Каковы основные результаты Вильнюсского саммита программы «Восточное партнерство» для Беларуси? Следует ли ожидать активизации действий официального Минска на западном направлении?
Алексей Медвецкий. Главным позитивным итогом этого саммита для официального Минска следует считать прагматизацию самой программы «Восточное партнерство». После украинского демарша, организаторы заметно смягчили свои требования к странам-участницам. Для Беларуси это открывает возможность снова сыграть на разнице интересов между Москвой и Брюсселем, но при условии что программа «ВП» не будет свернута.
Беглое сравнение итоговых деклараций варшавского (2011) и вильнюсского (2013) саммитов «Восточного партнерства» хорошо показывает эволюцию ценностных приоритетов этой программы. Так, варшавская декларация безапелляционно утверждала, что «ВП» основывается буквально на «сообществе ценностей свободы, демократии, уважения прав человека, фундаментальных свобод и верховенства закона». С тех пор заметного прогресса в реализации этих принципов не наблюдалось — наоборот, Украина совершила свой дерзкий демарш накануне юбилейного саммита.
Поэтому организаторы 3-го саммита в Вильнюсе были вынуждены использовать гораздо более широкую и прагматичную формулировку ценностной базы программы. Теперь «ВП» официально основывается на «приверженности принципам международного права и фундаментальным ценностям, в т. ч. демократии, верховенства закона и уважения прав человека, фундаментальных свобод, а также принципам рыночной экономики, устойчивого развития и надлежащего государственного управления».
Для Беларуси такое смещение акцентов — с жесткого «польского» акцента на более мягкий «литовский» — может означать открытие дополнительных переговорных площадок. Примечательно, что вопрос о белорусских политзаключенных в вильнюсской декларации совсем опущен, зато отмечается вклад нашей страны в обеспечение энергетической безопасности в регионе, а также прогресс Минска в диалоге с ЕС по вопросам экологии, экономического сотрудничества и образования и перспектива облегчения визового режима. Стоит напомнить, что на варшавском саммите 2011 года была принята дополнительная декларация по Беларуси, в которой выражалась серьезная озабоченность ситуацией с политзаключенными, а также с правами человека и основными свободами.
Такой прагматичный поворот был бы идеальным сценарием для официального Минска, что позволило бы снова вернуться к отработанной тактике «геополитических качелей» между Брюсселем и Москвой. Именно в эту игру сейчас играет президент Янукович. Однако, главная интрига заключается в том, что фактический провал вильнюсского саммита «ВП» вовсе необязательно заставит Европу брать реванш и одаривать Беларусь (и Украину) дополнительным вниманием.
Наоборот, сдача организаторами саммита своих позиций — это прежде всего провал переговоров с Киевом, а затем и корректировка ценностной базы — понижает значимость всего «Восточного партнерства». Эту программу не раз критиковали за размытость целей и скромность финансовых средств. А теперь выясняется, что основной экономический инструмент программы (свободные торговые зоны в рамках соглашений об ассоциации) пользуется сомнительной популярностью у ее участников.
О снижении значимости программы «ВП» говорит и «особое мнение» канцлера Германии Ангелы Меркель, которая в своих выступлениях накануне и по завершении вильнюсского саммита вернулась к риторике прав человека и к вопросу о политзаключенных в Украине и Беларуси. Для Минска эти заявления можно рассматривать как жесткий ответ на примирительное интервью министра иностранных Владимира Макея польской, а по сути немецкой газете Dziennik, в котором министр снова намекал на готовность возобновить диалог.
Таким образом, шанс для Беларуси в очередной раз запустить механизм «геополитических качелей» зависит от того, сумеют ли организаторы «Восточного партнерства» сохранить целостность этой программы и продолжить работу в новом прагматичном духе. В противном случае, неизбежен дальнейший распад программы в пользу расширения новой экономической зоны вокруг России. Для Беларуси это будет означать ослабление переговорных позиций.