанная Всемирным банком; 2) пересмотр чилийской системы приватизации пенсий при президенте Мишеле Бачелете; и 3) провал попыток президента Джорджа Буша-младшего инициировать приватизацию пенсий в США в 2005 году. Без рассмотрения этих трех эпизодов, оказавших мощное влияние на идею приватизации пенсий и дискурс о ней по всему миру, невозможно объяснить прекращение приватизации пенсий в 2005 году, так как ни один из других ключевых факторов, которые, как считалось, объясняют приватизацию пенсий — демографический, экономический, политический — в то время не изменились. Важно, что решающие идеи и дискурс, которые, как нам кажется, остановили поток приватизации пенсий, по крайней мере частично родились в лоне Всемирного банка: той самой международной организации, которая давала толчок приватизации пенсий в предшествующие годы. Это наблюдение ставит важные вопросы о том, как Всемирный банк (и международные организации вообще) формулирует свои рекомендации и как развертывается дискурс внутри Всемирного банка.

Рассмотрим битву идей в пенсионной сфере, в которой международные организации регулярно становились ареной для споров экспертов с разными взглядами, старавшихся мобилизовать ресурсы этих организаций для своих собственных целей. Начиная с 1990-х Всемирный банк был захвачен ключевой группой экспертов по пенсионной приватизации, некоторые из которых были родом из Чили и Аргентины, двух первых стран Латинской Америки, принявших эту систему, другие были их сторонниками из стран ОЭСР, эффективно использовавшими Всемирный банк для реализации своей собственной политической программы. Эта группа явно обладала сильным идейным влиянием внутри Всемирного банка и в более широких кругах, занимавшихся пенсионной политикой. Однако активная кампания за приватизацию пенсий, которую они запустили по всему миру, вызвала критику у экспертов внутри Всемирного банка, которые, в конце концов, стали оспаривать господство ключевой группы, ратовавшей за приватизацию пенсий.

Первый крупный вызов этой кампании возник на конференции, организованной в 1999 году Джозефом Стиглицем, в то время главным экономистом Всемирного банка. На этой конференции Стиглиц вместе с будущим директором по бюджету Белого Дома Питером Орсзагом представили доклад (Orszag and Stiglitz, 2001), в котором критиковался подход Всемирного банка к пенсиям по возрасту. Их «намеренно провокационный» доклад прямо целил в пенсионные рекомендации Всемирного банка в период с 1994 года и ставил под вопрос принципы, на которых основывались рекомендации Всемирного банка о пенсионных накопительных счетах с частным управлением. Орсзаг и Стиглиц утверждали, что приватизация пенсий не повышала национальные нормы сбережения, как утверждали защитники этой системы, не стимулировала рынок труда, не увеличивала нормы прибыли, не помогала контролировать взносы путем конкуренции и вообще была основана на ошибочной критике пенсионной системы PAYG. В итоге, заявляли они, большинство аргументов, использовавшихся в защиту приватизации пенсий, оказались «необоснованными ни с теоретической, ни с практической точек зрения» (Orszag and Stiglitz, 2001). Это помогает объяснить, почему Лоуренс Саммерс, в то время заместитель министра финансов США по международным вопросам, выступил против продления полномочий Стиглица, когда они закончились в 2000 году (Wade, 2001).

Этот доклад породил целую волну критики приватизации пенсий, кульминацией которой стали два больших доклада, опубликованных в 2005 и 2006 годах. Доклад под названием «Выполняя обещания социальной защиты в Латинской Америке» был обнародован Всемирным банком в 2005 году, и в нем яростно критиковалось воздействие приватизации пенсий на положение этой части мира. В докладе говорилось, что единственным положительным эффектом принудительных частных пенсионных накопительных счетов было «значительное понижение …ожиданий» (Gill et al., 2005: 280) по сравнению с необоснованно высокими обещаниями, которые делались пенсионными системами PAYG в Латинской Америке. Однако заменившие их системы, основанные на частных пенсионных накопительных счетах, не уделяли достаточно внимания сокращению бедности, не учитывали проблему финансовых рисков и становились неэффективными из-за высоких ставок обслуживания счетов. Например, в Чили подобные ставки поглотили половину всей пенсионной прибыли для рабочих, начавших пополнять вклады в 1980-е годы и вышедших на пенсию в 2000 году и позднее (Gill et al., 2005: 272). В докладе делался вывод о том, что для столь значительной роли индивидуальных счетов в Латинской Америке нет никаких оснований.

Во время написания этого доклада Чили, страна-пионер в области приватизации пенсий, вновь реформировала свою пенсионную систему при президенте Мишеле Бачелете, чтобы содействовать сокращению бедности. Комиссия пенсионной реформы Бачелета выступила с решительным осуждением системы приватизации пенсий, используя примерно те же аргументы, которые приводились в докладе Всемирного банка 2005 года: половина взносов тратилась на обслуживание счетов, не оправдалось ожидание, что система увеличит степень покрытия расходов доходами, а сама система оказалась несправедливой по отношению бедным, женщинам или тем, у кого не было высоких зарплат или долгого стажа (Matijascic and Kay, 2006).

Доклад, опубликованный в 2006 году Независимой оценочной комиссией, которую возглавляла Эмили Эндрюс, также критиковал работу Всемирного банка в области пенсий за излишнее внимание к переходу на индивидуальные счета и за игнорирование целеполагания — сокращения бедности (World Bank, 2006). Эндрюс работала на Банк Казахстана и пришла к выводу, что Всемирный банк не должен был пропагандировать реформу в тех странах, в которых отсутствовали важные предварительные условия для успешных частных пенсий, такие как адекватный финансовый рынок и возможности оптимального управления.

Доклад НОК рекомендовал восстановить баланс в работе Всемирного банка в области пенсий, чтобы поддержать реформу пенсионных систем PAYG и принять меры к тому, чтобы пропагандировать приватизацию пенсий только в тех странах, в которых существует развитая финансовая система и способность институций регулировать ее. В докладе, вслед за Орсзагом и Стиглицем (Orszag and Stiglitz, 2001), утверждалось, что существует мало доказательств того, что приватизация пенсий увеличивает народные сбережения или помогает развитию рынка капитала. Авторы доклада считали, что Всемирный банк проявил чрезмерный энтузиазм в своей поддержке приватизации пенсий, и должен посмотреть на дело со стороны. Интересно, что Всемирный банк часто заказывает независимые оценки собственных рекомендаций. Составлением докладов независимых оценочных комиссий руководят сотрудники банка, приближающиеся к возрасту обязательного ухода на пенсию, в качестве своего последнего задания для банка, и это позволяет им давать беспристрастный анализ — таким образом, банк может критически изучить свою собственную работу.

Если соглашаться с выводами Уэйда (Wade, 1996; 2001; 2002) о поддержании стабильной парадигмы во Всемирном банке, то неясно, как вообще эти доклады могли быть опубликованы. По всей видимости, они подверглись тому же процессу редактирования, который Уэйд описывает в связи с проанализированными им документами. Тем не менее, злободневные выводы все же были обнародованы. И в этом случае идеи и поведение Всемирного банка, как нам представляется, кардинально изменились. Приватизация пенсий перестала быть популярной в самом Всемирном банке. Директор по социальной защите, который помогал организовать кампанию Всемирного банка за приватизацию пенсий, сам ушел на пенсию и был заменен не сторонником этой идеи, а экспертом по рынку труда, который не слишком интересовался приватизацией пенсий. Ключевые эксперты по приватизации пенсий перешли в другие подразделения, и их работа в пенсионной сфере больше не сосредоточивалась в столь большой мере на приватизации. В то же время интерес правительств к приватизации пенсий снизился по всему миру. Как предложение, так и спрос резко сократились; и в 2005–2010 годах в сфере приватизации пенсий наступило затишье.

В Европейском союзе с течением времени состоялись аналогичные споры по поводу приватизации пенсий и сходная перемена мнений. В то время как начиная с 1990-х ECOFIN (Совет европейских министров финансов) делал убедительные заявления в поддержку приватизации пенсий и фискальной «устойчивости» и «модернизации», министры по социальной политике высказывались против приватизации и за пенсионную «адекватность». Когда в 2001 году был основан совместный комитет для изучения пенсионного вопроса (Council of the European Union, 2001), эти контрастирующие взгляды начали приводиться к примирению. Кульминацией этого процесса стал доклад 2012 года «Белая книга: программа для адекватных, безопасных и устойчивых пенсий», в котором приватизация пенсий больше не объявлялась главным средством, при помощи которого можно решить проблему старения населения Европы (European Commission, 2012). Вместо этого акцент делался на повышении пенсионного возраста, унификации пенсионного возраста для мужчин и женщин и ограничении доступа к ранней пенсии. Поощрение дополнительных пенсионных накоплений также упоминалось в качестве важной цели; однако они представлялись скорее как «дополнение», а не замена государственных систем PAYG. Акцент изменился даже в сравнении с предшествовавшей этому докладу «Зеленой книгой» (European Commission, 2010), которая придавала частным пенсиям более значительную роль в решении демографических проблем Европы.

Следовательно, было бы ошибочным считать международные организации единодушными и непоколебимыми в отношении пенсионной политики. Лучший способ доказать этот вывод — сравнить эти организации с внутренними исследовательскими центрами, которые демонстрируют сильную идеологическую и политическую последовательность в течение длительного времени. Несмотря на то что многие исследовательские центры, такие как американский Брукингский институт, являются подлинными «университетами без студентов» (Weaver, 1989), целью которых являются беспристрастные академические исследования, а не пропаганда идей, существуют другие исследовательские центры, которые работают скорее как группы политических активистов, отстаивающих одни и те же политические альтернативы в течение долгих периодов времени. В сфере приватизации пенсий, как и в других сферах, сравнение между такого рода «пропагандистскими центрами» (Weaver, 1989), работающими в США, и международными организациями является особенно наглядным.

В качестве контекста для обсуждения американских исследовательских центров важно подчеркнуть природу споров о приватизации пенсий в США и, особенно, драматический эпизод общественного отторжения этой альтернативной политики в 2005 году, когда президент Джордж Буш-младший не смог убедить Конгресс и общественность приватизировать федеральную страховую пенсионную схему, которая была создана во время «Нового курса» и известна под названием «Социальной защиты». Несмотря на то что импульс приватизации системы социальной защиты начался в 1970-е и 1980-е годы, лишь во второй половине 1990-х приватизационная кампания стала оказывать сильное влияние на политические дебаты в США. В конце концов, хотя президент Клинтон не смог реализовать эту политическую программу, во время его второго срока приватизация впервые стала доминирующей альтернативой законотворческой деятельности. Оказавшись в Белом Доме, Джордж Буш-мл. образовал комиссию, которая поддерживала приватизацию «Социальной защиты», но ее доклад вышел сразу после событий 11 сентября 2001 года, когда пенсионная реформа уже не могла быть приоритетом (Beland, 2005). Лишь после своего переизбрания в ноябре 2004 года Джордж Буш-мл. запустил мощную кампанию за приватизацию «Социальной защиты». В начале 2005 года президент проехал по стране с пропагандой реформы, но ему не удалось убедить большинство членов Конгресса и общественность поддержать эту реформу. В конце концов, его кампания стала подлинным и впечатляющим политическим провалом (Altman, 2005; Beland and Waddan, 2012; Ross, 2007; Edwards III, 2007). Это отторжение приватизации пенсий страной, которая в течение долгого времени поддерживала этот тип реформы посредством таких организаций, как Агентство США по международному развитию, не способствовала популярности реформы в мире.

Однако интересно, что начиная с 2005 года американские влиятельные исследовательские центры с консервативной идеологией продолжали пропагандировать приватизацию пенсий как внутри страны, так и за ее пределами. Именно в сравнении с этими мозговыми центрами идеологические колебания международных организаций становятся особенно очевидными. Сравним, например, Всемирный банк или Европейский союз с Институтом Катона, либертарианским американским исследовательским центром. В течение десятилетий эта организация была сильным сторонником приватизации пенсий в США. В середине 1980-х Институт Катона даже разработал долгосрочную «ленинскую» стратегию ослабления поддержки основанных на доходах государственных пенсий в Америке (Butler and Germanis, 1983; Teles, 1998). Более десяти лет спустя, в последние годы президентства Клинтона, Институт Катона оказался на передовой линии кампании за пенсионную приватизацию в США и публиковал книги и доклады, в которых отстаивалась эта политическая альтернатива и выражалась систематическая приватизационная парадигма (см., например, Ferrera, 1998; Ferrera and Tanner, 1998). То же самое касается и сроков президентства Джорджа Буша-мл., в течение которых эксперты Института Катона продолжали поддерживать мероприятия по трансформации «Социальной защиты» в систему индивидуальных накопительных счетов, явно вдохновленную чилийской моделью. Во время кампании 2005 года за приватизацию «Социальной защиты», запущенной президентом Бушем, Институт Катона предоставил этой инициативе президента мощную поддержку (Niskanen, 2005). Однако более любопытным для нашего анализа является тот факт, что сокрушительное политическое поражение этой инициативы и даже финансовый кризис 2008 года не побудил Институт Катона значительно изменить свои взгляды на приватизацию пенсий. В отличие от Всемирного банка, который со временем пересмотрел свою позицию, Институт Катона до сего дня и без перерыва продолжает активно продвигать парадигму приватизации пенсий (Tanner, 2007; Cato Institute, 2009; Tanner, 2012).

В США Институт Катона не является единственным исследовательским центром с консервативной идеологией, который не прекратил поддерживать приватизацию «Социальной защиты» после унизительного провала приватизационной кампании президента Буша 2005 года. Возьмем, например, Американский институт предпринимательства в области исследований социальной политики (AEI). С конца 2007 года главным экспертом по системе социальной защиты этого института является Эндрю Биггз, убежденный сторонник приватизации, который был назначен президентом Бушем первым заместителем главы Комиссии, а ранее заместителем главы Комиссии Администрации по вопросам социальной защиты — организации, отвечающей за федеральную программу пенсионного страхования по возрасту. Противоречивая фигура, Биггз и в Институте предпринимательства остается непоколебимым защитником приватизации «Социальной защиты», и эта идеологическая ориентация и политическая парадигма явно демонстрируется в его последних публикациях (например, Biggs, 2011a; Biggs, 2011b). Многие работы этого экономиста, получившего образование в Лондонской школе экономики, иллюстрируют прочную приверженность Института предпринимательства идее приватизации «Социальной защиты», которая утвердилась там задолго до инициативы Буша 2005 года и не была скорректирована после ее явного политического провала.

В отличие от таких идеологических мозговых центров, как Институт Катона, состоящий из политических деятелей, склонных к стабильному, длительному продвижению ясной политической программы (Rich, 2004; Weaver, 1989), международные организации, будучи открытыми системами, являются местом оспаривания таких программ. Правительства с различными, сменяющими друг друга политическими программами стремятся в разные периоды получить влияние на мировую политику, хотя в сфере пенсионной реформы это влияние, как нам представляется, было минимальным. Открытость международных организаций проистекает в том числе и из их экспертного характера и кадров. Эксперты свободны менять свои мнения в связи с изменяющимся видением «наилучшей практики». В отличие от некоторых «экспертов» мозговых центров, которые являются не более чем обученными идеологами и пропагандистами, эксперты международных организаций полагаются скорее на свое профессиональное образование. Это также может означать определенную предвзятость (Chwieroth, 2010), но в пенсионной сфере профессиональное образование, как нам представляется, не мешает существованию прямо противоположных политических взглядов на приватизацию пенсий. Итак, несмотря на то что международными организациями руководят эксперты, подверженные влиянию правительств, организации остаются открыты идеям, которые могут возникнуть самыми разными путями и из самых разных источников.

Влияние индивидуальных специалистов в области экономической политики

Одним из самых важных источников идей международных организаций являются не правительства, а индивидуальные специалисты в области экономической политики. В среде международных организаций, в которой господствуют эксперты, специалисты обладают значительным весом. На самом деле, запуск кампании Всемирного банка за приватизацию пенсий можно связать с приверженностью данной идее одного из ведущих специалистов по экономической политике — Лоуренса Саммерса, а также группы экспертов, которую возглавляла Нэнси Бердсалл, и команды, занимавшейся написанием доклада под руководством Эстель Джеймс. Эти влиятельные фигуры дали проблеме ясное определение, раскритиковали существующие пенсионные системы PAYG, провели анализ, обосновывавший ценность пенсионной приватизации, и сформировали консультативную группу для продвижения приватизационной парадигмы по всему миру. Без усилий этих лиц приватизация пенсий никогда не стала бы политическим курсом Всемирного банка (Orenstein, 2008).

Сходным образом следующий главный экономист Всемирного банка Джозеф Стиглиц также сыграл роль пропагандиста в этой сфере, продвигая совершенно иной взгляд на эту политику. Вместо того чтобы поддерживать пенсионную приватизацию, он стал с ней бороться. Несмотря на то что его первый доклад, книга и организованная им конференция не положили конец пенсионной приватизации, он продолжил поощрять дальнейший раскол внутри Всемирного банка, который, в конце концов, привел к завершению кампании по приватизации пенсий. Были и другие индивидуальные эксперты, стремившиеся сделать карьеру внутри Всемирного банка за счет критики пенсионной приватизации; и некоторые из них оказали большое влияние на позицию банка, например, чиновник, который руководил составлением доклада о внутренней оценке приватизации, положившего конец работе банка в сфере пенсионной приватизации.

Так как репутация Всемирного банка зависит от его экспертной легитимности, взгляды индивидуальных экспертов могут иметь очень большое значение. Как и в формировании внутренней политики государств (Kingdon, 1995), сильные и хорошо подготовленные эксперты способны оказывать значительное влияние на политику международных организаций. Часто они влияют посредством тщательного анализа и академических доказательств, а не только бюрократических игр. Так как валютой Всемирного банка является, главным образом, знание, индивидуальные эксперты, которые явно улучшают это знание, могут получить в банке большую власть. Их экспертная легитимность часто напрямую связана также с их образованием и академической карьерой в ведущих западных университетах.

Интересно отметить, что взгляды этих экспертов сложно связать с партиями или правительствами, которые их и назначили на экспертизу. Например, Лоуренс Саммерс и Джозеф Стиглиц были сотрудниками администрации Клинтона, первый — сразу после того, как работал главным экономистом Всемирного банка, а второй — непосредственно перед тем, как им стать. Тот факт, что они заняли диаметрально противоположные позиции по приватизации пенсий, показывает, что идеи этих экспертов не являются тесно связанными с идеями конкретных правительств, но отражают их собственные профессиональные мнения, по крайней мере, по некоторым ключевым вопросам. Мнения экспертов также не диктуются целиком их профессиональной карьерой или академическим опытом, так как оба эти экономиста с диаметрально противоположными взглядами учились и работали и в Гарварде, и в Массачусетском технологическом институте.

Приспособляемость и влияние

В этой статье мы утверждаем, что политические рекомендации международных организаций регулярно меняются в ответ на множество факторов, в частности, на идеи экспертов. Как показано выше, позиция по приватизации пенсий Всемирного банка и Европейского совета вовсе не являлась стабильной. Всемирный банк колебался от отсутствия какой-либо выраженной позиции по пенсионной приватизации до запуска мощной кампании в ее поддержку, а в последние годы отказался от этой кампании и начал поддерживать другие подходы. Европейский совет также оказался от идеи приватизации под влиянием споров, длившихся в течение десятилетия и разрешившихся в публикации недавней «Белой книги» о пенсионной реформе в Европе.

Может возникнуть вопрос: если идеи международных организаций являются столь спорными и неустойчивыми, зачем вообще следовать их рекомендациям? Однако представление о том, что политические рекомендации должны быть стабильными, наивно. По мере изменений, происходящих в мире, странам обычно требуются самые новейшие рекомендации в сфере политики, даже если они отличаются от тех, которые предлагались в предыдущие годы. Экспертная легитимность международных организаций требует от них гибкости и приспособляемости к изменяющимся запросам, и эта легитимность не должна быть связана с идеологией или практикой прежних лет. В действительности, именно актуальность и гибкость экспертного знания частично объясняет, почему спрос на рекомендации международных организаций сейчас настолько велик.

Влияние международных организаций зависит от источников их легитимности — делегированной, экспертной и так далее. Чтобы поддерживать доверие к себе, они просто обязаны идти в ногу с господствующими в международной политике экспертными парадигмами или идеями. Они должны меняться вместе со временем, в отличие от идеологизированных исследовательских центров, состоящих из индивидуальных экспертов или политических групп, которые стремятся оказывать интеллектуальную поддержку своим идеологиям в периоды, когда у них есть прямой доступ к правительствам. Влияние и контроль над международными организациями — ценнейшее преимущество. Политические пропагандисты и сети их сторонников соревнуются за то, чтобы определять политические идеи и программы международных организаций. Это означает, что для получения влияния на идеи и поведение международных организаций нужно разработать и контролировать политические сети, обладающие экспертным знанием и полномочиями, значимыми для конкретных организаций в конкретных ситуациях.

Выводы

Уэйд (Wade, 1996) в своем блестящем описании того, как поддерживаются парадигмы, утверждал, что доклад Всемирного банка о «восточноазиатском чуде» демонстрировал, что банк был порабощен либеральной экономической идеологией и находился на службе у США. Тем не менее, есть другая интерпретация этой истории. Во-первых, по-настоящему негибкая идеологическая организация никогда не согласилась бы составить доклад о восточноазиатском чуде. Тот факт, что Япония — один из главных акционеров Всемирного банка — смогла заставить банк изучить японскую модель экономического развития в то время, когда его руководители были приверженцами другой политической линии, показывает открытость новым политическим идеям как принципиальную позицию этой организации. История с «восточноазиатским чудом» — история споров, а не неоспоримой гегемонии. Различные «лагеря» и политические пропагандисты внутри Всемирного банка спорили о том, какой фактор сыграл главную роль в быстром развитии Азии — государственное планирование или рыночные показатели, и нашли убедительными обе точки зрения. Действительно, либеральные взгляды были привиты банку и даже господствовали в нем в течение некоторого периода. Действительно, этот доклад не оказал значительного влияния на работу Всемирного банка в последующие годы, когда банк старался навязать Азии либеральную политику. Однако времена, как и идеи, меняются. Сегодня главный экономист Всемирного банка — китаец Джастин Ифу Линь, поддерживающий государственную сторону истории «восточноазиатского чуда».

Во время написания доклада японцы были в изоляции. Но теперь это уже не так. Международные организации — открытые системы, в которых могут относительно недолго господствовать определенные парадигмы и другие идеологические веяния, порождаемые влиятельными правительствами, профессиональными или политическими сообществами. Однако эти организации также демонстрируют значительную гибкость, особенно если сравнивать их с движимыми идеологией «пропагандистскими центрами», действующими в таких странах, как США. Международные организации являются настоящими полями идейных битв. На них может влиять множество различных источников, но в пенсионной сфере, как нам представляется, особенное влияние на них оказывают убежденные и хорошо подготовленные индивидуальные эксперты, пропагандирующие идеи, которые, по их мнению, лучше всего могут решить проблемы сегодняшнего дня. Благодаря тому, что международные организации опираются на экспертную легитимность, экспертный дискурс и идеи могут оказывать фундаментальное влияние на их поведение. В отличие от пропагандистских исследовательских центров, которые солидаризируются с относительно стабильными идеологическими программами и политическими парадигмами, международные организации могут меняться и действительно меняются.

В этой статье мы представили сравнительный контекст, в котором международные организации оказываются относительно открытыми по сравнению с основанными на идеологиях исследовательскими центрами. Мы развили несколько суждений о поведении международных организаций: восприятие международных организаций как открытых систем (Bertalanffy, 1968), как полей для дискуссий (O’Brien, 2002), как институций, черпающих свою легитимность из экспертного дискурса (Barnett and Finnemore, 2004). Это делает международные организации открытыми множеству идей и взглядов на политику, и они редко оказываются надолго приверженными одной-единственной перспективе. Мы показали, что опасно создавать стереотипы о взглядах международных организаций на политику, за исключением относительно кратких периодов, когда ключевым политическим пропагандистам и сетям их сторонников удается установить над ними контроль.

Необходимо признать, что постоянно оспариваемые и меняющиеся взгляды на «лучшую практику» внутри международных организаций делают их сложными для изучения. Невозможно сделать выводы об их намерениях без детального анализа мыслительных процессов и экспертных дебатов, происходящих внутри организаций (Kogut and MacPherson, 2011).

Тем не менее, опыт приватизации пенсий предполагает, что, несмотря на эти трудности, для анализа политики необычайно важно улучшить наше понимание меняющихся идей внутри международных организаций, так как эти относительно гибкие экспертные организации могут оказывать мощное влияние на политические решения правительств по всему миру.

Для определения решающих факторов, влияющих на изменение идей в международных организациях и других транснациональных силах, необходимо провести намного более подробное исследование мировой социальной политики. В частности, в будущих работах исследователи могли бы по-настоящему системно изучить механизмы, посредством которых в определенные моменты некоторые идеи становятся преобладающими и высказывающие их эксперты делаются легитимными лидерами внутри конкретной организации. Еще один важный вопрос, который необходимо исследовать в будущем, — это условия, при которых международные организации имеют тенденцию менять свои политические идеи и парадигмы. Будущие исследования также могли бы установить те факторы, которые делают экспертов и их идеи внутри конкретных организаций более или менее влиятельными. Этот тип анализа поможет проверить применимость и распознать потенциальную ограниченность нашей модели. Одним словом, в будущем для ученых, признающих роль идей в международных организациях и в мировой социальной политике и стремящихся развивать системное понимание воздействия этих идей, есть еще много работы.

Список литературы

1. Abdelal R. (2007) Capital Rules: The Construction of Global Finance.Cambridge: HarvardUniversity Press.

2. Altman N. (2005) The Battle for Social Security: From FDR’s Vision to Bush’s Gamble.Hoboken, NJ: Wiley.

3. Barnett M.N. and Finnemore M. (2004) Rules for the World: International Organizations in Global Politics.Ithaca: CornellUniversity Press.

4. B? land D. (2005) Social Security: History and Politics from the New Deal to the Privatization Debate.Lawrence: University Press ofKansas.

5. D. B? land and R.H. Cox (eds). (2011). Ideas and Politics in Social Science Research. N.Y.: OxfordUniversityPress.

6. B? land D. and Waddan A. (2012) The Politics of Policy Change: Welfare, Medicare, and Social Security Reform in theUnited States.Washington, DC: GeorgetownUniversity Press.

7. Bertalanffy L. (1968) General Systems Theory. N.Y.: G. Braziller.

8. Biggs A.G. (2011a) Considering theTexas Alternative to Social Security // Wall Street Journal. September 30.

9. Biggs A.G. (2011b) Social Security: The Story of Its Past and a Vision for Its Future.Washington, DC: AEI Press.

10. Blackburn R. (2003) Banking on Death or Investing in Life: The History and Future of Pensions. L.: Verso.

11. Blyth M. (2002) Great Transformations: Economic Ideas and Institutional Change in the Twentieth Century.Cambridge: CambridgeUniversity Press.

12. M. B? s and D. McNeil (eds). (2004) Global Institutions and Development: Framing the World? L.: Routledge.

13. Brooks S.M. (2005) Interdependent and domestic foundations of policy change: The diffusion of pension privatization around the world // International Studies Quarterly. No. 49. P. 273–294.

14. Butler S. and Germanis P. (1983) Achieving ‘A Leninist Strategy’ // Cato Journal. No. 3 (2). P. 547–561.

15. Campbell J.L. (2004) Institutional Change and Globalization. Princeton: PrincetonUniversity Press.

16. Carstensen M.B. (2011) Paradigm man vs. the bricoleur: bricolage as an alternative vision of agency in ideational change // European Political Science Review. No. 3 (1). P. 147–167.

17. Chwieroth J. (2010) Capital Ideas: The IMF and the Rise of Financial Liberalization. Princeton: PrincetonUniversity Press.

18. Cato Institute. (2009) Social Security in Cato Handbook for Policymakers (7th Edition).Washington, DC: CATO Institute.

19. Checkel J.T. (2005) International Institutions and Socialization inEurope // International Organization. No. 59 (4). P. 801–826.

20. Council of the European Union. (2001) Quality and Viability of Pensions — Joint Report on Objectives and Working Methods in the Area of Pensions [10672/01 ECOFIN 198 SOC 272].Brussels: Council of the European Union.

21. Deacon B. et al. (1997) Global Social Policy: International Organizations and the Future of Welfare. L.: Sage.

22. Deacon B. and Stubbs P. (2011) Theorizing Global Social Policy: Reflections and Synthesis. Unpublished Manuscript.

23. Dion M. (2008) International organizations and social insurance inMexico // Global Social Policy. No. 8 (1). P. 25–44.

24. Edwards III G.C. (2007) Governing by Campaigning: The Politics of the Bush Presidency. N.Y.: Pearson Longman.

25. Epstein R. (2008) In Pursuit of Liberalism: International Institutions in PostcommunistEurope.Baltimore: JohnsHopkinsUniversity Press.

26. European Commission. (2010) Green Paper: Towards Adequate, Sustainable, and Safe Pensions [COM (2010) 365 final].Brussels: European Commission (July 7).

27. European Commission. (2012) White Paper: An Agenda for Adequate, Safe and Sustainable Pensions [COM (2012) 55 final (16.02.2012)].Brussels: European Commission.

28. Ferrara P.J. (1998) A New Deal for Social Security.Washington, DC: Cato Institute National Book Network.

29. Ferrara P.J. and Tanner M.D. (2008) Common Cents, Common Dreams: A Layman’s Guide to Social Security Privatization.Washington, DC: Cato Institute.

30. Gill I.S., Packard T. and Yermo J. (2005) Keeping the Promise of Social Security inLatin America.Washington, DC: World Bank.

31. Goldstein J. and Keohane R.O. (1993) Ideas and foreign policy: an analytical framework // J. Goldstein and R.O. Keohane (eds.). Ideas and Foreign Policy.Ithaca: CornellUniversity Press.

32. Hall P. (1993) Policy paradigms, social learning, and the state // Comparative Politics. No. 25 (3). P. 275–296.

33. Hansen R. and King D. (2001) Eugenic ideas, political interests, and policy variance: Immigration and sterilization policy inBritain and the U.S // World Politics. No. 53 (2). P. 237–263.

34. D.G. Hawkins, D.A.Lake, D.L. Nielsen and M.J. Tierney (eds.). (2006) Delegation and Agency in International Organizations.Cambridge: CambridgeUniversityPress.

35. Hay C. (2011) Ideas and the Construction of Interests // D. Beland and R.H. Cox (eds.). Ideas and Politics in Social Science Research. N.Y.: OxfordUniversity Press.

36. Jenson J. (1989) Paradigms and political discourse: protective legislation inFrance and theUnited States before 1914 // Canadian Journal of Political Science. No. 22. P. 235–258.

37. Keck M.E. and Sikkink K. (1998) Activists beyond Borders: Advocacy Networks in International Politics.Ithaca: CornellUniversity Press.

38. Kingdon J.W. (1995) Agendas, Alternatives, and Public Policies (Second Edition). N.Y.: HarperCollins.

39. Kogut B. and MacPherson J.M. (2011) The mobility of economists and the diffusion of policy ideas: the influence of economics on national policies // Research Policy. No. 40. P. 1307–1320.

40. Kpessa M.W. and B? land D. (2012) Transnational actors and the politics of pension reform in Sub-Saharan Africa // Review of International Political Economy. No. 19 (2). P. 267–291.

41. Lieberman R.C. (2002) Ideas, institutions, and political order: Explaining political change // American Political Science Review. No. 96 (4). P. 697–712.

42. Leimgruber M. (Forthcoming) The Three-Pillar Gospel: The Roots of an International Pension Reform Model, 1972–1994. Global Social Policy.

43. Madrid R. (2003) Retiring the State: The Politics of Pension Privatization inLatin America and Beyond. Stanford: StanfordUniversity Press.

44. Mahon R. (2009) The OECD’s discourse on the reconciliation of work and family life // Global Social Policy. No. 9 (2). P. 183–204.

45. R. Mahon and S. McBride (eds.). (2008) The OECD and Transnational Governance.Vancouver: UBC Press.

46. Matijascic M. and Kay S. (2006) Social security at the crossroads: Toward effective pension reform inLatin America // International Social Security Review. No. 59 (1). P. 3–26.

47. Mehta J. (2011) From ‘Whether’ to ‘How’: The Varied Roles of Ideas in Politics // D. Beland and R.H. Cox (eds.). Ideas and Politics in Social Science Research. N.Y.: OxfordUniversity Press.

48. Merrien F.X. (2001) The World Bank’s new social policies: pensions // International Social Science Journal. No. 53. P. 537–550.

49. Mintrom M. (1997) Policy Entrepreneurs and the Diffusion of Innovation // American Journal of Political Science. No. 41 (3). P. 738–770.

50. Moreno L. and Palier B. (2005) The Europeanisation of welfare: paradigm shifts and social policy reforms // P. Taylor-Gooby (ed.). Ideas and Welfare State Reform inWestern Europe.Basingstoke: Palgrave.

51. Muller K. (1999) The Political Economy of Pension Reform in Central-EasternEurope.Cheltenham: Edward Elgar.

52. Muller K. (2003) Privatizing Old Age Security: Latin America andEastern Europe compared.Cheltenham: Edward Elgar.

53. Niskanen W.A. (2005) Bush’s Economic Agenda Deserves Support // Cato Policy Report. March/April.

54. O’Brien R. (2002) Organizational politics, multilateral economic organizations and social policy // Global Social Policy. No. 2 (2). P. 141–161.

55. Orenstein M.A. (2005) The new pension reform as global policy // Global Social Policy. No. 5 (2). P. 175–202.

56. Orenstein M.A. (2008) Privatizing Pensions: The Transnational Campaign for Social Security Reform. Princeton: PrincetonUniversity Press.

57. Orenstein M.A. (2011) Pension privatization in crisis: Death or rebirth of a global policy trend? // International Social Security Review. No. 64 (3). P. 65–80.

58. Orenstein M.A. (Forthcoming) Pension Privatization: Evolution of a Paradigm, Governance.

59. Orszag P. and Stiglitz J. (2001) Rethinking pension reform: Ten myths about social security systems // R. Holzmann and J. Stiglitz (eds.). New Ideas about Old Age Security: Towards Sustainable Pension Systems in the 21st Century.Washington, DC: World Bank.

60. Padamsee T. (2009) Culture in connection: Re-contextualizing ideational processes in the analysis of policy development // Social Politics. No. 16 (4). P. 413–445.

61. Parsons C. (2007) How to Map Arguments in Political Science.Oxford: OxfordUniversity Press.

62. Pierson P. (1994) Dismantling the Welfare State? Reagan, Thatcher, and the Politics of Retrenchment. N.Y.: CambridgeUniversity Press.

63. Pop-Eleches G. (2009) From Economic Crisis to Reform: IMF Programs in Latin America andEastern Europe. Princeton: PrincetonUniversity Press.

64. Rich A. (2004) Think Tanks, Public Policy, and the Politics of Expertise.Cambridge: CambridgeUniversity Press.

65. Ross F. (2007) Policy histories and partisan leadership in presidential studies: The case of Social Security // G.C. Edwards III and S.K. Desmond (eds.). The Polarized Presidency of George W. Bush.Oxford: OxfordUniversity Press.

66. Schmidt V.A. (2011) Reconciling ideas and institutions through discursive institutionalism // D. Beland and R.H. Cox (eds.). Ideas and Politics in Social Science Research. N.Y.: OxfordUniversity Press.

67. Schon D.A. and Rein M. (1994) Frame Reflection: Toward the Resolution of Intractable Policy Controversies. N.Y.: Basic Books.

68. B. Simmons, F. Dobbin and G. Garrett (eds.). (2008) The Global Diffusion of Markets and Democracy.Cambridge: CambridgeUniversityPress.

69. G. Skogstad (ed.). (2011) Policy Paradigms, Transnationalism and Domestic Politics.Toronto: UniversityofTorontoPress.

70. Somers M. and Block F. (2005) From poverty to perversity: Ideas, markets, and institutions over 200 years of welfare debate // American Sociological Review. No. 70 (2). P. 260–287.

71. Steensland B. (2006) Cultural categories and the American welfare state: The case of guaranteed income policy // American Journal of Sociology. No. 111 (5). P. 1273–1326.

72. Stone D.A. (1997) Policy Paradox: The Art of Political Decision Making. N.Y.: W.W. Norton.

73. Stone D. (2004) Transfer agents and global networks in the transnationalisation of policy // Journal of European Public Policy. No. 11 (3). P. 545–566.

74. Surel Y. (2000) The role of cognitive and normative frames in policy-making // Journal of European Public Policy. No. 7 (4). P. 495–512.

75. Tanner M. (2012) Still a better deal: Private investment vs. Social Security // Policy Analysis. No. 692 (February 13). http://www.Cato.org/pub_display.php?pub_id=14088

76. Tanner M. (2007) Nobody Said It Was Easy // Cato.org (August 10). http://www.Cato.org/pub_display.php?pub_id=8633

77. Tarrow S. (2005) The New Transnational Activism.Cambridge: CambridgeUniversity Press.

78. Teles S. (1998) The Dialectics of Trust: Ideas, Finance, and Pension Privatization in theUS and theUK. Paper presented at the Annual Meeting of the Association for Public Policy Analysis and Management, November.

79. True J. and Mintrom M. (2001) Transnational networks and policy diffusion: The case of gender mainstreaming // International Studies Quarterly. No. 45 P. 27–57.

80. Tsebelis G. (2002) Veto Players: How Political Institutions Work.New York and Princeton: Russell Sage Foundation andPrincetonUniversity Press.

81. Vachudova M. (2005)Europe Undivided.Oxford: OxfordUniversity Press.

82. Valdes J.G. (1995) Pinochet’s Economists: The Chicago School of Economics inChile.Cambridge: CambridgeUniversity Press.

83. Wade R.H. (1996)Japan, the World Bank, and the art of paradigm maintenance: The East Asian Miracle in political perspective // New Left Review. No. I/217.

84. Wade R.H. (2001) Showdown at the World Bank // New Left Review. No. 7. January-February.

85. Wade R.H. (2002)US hegemony and the World Bank: The fight over people and ideas // Review of International Political Economy. No. 9 (2). P. 215–243.

86. Weaver R.K. (1989) The changing world of think tanks // PS: Political Science and Politics. No. 22 (3). P. 563–578.

87. Weir M. (1992) Politics and Jobs. Princeton: PrincetonUniversity Press.

88. Wendt A. (1999) Social Theory of International Politics.Cambridge: CambridgeUniversity Press.

89. Wendt A. (1999) Social Theory of International Politics.Cambridge: CambridgeUniversity Press.

90. Weyland K. (2005) Theories of policy diffusion: Lessons from Latin American pension reform // World Politics. No. 57 (2). P. 262–295.

91. Woods N. (2006) The Globalizers: The IMF, the World Bank, and Their Borrowers.Ithaca: CornellUniversity Press.

92. World Bank. (1994) Averting the Old Age Crisis: Policies to Protect the Old and Promote Growth.Washington, DC: World Bank.

93. World Bank. (2006) Pension Reform and the Development of Pension Systems: An Evaluation of World Bank Assistance: Independent Evaluation Group Report.Washington, DC: World Bank.

94. Yates N. (2001) Globalization & Social Policy. L.: Sage.

95. Yee A.S. (1996) The causal effects of ideas on policies // International Organization. No. 50 (1). P. 69–108.

96. Yermo J. (2002) Revised Taxonomy for Pension Funds, Pension Plans, and Pension Entities. P.: Organisation for Economic Co-operation and Development.

Примечания

1. Литература о международных организациях очень обширна. См., например: Abdelal, 2007; B? s and D. McNeil, 2004; Checkel, 2005; Dion 2008; Epstein, 2008; Keck and Sikkink, 1998; Pop-Eleches, 2009; Simmons, Dobbin and Garrett, 2008; Tarrow, 2005; Vachudova, 2005; Woods, 2006; Yates, 2001. В этой статье упоминаются только самые важные публикации, касающиеся центральных теоретических и эмпирических вопросов, которые мы поднимаем.

2. См., например: Beland and Cox, 2011; Campbell, 2004; Hall, 1993; Goldstein and Keohane, 1993; Hansen and King, 2001; Lieberman, 2002; Moreno and Palier, 2005; Padamsee, 2009; Parsons, 2007; Skogstad, 2011; Somers and Block, 2005; Stone, 2004; Surel, 2000; True and Mintrom, 2001; Wendt, 1999; Yee, 1996.

3. Понятие «игроков с правом вето» относится к институциональным субъектам, поддержка которых необходима для принятия конкретных политических реформ: Tsebelis, 2002.

4. Критику концепта политической парадигмы см: Carstensen, 2011.

5. О давних интеллектуальных корнях «многоуровневой модели» (multi-pillar model), сформулированной в этом докладе 1994 года, см.: Leimgruber (в печати).

6. О дебатах по поводу приватизации пенсий в Африке см.: Kpessa and B? land, 2012.

7. В 2011 году две страны осуществили приватизацию своих пенсионных систем: это Чешская Республика и Малави (Orenstein, в печати). В действительности, решение правительства Малави позволить индивидуальным пенсионным накоплениям подняться выше определенного уровня не было приватизацией в строгом смысле слова, так как в стране до этого не было национальной пенсионной системы. В Чехии участие в пенсионной приватизации является добровольным. Сложно сказать, являются ли эти два примера свидетельством возрождения тренда пенсионной приватизации или просто аномальными случаями. Однако если все же приватизация пенсий обретет второе дыхание, по всей вероятности, она примет новую форму, отражающую изменение мнения экспертного сообщества с 2005 года (Orenstein, 2011).

Источник:Гефтер.ru