Товарищ Волк, который слушает и ест
Владимир Путин
Товарищ Панда слушает и кушает, готовясь переваривать, как сладкий сахарный тростничок, лакомые кусочки Дальнего Востока и Сибири
Андрей Пионтковский
15 июня юбилейным саммитом отметила пятилетие со дня своего основания Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Зародившись как «Шанхайская пятерка» в составе Казахстана, Киргизии, Китая, России и Таджикистана на встрече президентов этих стран в крупнейшем городе Китая еще в 1996 году, ШОС получила свое нынешнее название в 2001-м, после присоединения к ней Узбекистана. В последние годы Индия, Иран, Монголия и Пакистан получили в ней статус наблюдателей, а Афганистан — «гостя».
Исходная задача была скромной — укрепление мер доверия вдоль границ Китая с государствами СНГ (почему, собственно, в первоначальном составе и отсутствовал Узбекистан, общей границы с Поднебесной не имеющий), посему лейтмотивом исходного соглашения было сокращение вооруженных сил сторон в приграничных регионах. Россия в то время испытывала серьезные экономические трудности и не могла содержать большое количество войск вдоль всей протяженной границы с Китаем. В еще худшем положении находились центральноазиатские страны. Основной же интерес Китая был сфокусирован на Тайване, и он был рад возможности высвободить вооруженные силы на северо-западе для переброски их на восток.
Из области военной безопасности данное взаимодействие постепенно перешло и на другие ее сферы, тем более что у участников имелись в этом плане схожие проблемы. Так, КНР сильно беспокоили сепаратистские настроения уйгурского мусульманского меньшинства, схожие с теми, что проявлялись в Чечне, а у стран Центральной Азии тревогу вызывал исламский фундаментализм. В результате на первый план выдвинулось противодействие терроризму, сепаратизму и экстремизму. Особенно заметный сдвиг в этом направлении произошел в 2001 году, после вступления в ШОС Узбекистана, где были особенно сильны исламистские настроения. Кроме того, еще с конца 90-х по инициативе Пекина группа стала обсуждать возможности экономического сотрудничества.
После трагедии 11 сентября 2001 года, когда коалиционные силы, ведомые Соединенными Штатами, обосновались в Кыргызстане, Таджикистане и Узбекистане, стало казаться, что ШОС теряет свое значение. Однако 13 мая прошлого года узбекские власти устроили кровавую бойню в Андижане. Западная реакция была весьма жесткой, США и ЕС потребовали проведения международного расследования. Ташкент отверг эти требования и обратился за поддержкой к ШОС. На прошлогоднем саммите лидеры «шестерки» единым фронтом выступили против «американского гегемонизма» и, в частности, потребовали от Вашингтона обозначить сроки вывода из Центральной Азии военных баз. Сам Узбекистан пошел еще дальше, сразу же вынудив американцев покинуть свою авиабазу «Ханабад».
Судя по всему, существенные изменения мировой экономической ситуации, прежде всего чрезвычайно выгодный России резкий скачок цен на энергоносители и рывок Китая на второе место в мире по валовому объему ВВП, вселили в лидеров ШОС уверенность в собственных силах. В своей статье, посвященной саммиту, Владимир Путин не пожалел эпитетов: «ШОС быстро набрала вес и превратилась во влиятельную региональную организацию. Сегодня „фактор ШОС“ — это значимый элемент стабильности на обширном евразийском пространстве. Это реальность современной региональной и глобальной политики» («Российская газета», 14.06.06).
Таким образом, ШОС заявляет о претензиях уже не на региональное, а на глобальное лидерство. Отдельные обозреватели утверждают даже, что ШОС-2006 — это конец однополярного мира (http://www.prognosis.ru, 16.06.06). Попытаемся определить, насколько серьезными являются эти претензии.
Очевидно, что лучшим показателем успешности любой структуры служат ее конкретные достижения. Увы, несмотря на пятилетнее существование, о реальных результатах ШОС говорить пока не приходится, рассматривать можно только принятые решения. Так, на последнем саммите были одобрены Декларация пятилетия ШОС; соглашения о сотрудничестве в области образования; о порядке организации и проведения совместных антитеррористических мероприятий на территориях государств-членов; о совместной со странами-наблюдателями (речь, видимо, главным образом идет об Афганистане) борьбе против наркотической угрозы; о едином розыскном реестре органов безопасности и спецслужб; об открытии в Москве штаб-квартиры Делового совета ШОС.
Апологеты «шестерки» заявляют, что это свидетельствует о выходе ШОС на новый уровень, который характеризуется консолидацией внутренней структуры и наполнением ее реальными делами. Но упомянутые соглашения при всей их кажущейся значимости должны быть реализованы на практике. В противном случае ШОС постигнет незавидная судьба СНГ, наплодившего тысячи подобных бумаг, но так и не ставшего от этого реальным межгосударственным образованием.
А вот подписанное (кстати, по инициативе России) заявление по международной информационной безопасности выглядит крайне любопытно. В нем говорится об «обеспечении безопасности в информационной сфере» посредством установления государственного контроля на национальном и международном уровнях над электронными СМИ и Интернетом на основе «позитивного» опыта КНР. Российские СМИ отмечают, что использование китайского опыта может стать сильнейшим ударом по оппозиции в среднеазиатских странах, так как, например, в Узбекистане и Таджикистане большая часть противников режима живет в изгнании и поддерживает связь с соотечественниками только через Интернет. Причем многие сайты оппозиционных организаций или независимых интернет-изданий функционируют из России, и «наведение порядка» в Интернете в этом регионе загонит инакомыслие в еще более глубокое подполье («КоммерсантЪ», 15.06.06).
Что же касается Декларации, то большей частью там содержатся общие рассуждения вроде следующего: «Залог успешного развития ШОС состоит в том, что она неизменно руководствуется и неуклонно следует „шанхайскому духу“, для которого характерно взаимное доверие, взаимная выгода, равенство, взаимные консультации, уважение многообразия культуры, стремление к совместному развитию». Или: «Шанхайский дух» является основным целостным понятием и важнейшим принципом деятельности ШОС, обогатил теорию и практику современных международных отношений, претворяя в жизнь всеобщее стремление мирового сообщества к демократизации международных отношений» (www.strana.ru, 15.06.06).
Однако в дополнение к «шанхайскому духу» зафиксированы и более четкие обязательства. В частности, «государства-участники Шанхайской организации сотрудничества будут оказывать друг другу поддержку в отстаивании принципиальных позиций в деле защиты суверенитета, безопасности и территориальной целостности и предпринимаемых в этих целях усилиях. Страны ШОС не позволят использовать их территорию для нанесения ущерба суверенитету, безопасности и территориальной целостности других государств-членов и будут пресекать на своих территориях деятельность организаций или группировок, наносящих ущерб интересам государств-членов. Они не будут участвовать в союзах и объединениях, которые могут нанести ущерб суверенитету, безопасности и территориальной целостности государств-членов».
В Декларации отмечается также, что в случае возникновения чрезвычайных событий, ставящих под угрозу мир, стабильность и безопасность в регионе, государства-члены ШОС будут незамедлительно вступать в контакт и проводить консультации относительно оперативного совместного реагирования, с тем чтобы в максимальной степени защитить интересы организации и государств-членов.
США в Декларации упомянуты не были, однако сомневаться в ее антиамериканской направленности не приходится. Это вытекает из следующего пассажа: «Исторически сложившиеся различия в культуре и традициях, в политических и социальных системах… не должны использоваться в качестве предлога вмешательства во внутренние дела других государств. Конкретные модели общественного развития не могут становиться предметом экспорта». Еще более серьезным вызовом Соединенным Штатам стало приглашение в Шанхай президента Ирана Махмуда Ахмадинежада. Американцы дважды предупреждали лидеров ШОС о нежелательности такого шага. «Странно, что в организацию, которая говорит, что она борется с терроризмом, приглашают одно из ведущих террористических государств мира», — заявил в начале мая американский министр обороны Дональд Рамсфельд. Но Пекин и Москва всегда отказывались рассматривать Иран как государство, поддерживающее международный терроризм.
В итоге Ахмадинежаду было позволено не только приехать, но и выступить. Правда, вопреки опасениям, роль «ястреба» на саммите взял на себя не он, а его узбекский коллега Ислам Каримов: «Мы едины в том, чтобы решительно противодействовать попыткам извне навязать нашим странам западные стандарты путей демократизации и общественного развития». Иранский же президент был необычно сдержан. Он предложил энергетическое сотрудничество и избегал любых упоминаний о ядерном противостоянии, хотя все же сказал, что Ирану хотелось бы, чтобы ШОС приобрела силу для «противодействия угрозам и незаконному силовому вмешательству со стороны разных стран», тоже явно подразумевая США.
Нельзя сказать, что в Америке не отреагировали на саммит. Известный специалист по России Ариэль Коэн даже предложил Белому дому план действий для противостояния дальнейшему сближению Ирана с ШОС. По его мнению, Вашингтон должен привлечь внимание Москвы к геополитическим последствиям, к которым приведет появление агрессивного и обладающего ядерным оружием Ирана, который вполне может ополчиться на «мягкое подбрюшье» России, поддерживающей авторитарных, но светских постсоветских правителей на Кавказе и в Центральной Азии.
Говоря о Китае, эксперт отметил, что Соединенным Штатам следует продемонстрировать Пекину, что Россия втягивает его в антиамериканский блок, противоречащий его долговременным интересам. Себестоимость добычи российской нефти высока, а нестабильность на Ближнем Востоке поддерживает цены нефти на высоком уровне, что значительно увеличивает доходы России. Поскольку Китай сильно зависит от дешевой ближневосточной нефти, то он заинтересован в установлении мира в зоне Персидского залива, а Иран, если его не сдерживать, скорее всего, еще сильнее повысит мировые цены не нефть, так как проводит агрессивную политику поощрения террора, поддерживает исламский джихад и бросает вызов современным суннитским режимам от Персидского залива до Марокко (The Washington Times, 13.06.06).
Трудно сказать, насколько следование этим рекомендациям могло бы способствовать разрядке обстановки. Пока, во всяком случае, хотя Владимир Путин и Ху Цзиньтао категорически это отрицают, практически ни у кого не вызывает сомнений, что в долгосрочной перспективе ШОС хочет стать противовесом НАТО и ОПЕК. Это эскиз стратегического альянса, которого у США и Европы могли бы быть причины опасаться, если бы между его участниками не было острой, хотя и скрытой конкуренции. За духом Шанхая скрывается взаимная подозрительность.
О противоречиях в вопросе цен на энергоносители уже говорилось. Кроме того, во время своего мартовского визита в Китай российский президент разочаровал хозяев, пообещав лишь изучить технико-экономическое обоснование плана по созданию ответвления тихоокеанского нефтепровода для поставок топлива в Китай. По мнению китайцев, такая медлительность «достойна сожаления».
С осторожностью посматривают друг на друга и среднеазиатские члены клуба. Несмотря на прошлогодний призыв к США вывести свои войска из региона, большинство из них, за исключением Узбекистана, благоразумно продолжают поддерживать связи с Америкой, для того чтобы сдерживать мощь России и Китая. Кыргызстан разрешил Соединенным Штатам остаться на базе «Манас». В Казахстане в сентябре пройдут учения НАТО «Степной орел». Более того, к разочарованию Кремля, Астана рассматривает планы создания транскаспийского газопровода в обход России, который позволит нарушить монополию той на поставки газа в Европу.
Тем не менее, успокаивающие фразы вроде «объединение усилий в рамках ШОС в целях обеспечения безопасности и расширения потенциала организации не ущемляет интересы других стран» не могут скрыть того факта, что перед лицом схожих угроз на Востоке объединяются далеко не самые демократичные режимы. Хорошо известно, что ничто не сближает так, как общий враг, поэтому, безусловно, вместе они явно чувствуют себя более уверенно и даже пытаются демонстрировать свою мощь, с гордостью заявляя, что ШОС теперь представляет половину человечества.
Казалось бы, вот оно, реальное воплощение давних российских мечтаний о «многополюсном мире» и формировании оси Москва-Дели-Пекин с привлечением сателлитов. Все же о торжестве российской дипломатии говорить, как представляется, рановато, поскольку громкие заявления, как уже отмечалось, конкретными результатами пока не подкрепляются. Поэтому полностью сохраняется резонность высказанного еще год назад мнения бывшего заместителя министра иностранных дел России Георгия Кунадзе: «Шанхайская „шестерка“ внешне выглядит как респектабельная международная организация. Однако ее реальная деятельность больше похожа на мистификацию, причем довольно примитивную. Хорошо, хоть не очень дорогую. Другие мистификации, например какое-нибудь „Союзное государство Россия-Беларусь“, наверняка обходятся участникам на порядок дороже при сопоставимо низкой и противоречивой политической отдаче» («Новое время», 30.06.2005).
Раз уж речь зашла о нашей стране, то стоит напомнить, что во время визита в Китай в декабре прошлого года о намерении Беларуси стать в ШОС для начала хотя бы наблюдателем заявил Александр Лукашенко. Естественно, как это — против Америки и без нас? При этом было добавлено, что никто из членов якобы не возражает («Газета», 6.12.05). Однако на саммит в Шанхай официальный Минск не пригласили. Глава МИД РФ Сергей Лавров сообщил своему белорусскому коллеге, что против расширения организации будто бы протестует Казахстан («КоммерсантЪ», 15.06.06). Не исключено, что такой демарш ближайшего союзника вызван несговорчивостью белорусских властей с российскими условиями углубления двусторонней интеграции. Так что, видимо, со вступлением придется повременить. Наверное, оно и к лучшему. Далековато все-таки.