Образность и стереотипизация «человека экономического» в нашей стране насчитывает много лет и десятилетий. Самые простые образы: «чарка и шкварка», «кабы не было войны». Есть и миф об особой ментальности и терпимости белорусов, что делает их выгодным полем вложения капитала в развитие такого типа рабочей силы. Безотказной и молчаливой, довольной минимальным набором потребительских благ.
В чем-то это находило подтверждение. По крайне мере с 1991 по 1995 год при средней заработной плате в 25-30 долларов население страны терпимо и спокойно относилось к выпавшим экономическим трудностям. По этой же причине нынешняя заработная плата в 260 долларов представляется как самая высокая за все время жизни. Аналогично и уровень жизни, как показывают многочисленные социологические исследования, белорусы оценивают достаточно высоко. Естественно, по сравнению с соседними странами, государствами СНГ.
По результатам исследований независимых социологов Беларуси [1] можно нарисовать и специфический портрет типичного представителя «государственника» и «негосударственника» на фоне «социальной материи» страны. Основные проекции такого экономического и социального персонажа, применительно к занятым в бизнесе, будут следующими:
Преимущественно это:
— мужчина;
— однозначно в возрасте до 50 лет;
— наполовину со средним и высшим образованием, что называется, 50 на 50;
— с доходами на 2/3 выше минимального потребительского бюджета, то есть не пребывающий в официальной бедности;
— на 2/3 живущий в большом городе, частично (1/3) — в малом городе или селе;
— столичный или «околостоличный» житель. Половина этих «типичных представителей» живет в Минске и Минской области.
Можно сразу обратить внимание на две важнейшие черты белорусского предпринимателя, человека, связавшего свою жизнь с негосударственным сектором: ему меньше 50 лет и он живет в сравнительно большом городе. Понятно, что в этом списке находится уже зрелая и активная часть наших сограждан, приобщенных к культуре большого города и способных самостоятельно определять свою жизнь и судьбу. Именно в большом городе видны и явные плюсы рынка — выше диверсификация рынка, больше покупателей, большее количество денег циркулирует в производстве и обращении.
По ряду новых характеристик поведения белорусов последние годы стало очевидным, что привлекательность столицы выросла многократно. Заканчивая школу и поступая в вузы, белорусская молодежь явно стремится осесть в Минске, что реально привело к тому, что из 887 тысяч белорусов с высшим образованием 301 тысяча живет в Минске (диаграмма 1).
Диаграмма 1. Распределение образовательного капитала по регионам Беларуси.
Что же происходит на образовательной карте нашей страны? Централизация и концентрация человеческого капитала в его самой образованной форме. При этом роль столицы весьма велика. Так сложилось объективно, но это лучший вариант или не совсем? С точки зрения устойчивости развития страны и ее регионов было бы лучше, если бы в Беларуси было 3-4 региона с высоким уровнем развития человеческого капитала. Это были бы своего рода интеллектуальные лидеры страны. Интеллектуальные мультипликаторы, которые двигали бы инновационную экономику в своем регионе. С учетом реальных показателей дополнительные вложения в развитие интеллектуального потенциала требуются в Гродненской и Могилевской областях. Именно в них и может быть инициировано создание новых школ высшего образования, новых частных институтов и университетов. Государство в этом случае не просто может способствовать, но и стимулировать данную активность.
В областях концентрация такого образованного контингента в 3 раза ниже. Получается объективно, что, ликвидировав прописку и ограничения на работу в Минске, власть будет способствовать количественному и качественному росту бизнеса в стране. Это необходимо учитывать нашей элите бизнеса. С другой стороны, стоит обращать внимание и на то, что развитие бизнеса в регионах уже становится актуальной темой.
Выявив тип «негосударственника», мы должны обрисовать и образ его «оппонента». Важно понять и размер дистанции, которая отделяет тех, кто составляет основу бизнеса, и тех, кто составляет основу государственного сектора. Чем же отличается наш новый постсоветский социальный и экономический этатист? Его портрет построим на аналогичном социологическом материале, с тем чтобы не было методологической «разбежки».
Преимущественно это:
— скорее женщина, чем мужчина, хотя можно утверждать, что это все же несущественно;
— преимущественно в возрасте до 50 лет;
— в равной степени со средним и высшим образованием, аналогично, что называется, 50 на 50;
— с доходами на 59% ниже минимального потребительского бюджета, то есть частично пребывающий в официальной бедности. (Далеко не все в этой группе зарабатывают достаточно.);
— в половине случаев живущий в большом городе и в половине — в малом городе или селе;
— не столичный или «околостоличный» житель. Лишь четверть этих «типичных представителей» живет в Минске и Минской области.
Кросс-анализ дает возможность понять, чем отличаются практические приверженцы экономической свободы и сторонники патерналистской жизненной философии. Для Беларуси данная тема является стратегически важной, это суть феномена страны. Конечно, нет оснований претендовать на всеобъемлющий ответ, но приближения к истине можно достичь на данном методологическом пути.
Понятно, что общность этих социальных групп сомнений не вызывает. Они представляют большинство белорусского общества, хотя «государственная часть» наших соотечественников в 2,5 раза больше части экономически самостоятельных. Нонпатернализм у нас в 3 раза отстает от традиционного советского и постсоветского патернализма в его ассоциированной и авторитарной формах.
Однако мы пока количественно определили соотношение и не более того. Самое важное скрыто в качестве нашего носителя государственной собственности и частного инициатора. Если удастся определить такие различия и соединить их с точки зрения системности, то можно увидеть и перспективу движения страны в будущее. Что нас ожидает: разочарование и беспомощность? Или активизация внутренних человеческих и социальных ресурсов? Есть ли шанс на развитие активной части социального капитала Беларуси?
В этом отношении Беларусь уже отличается от соседних стран, хотя исходные условия у нас почти что совпадали. Экономическими психологами при анализе методов эффективного воздействия на потребительское поведение, экономическую ориентацию ряда целевых групп населения в России, Беларуси и Украины было установлено следующее (диаграмма 2).
Диаграмма 2. Типология экономического и социального поведения в странах «славянского треугольника».
Т.о., мы уже установили основные типологические характеристики нашего «человека экономического» [2]. Он склонен к патернализму и предпочитает выстраивать свои действия по линии «избегания неудач». По этой причине выход на рынок и активная самостоятельность не связывается с основными приоритетами «экономического белоруса».
Удивительное находится рядом — в соседней Украине. Дело не только и не столько в пресловутой амбициозности украинцев как нации. Дело в реальных последствиях развития рыночной экономики и пространства экономической свободы. Надо учитывать и высокий уровень коррупции в Украине, что, возможно, также сказалось. Как ни парадоксально — в положительном плане на активизацию личности. Барьеры можно преодолеть тогда, когда идешь на высокий результат. Чего вполне достаточно по примерам родственников, соседей, известных бизнесменов и политиков. Да и простой феномен братьев Кличко показывает, что активизация внутренних ресурсов личности и ориентация на успех дает победу. Причем не только в профессиональном боксе.
Различие «государственников» и «негосударственников» у нас идет по таким «линиям», как: место проживания, доходы и пол. Вряд ли можно считать эти качества столь важными для оценки социального портрета в «национальном интерьере». Таким образом, первую попытку классификации отличительных признаков «самостоятельных» и «несамостоятельных» едва ли можно признать успешной. Конечно, свести три отличия в некое системное правило можно.
Сначала выясним, что будет приоритетным в системе ориентаций? Исходные условия таковы, что в крупных городах представлена крупная промышленность, как правило, государственная, и это является доминантным признаком. Именно в Минске и областных центрах, городах свыше 50 тысяч человек, государственные предприятия формируют занятость и закладывают соответствующие возможности и ориентиры экономически активного населения. Уровень «государственной лояльности» как условного показателя склонности к поддержке преимущественно государственной собственности по этой причине должен быть выше в крупных городах.
Проверим эту гипотезу. Результаты опросов в 2005 году показали, что занятых в государственном секторе в крупных и малых городах поровну. На самом деле проживание в крупных или малых (в соответствие с масштабами) городах как основа типа экономического выбора не является достаточным признаком. Конечно, среди тех, кто выбрал для себя деятельность в негосударственном секторе, предпочтительны крупные города. 2/3 инициативных и самостоятельных работников живут в таких городах.
Почему так происходит? Для той части экономически активного населения, которая быстро адаптируется и склонна воспринимать всё как должное, нет разницы, где жить — в небольшом или крупном городе. Это пассивисты и люди, не претендующие на высокие доходы. Как-никак, но 60% из них довольствуются уровнем минимального потребительского бюджета. Они не хотят рисковать. Это и понятно, так как 54% представителей данного сектора — женщины. Строго говоря, и этот половой признак не является достаточным и конструктивным показателем существующей дифференциации белорусского «человека экономического». Просто можно констатировать, что среди выбравших государственную собственность как жизненное кредо, по необходимости либо в силу собственных ценностей, женщин относительно больше. Склонность к защите в форме такой собственности и гарантии обязательств государственной собственности для женщин важнее, чем для мужчин.
Большой город стимулирует рост интереса к частной собственности. Тут выше социальная мобильность и легче менять образ жизни. В крупных городах легче вернуться на «заранее оставленные» социальные позиции, больше возможностей для выбора работы и места деятельности. При этом надо принять во внимание и тот факт, что сокращение занятости шло быстро в крупных городах, где предприятия «союзного значения» резко сокращали объемы производства и практически вынуждали своих работников искать новые сферы занятости. Понятно, что такого рода стресс формировал активную жизненную позицию, фактически стимулировал переход к новой социальной и экономической роли. Предпринимательство, особенно индивидуальное, было ответом на изменившиеся условия жизни.
По этой же причине следует разобраться в структуре и корнях белорусского предпринимательства. Социологические исследования дают основания считать, что женщинам ближе государственный сектор. Практическая экономика, наоборот, показывает, что белорусские женщины в период первоначального развития предпринимательства были более активными в освоении «шоппинг-туризма». Среди активных «челноков» женщины выделялись своим количеством и качеством. Затем это стало уходить на второй план. Когда стало расти предложение недорогих, но стабильных рабочих мест, туда и пошло значительное число женщин. Они не смогли состояться как активная деловая элита. Точнее им не дали это сделать мужчины и дети.
Способность смириться с доходами, которые ниже среднедушевого показателя, характерна и белорусским мужчинам. По этой причине они и в равной пропорции представлены среди работников государственного сектора. Возможно, что мы имеет дело с особым национальным качеством нашего населения. Это и стремление к защите «под крышей» государственной собственности, с одной стороны. Однако, с другой — данное свойство можно понять как недостаточно активную жизненную позицию.
Что же это. Понятно, что в нынешней Беларуси все-таки в негосударственном секторе мужчины составляют 60% представителей данного социального сегмента, но это относится всего к 1/6 взрослого населения страны. Для половины взрослых государственная собственность является не просто фетишем с идеологическим оттенком советских времен. Похоже, что это символ социалистического равенства и социального спокойствия, индульгенция на все случаи жизни. Не надо рисковать, не надо тратить нервы и здоровье. Будем тянуть резину на государственном предприятии. Тут, глядишь, и заработную плату повысят. Смогли же ее поднять более чем на 20% в 2005 году. И это притом что новой продукции в стране создано всего на 9% больше.
Новый социальный патернализм и субсидиарность сильно сбивают естественное стремление людей к ответственности и самостоятельности в собственном экономическом выборе. Деформируя таким образом поведение людей, белорусская лидирующая политическая элита создает феномен самонедостаточности самого населения страны. В итоге все ошибки и проблемы будут активно предъявляться государственным чиновникам как форма возмущения трудным экономическим положением. Причиной таких проблем станут рост тарифов на газ, недостаточно быстрое повышение доходов, увеличение реальной безработицы. Список может быть дополнен и расширен.
Пока же всё складывается нормально, если это считать нормальным с точки зрения рациональной экономики. Ценой диспропорций в будущем и потери конкурентности правительство идет на опережающий рост доходов. В результате повышения «незаработанных» денег у работников государственного сектора возникает эффект неадекватного восприятия экономического положения страны. Анализируя отношение к деньгам в период «легкого зарабатывания», мы можем сразу «ухватить» такую особенность: примерно около 1/3 занятых в этом секторе стали испытывать высокое доверие к рублю. При стабильном курсе рубля это уже результат, хотя 46% представителей государственного сектора белорусской экономики считают доллар преимущественно более надежной денежной единицей. Парадоксом при этом можно считать и то, что всего менее 2% экономически активных белорусов испытывают доверительные чувства к российскому рублю. Это удивительно мизерный итог длительных переговоров и усилий по переходу к российскому рублю в качестве единой денежной единицы.
Аналогичные приоритеты среди белорусских бизнесменов и тех, кто занят в частной экономике, выстроились несколько иначе. Около 60% наших деловых людей отдают предпочтение как денежной единице американскому доллару. Традиционно и исторически понятно, что называется. Хотя мы являемся и европейской страной, о чем свидетельствуют и карты и политические разногласия вне Беларуси, но единая денежная единица объединенной Европы испытывает доверие всего со стороны 25% работников негосударственного сектора. Своя рублевая национальная денежная единица у белорусского бизнеса находит доверие всего у каждого десятого делового человека. Российский рубль вызывает доверие всего у 1% делового сообщества страны.
Получается так, что даже для белорусского бизнеса нынешний российский рубль не является привлекательным. Российский рынок вполне притягивает и имеет хороший деловой результат, но его валюта — нет. С этой точки зрения отказ от введения российского рубля может быть воспринят положительно и поддержан всеми социальными группами белорусского общества. Неожиданно для политиков из России и интеграционистов в самой Беларуси серьезный объединительный стимул вообще не является ни стимулом, ни фактором усиления совместных интересов.
Как неожиданный результат стоит отметить, что пока представителей государственного и негосударственного сектора в их экономических интересах объединяет в основном доллар. Вера в него и доверие к мировой денежной единице соединяет интересы этих двух национальных групп экономического поведения. Доллар — интегратор всего экономически активного населения Беларуси. Возможно, что кому-то такой вывод будет неприятен. Но пока мы будем измерять заработную плату в долларах, цены на жилье и автомобили в долларах, мы будем находиться в поле мировой экономики. Своеобразной особенностью данного положения можно также считать то, что в обозримой перспективе мы не провалимся в экспериментах по дополнительной этатизации страны как в настоящем, так и в будущем. Именно по наличию такой специфической измерительной «линейки», как международная валюта, функции которой в Беларуси исполняет до сих пор только доллар. Не российский рубль и не евро. Особенность ситуации заключается и в том, что экономически и финансово мы более всего связаны с зоной евро и зоной рубля. Но доллар остался, очевидно, как более нейтральный инструмент сбережений и расчетов. Причем не только между физическими лицами в сделках и покупках.
Послесловие о вкусных и здоровых зайцах
Двойственная природа «человека экономического» в его белорусском варианте налицо. Опыт советского времени позволяет считать иллюзорными попытки на долгие времена проецировать усилия власти по патерналистскому пути развития. Пока наш обыватель хочет прокатиться «зайцем» за счет высоких цен на нефтепродукты, которые мы с успехом продаем на рынках Европы. Она, кстати, занимает свыше 50% в совокупном экспорте. Россия осталась сзади. Но рынок энергоресурсов поворачивается к нам другой стороной, и наш «заяц» начнет петлять и прятаться где придется.
Это вопрос для власти, которая стала, после последних выборов, бояться малейших проявлений протеста. Надо сказать, что в нем участвовали не медведи и волки. Такие же зайцы, только белые. Серые же скоро либо покинут лес, либо превратятся в домашних кроликов. Клетку для них приготовил рачительный и богатый хозяин из соседнего леса.
Примечания
[1] Нами были использованы результаты общенационального опроса, проведенного в сентябре 2005 года независимыми социологами при содействии группы профессора О. Манаева.
[2] Обращаем внимание, что такие категории, как пенсионеры и студенты, учащиеся, выведены из поля рассмотрения данной проблематики. Впрочем, оценка этих социальных групп будет добавлять в общую картину проекцию будущего и ретроспективу.