Чем меньше времени остается до подписания Соглашения об ассоциации с ЕС, тем более острой становится дискуссия относительно того, в каком все же направлении должна интегрироваться Украина. В обществе уже наблюдается некоторая усталость от длительной неопределенности государства в этом вопросе, поэтому пора сделать окончательный стратегический выбор, который станет ориентиром для целого поколения.
Вопреки тому, что часть политикума пытается свести диалог вокруг этого судьбоносного для Украины выбора до уровня обсуждения проблем ЛГБТ-сообщества, большинство сторонников как Таможенного союза, так и Европейского Союза все же ведут содержательную полемику об экономических выгодах и угрозах разных векторов интеграции. Важно, что представители обоих лагерей представили свои экономические расчеты доходов и потерь при разных вариантах развития событий. Подобные оценки и прогнозы, безусловно, имеют право на существование, но основываются они все же на предположениях, а не на фактах. Кроме того, любые прогнозы относительно перспектив развития экономики для стран со слабыми рыночными институтами, в частности и для Украины, малоинформативны. Причина этого заключается в том, что движение и логика развития отечественной экономики не всегда обусловлены исключительно экономическими факторами. Ее чрезмерная зависимость от политических процессов делает практически невозможным точное прогнозирование последствий присоединения Украины как к ТС, так и к ЕС.
Вместе с тем более достоверным и понятным для общества методом оценки перспектив Украины в различных интеграционных направлениях является анализ состояния тех стран, которые уже стали членами разных объединений. Таким образом граждане могут наглядно увидеть, что их ждет после присоединения к той или другой организации. Сторонники восточного вектора могут приводить в пример Беларусь или Казахстан, уже работающие в рамках ТС. Вместе с тем, если представители этого направления приводят оценки выгод для Украины при условии полноценной интеграции в ТС, а не в зону свободной торговли в рамках СНГ (которая де-юре создана), то очевидно, что по ту сторону должны приводиться потенциальные выгоды Украины тоже от полноценной интеграции в ЕС, а не на промежуточном этапе, которым является ассоциация. В этомконтексте наилучшим примером, иллюстрирующим перспективы проевропейского вектора интеграции Украины, является Польша.
Польша и Украина — два постсоциалистических государства, имевших приблизительно одинаковые стартовые позиции в начале трансформационных преобразований, довольно похожую структуру экономики, подобное сложное геополитическое положение и поляризованную политическую систему. Продолжительное время они шли разными путями, поэтому весьма интересно сравнить нынешние результаты двух государств, в частности, показатели социально-экономического развития, что позволяет оценить эффективность каждой из двух внешнеполитических стратегий: четкой и активной политики проевропейской интеграции и политики балансирования между Востоком и Западом. Довольно показателен в этом контексте анализ ключевых макроэкономических показателей двух стран.
Следует отметить, что все показатели сознательно приведены в пересчете в евро без учета паритета покупательной способности (ППС). Это обусловлено спецификой методики определения ППС, применяемой Всемирным банком. Она приемлема в том случае, если речь идет о сравнении показателей ВВП нескольких десятков стран, но слишком «груба» при сравнительном анализе двух экономик. Например, согласно указаниям ВБ следует учитывать стоимость одной поездки в общественном транспорте (в Польше составляет около 10 грн, тогда как в Украине 2 грн), но реальная стоимость такой поездки в Польше даже ниже, чем в Украине, если пользоваться месячными проездными билетами, как делают все постоянные жители польских городов. Реальный срез цен на разные группы товаров показывает, что в целом в Польше цены ниже, чем в Украине, поэтому фактор ППС ни в коем случае не «преувеличивает» показатели социально-экономического развития наших соседей.
Таким образом, можем наглядно убедиться, что Польша, которая еще в 90-х годах прошлого века четко придерживалась курса на евроинтеграцию, достигла больших экономических успехов по сравнению с Украиной, пытавшейся получить дивиденды, декларируя интеграционные стремления одновременно в восточном и западном направлениях. При этом со времени присоединения Польши к ЕС экономический рост страны ощутимо ускорился, а темп роста ВВП во все годы был выше среднеевропейского показателя. Это позволило уменьшить разрыв в уровне экономического развития между Польшей и ЕС — отношение ВВП на душу населения государства к среднему значению по ЕС увеличилось с менее чем 50% перед присоединением к ЕС до 63% — в 2012 г. Кроме номинального роста ВВП, важны также положительные структурные трансформации производства и экспорта в сторону высокотехнологичной продукции. Сейчас значительный вклад в ВВП вносят машиностроение, ІТ-индустрия, строительство, легкая промышленность, образование и наука.
К слову, опыт Польши опровергает тезис о том, что вступление в ЕС автоматически приведет к охлаждению торговых отношений с восточными странами. Наоборот, после присоединения к ЕС Польша значительно увеличила экспорт в этот регион, в частности и в Россию, что обусловлено общим повышением конкурентоспособности польской экономики. Если в 2004 г. доля восточных стран в польском экспорте и импорте товаров составляла 7,0 и 9,7% соответственно (на Россию приходилось 1,7 и 2,1%), то в 2012 г. она выросла до 10,0 и 16,3% (доля России увеличилась до 5,4 и 14,3% соответственно).
Заметим, что единственным, но довольно весомым преимуществом Украины является более низкий уровень безработицы. Реальная картина подтверждает статистические данные: проблема безработицы действительно крайне актуальна для Польши. Она является четким примером негативного эффекта от вступления в ЕС. Высокую безработицу польские эксперты объясняют ошибочной политикой демонтажа металлургической и угольной промышленности, что послужило причиной также упадка тяжелого машиностроения, ориентированного на названные отрасли. Произошло это под давлением жестких экологических норм ЕС, начавших действовать после присоединения республики к союзу. Польское правительство считало вложение значительных средств в повышение экологичности этих производств нецелесообразным и экономически нерентабельным. Вместе с тем эти отрасли формируют значительное количество рабочих мест, ликвидацию которых не может компенсировать даже динамичное развитие высокотехнологичного производства и сектора малого и среднего предпринимательства. В Украине же, благодаря сохранению мощных промышленных производств (хотя и экологически вредных), значительно ниже уровень безработицы.
Тем не менее, несмотря на ряд проблем, интеграция Польши в ЕС коррелирует со значительным улучшением абсолютного большинства показателей социально-экономического развития государства. Достичь этого прогресса ей удалось благодаря возможностям и выгодам, предоставленным Польше членством в ЕС. Эти выгоды были как прямые, так и опосредованные. Оставляя без внимания опосредованные, хотя и гиперважные достижения проевропейского вектора интеграции, такие, как улучшение бизнес-климата, укрепление рыночной экономики, создание эффективной системы защиты прав собственности, прямой доступ к финансовым рынкам европейских стран, отсутствие таможенных барьеров в рамках Европейского Союза, рассмотрим только прямые конкретные экономические выгоды.
Наиболее ощутимы из них, безусловно, прямые дотации из бюджета ЕС. Они поступают в Польшу в рамках реализации двух приоритетов ЕС, а именно — политики выравнивания и поддержки сельского хозяйства. В целом с момента вступления в ЕС (1 мая 2004 г.) она получила почти 85,3 млрд евро. Правда, как член ЕС, страна также делает взносы в бюджет союза, поэтому совокупный объем трансфертов нетто несколько меньше — 65 млрд евро. Согласно направлениям в рамках политики выравнивания было получено 52,8 млрд евро, а в рамках общей сельскохозяйственной политики — еще 28,2 млрд. Только в 2012 г. из бюджета ЕС Польша получила почти 12 млрд евро «чистыми». В следующем бюджете ЕС на 2014–2020 гг. для Польши предназначены 105,8 млрд евро, из них 72,9 млрд — в рамках политики выравнивания.
Что касается механизма финансирования, то европейские средства поступают через финансирование операционных программ, подготовленных национальными органами власти и согласованных с органами управления ЕС.
Следует еще раз подчеркнуть, что названные суммы поступают в бюджет и идут на финансирование направлений, отвечающих названиям операционных программ. При этом большая часть средств — это капитальные расходы, которые нельзя направить на другие цели. Значительный объем средств Евросоюз направляет на модернизацию инфраструктуры Польши (строительство автострад, аэропортов, модернизацию железнодорожных путей, обновление парка коммунального транспорта); реализацию энергоэффективных мероприятий (от развития проектов «зеленой» энергетики до переоснащения ТЭС на потребление газа); поддержку НИОКР; развитие малого бизнеса; финансирование образования и науки и т. д.
Кроме прямых бюджетных дотаций, непосредственной выгодой от присоединения к ЕС можно считать рост реальных прямых иностранных инвестиций (ПИИ) (а не рост объемов репатриации капитала, как это происходит в Украине). Это подтверждается тем, что 90% инвестиций в Польшу приходятся на европейские и американские компании, и их приход в страну обусловлен интеграцией государства в единое экономическое западное пространство. В период 2003–2012 гг. Польша привлекла 101,9 млрд евро, тогда как Украина со значительно большим потенциалом — 36,8 млрд евро. И это не говоря о том, что большая часть поступающих в Украину ПИИ — это средства, выведенные из ее экономики с целью снижения уровня налогообложения.
Вместе с тем следует подчеркнуть, что, кроме значительных потенциальных выгод, на европейском направлении интеграции Украину ожидают и потенциальные весьма значительные угрозы. Главная из них заключается в том, что украинские предприятия априори не являются конкурентоспособными, поэтому могут не только не преуспеть на европейских рынках, но и потерять внутренний. Это действительно реальная угроза, поскольку европейские предприятия уже находятся на порядок выше в техническом и технологическом развитии. Здесь существует ряд очень важных нюансов. Прежде всего украинским лидерам следует четко понимать, что угрозой для отечественной экономики являются не европейские инвестиции, а как раз их нехватка. В связи с открытием нового и довольно объемного рынка у европейских компаний есть альтернатива: или расширить экспорт капитала в Украину, налаживая здесь свое производство, или увеличить экспорт готовой продукции, инвестировав разве что в логистику.
На стадии промежуточной интеграции в ЕС (а именно такой является зона свободной торговли) европейские предприятия будут расширять прежде всего импорт товаров, а не инвестиций и технологий. Кроме менее конкурентного инвестиционного климата Украины, это обусловлено и рядом узкоотраслевых факторов, о которых у нас не говорят из-за нехватки соответствующей информации. Речь идет, в частности, о более жестких правилах налогообложения доходов и капитала дочерних предприятий европейских компаний, расположенных за периметром ЕС. Кроме того, они лишены возможности использовать инструменты государственной помощи, которая может достигать до 80% расходов на реализацию инновационных проектов (прежде всего НИОКР) и до 70% стоимости реализации инвестиционного проекта (фактически любой проект по модернизации или расширению производства).
В целом угроз для отечественной экономики в европейском векторе интеграции немало, но и потенциальные выгоды весьма привлекательны. Добиться успехов в этом направлении можно при наличии политической воли руководства страны довести это движение до полноценной интеграции в ЕС. В противном случае, если Украина останется только на стадии ассоциации и зоны свободной торговли, она потеряет все возможности восточного вектора, но и не получит ощутимые дивиденды на западном направлении.
Источник: «Зеркало недели. Украина»