7 июля пришло сообщение о том, что молодежь из Солигорска прекратила голодовку протеста против уголовного преследования лидеров «Молодого фронта». Первое, что я испытала, прочитав об этом, — радость и облегчение. Зная решимость многих молодых людей из числа белорусской политической оппозиции, я всерьез опасалась, что голодовка может иметь самые драматические последствия.

Напомню, что голодовка началась 29 мая в Солигорске. Тут же к ней стали присоединяться молодые люди по всей стране: в Минске, Гродно, Жодино, Лиде, Могилеве Несвиже… На действия солигорских активистов власти отреагировали, как всегда, нервно, грубо и прямолинейно. Тут было всё: и попытка арестовать голодающих, и угрозы прокуратуры в адрес родителей несовершеннолетних, и использование спецтехники, для того чтобы снять с балкона квартиры растяжку «Голодовка». Думаю, что эти события взбудоражили такой небольшой город, как Солигорск. Однако в целом по стране они не вызвали бурных общественных дискуссий. Это и понятно. Официальные СМИ не спешат информировать общественность о подобных акциях. Но надо заметить и другое. Они не были широко поддержаны и силами оппозиции.

Предвижу возмущенные возгласы как со стороны СМИ, так и со стороны оппозиционных организаций. Однако факт остается фактом. Почти ничего не было сделано для того, чтобы об этой голодовке узнала не только зарубежная, но и белорусская общественность. Более того, как сообщает сайт Объединенной гражданской партии, 6 июня на заседании Политсовета объединенных демократических сил, в целом поддержавшего участников акции, была отвергнута идея Анатолия Лебедько провести акцию солидарности с голодающими. «Руководитель ОГП предложил выйти на Октябрьскую площадь Минска с портретами молодых людей, которые объявили голодовку в знак протеста против репрессий белорусского режима. Политсовет не поддержал это предложение, заявив, что такие акции нерезультативны и не имеют смысла», — говорится в сообщении.

Результативность той или иной политической акции — вещь действительно спорная. До ее проведения трудно с абсолютной точностью просчитать, насколько она будет эффективна. Но бесспорно одно: ничего не изменится, если ничего не делать. Конечно, отправка заявлений в прокуратуру, КГБ, суд и Министерство образования (об этом договорились члены Политсовета) — шаг правильный. Но кто узнает о нем, кроме чиновников означенных ведомств и внимательных читателей некоторых независимых интернет-сайтов?

Сегодня многие говорят и пишут о новом явлении в белорусской политике — создании так называемых бесконтактных форм протеста. Речь идет о том, чтобы не делать ставку на массовые акции (хотя события 25 марта показали, что потенциал их далеко не исчерпан), а создавать цепь разовых, но постоянных событий, которые поддерживают ощущение нарастающего протеста. Несколько дней назад, выйдя утром во двор своего дома, я увидела около сотни (!) надписей, сделанных мелом на асфальте: «Милинкевич», «За свободу», «БНФ». Понятно, дождь быстро все это смыл. Но сколько людей, уходя на работу, их прочитало! Конечно, их реакция была разной, но она, несомненно, была.

Необходимость создания своеобразной «волны протеста» хорошо понимает нынешняя оппозиционная молодежь. Она старается поддерживать эту волну своими действиями, иногда удивительно остроумными, иногда немного наивными, иногда экстремальными, как в случае с голодовкой. Но подчеркну еще раз: это именно действия. Группе товарищей из Политсовета стоит об этом подумать всерьез.

Голодовка протеста — это акт отчаяния. Она считается ненасильственной, но экстремальной формой протеста. Согласитесь, что сочетание таких определений, как «ненасильственный» и «экстремальный», кажется достаточно странным. И все же голодовка — это, разумеется, невооруженный акт. Политические голодовки бывают, как правило, особенно жесткими и имеют зачастую очень серьезные последствия. Дело в том, что они мотивированы политическими убеждениями, и если таковые достаточно сильны, то люди готовы на многое, в отдельных случаях — на всё.

В Беларуси такую голодовку провели в свое время Юрий Ходыко и Вячеслав Сивчик. Напомню, что они были арестованы после известных апрельских событий 1996 года и начали голодовку в знак протеста, которая длилась 25 дней. Тогда им удалось одержать победу — их освободили, но это стоило здоровья и одному и другому. По утверждению СМИ, Юрий Ходыко потерял в весе около 20 килограмм. Говорят, что тогда решающую роль в их освобождении сыграл звонок Ельцина лично Лукашенко. Не знаю, скорее всего, это легенда. Но сейчас важно даже не это. Ходыко и Сивчик доказали, что они готовы идти до конца.

Разумеется, я не призываю молодых людей из Солигорска и других городов Беларуси «идти до конца». Они уже продемонстрировали свою решимость и отвагу. Считаю вполне грамотными действия Александра Милинкевича, посетившего солигорских участников акции и призвавшего к ее прекращению. В этом смысле он взял на себя моральную и политическую ответственность.

Часто можно услышать мнение, что голодовка — это прежде всего демонстративное действие. Да, несомненно. В этом смысле протест белорусских молодых оппозиционеров — это яркая демонстрация того, что такое нынешний белорусский режим, где нет надежды на правосудие, где любое несогласие неизбежно означает вытеснение протестующих из системы легальных общественных связей. Официальные белорусские власти не нашли даже самых нейтральных слов в отношении голодающих (что-то типа «выражаем сожаление и озабоченность»), хотя многие из голодающих — несовершеннолетние.

Удивительно то, что и некоторые независимые журналисты позволяют себе высказываться о голодовке в несколько ироническом ключе, называя ее, к примеру, «политической диетой» и утверждая, что частые политические голодовки девальвируют их значимость как акций протеста. В этом слышится как будто упрек — мол, поголодали и все равно ведь прекратили. В свое время подобные упреки можно было услышать и адрес депутатов Палаты представителей В.Фролова, С. Скребца, Н.Парфеновича. Завершение политической голодовки — это действительно непростой шаг со всех точек зрения. Начиная ее, надо очень хорошо представлять, как она может быть закончена. Но это дело прежде всего тех, кто решается на эти крайние меры.

Дело других — отнестись к этому с уважением. Валерия Новодворская на одном из интернет-форумов написала: «Я думаю, что тот, кто сидит в уютной кухне на свободе перед миской еды, не должен вообще как-то относиться к людям, которые начинают голодовку протеста и, не добившись результата, из нее выходят. В принципе, человек, который занимается этими вещами, должен быть готов идти на смерть, но судить его может только тот, кто это в состоянии сам выдержать, но никак не со стороны, и тем более не из ресторана». Можно по-разному относиться к Валерии Ильиничне, но, наверное, никто не будет оспаривать ее право на такого рода высказывание.

Напомню, что на сегодняшний день большинство участников акции продолжают голодать.