Рост цен на газ

В последнее время все чаще поднимается вопрос о том, будут ли повышены Россией цены на газ для белорусских потребителей и если да, то насколько. Положительный ответ на этот вопрос и вроде бы неизбежный рост цен делает актуальной проблему перераспределения издержек этого повышения.

На самом деле рост цен на газ — это целый клубок проблем и противоречий. К тому же особенности переговорного процесса и политической подоплеки делают невозможным получение достоверной информации. Поэтому постараемся лишь кратко остановиться на возможных вопросах-ответах, сценариях и направлениях потерь.

Рост цен

Повысят цены или не повысят? На самом деле могут и не повысить или повысить совсем незначительно, как, например, хочет того белорусская сторона (г-н Семашко недавно озвучил, что Беларусь согласна с ростом цен на 10-11%). Но такая ценовая политика предполагает получение взамен белорусской собственности, доступа на внутренний рынок и прочие уступки. На первый взгляд, позиция Беларуси представляется очень выигрышной. Равные цены на газ для российских и белорусских потребителей были закреплены целым рядом союзных договоренностей. Но этими же договоренностями уже с 1996 г. было прописано создание совместного предприятия на базе Белтрансгаза. Только вот по каким-то причинам механизмы оценки имущества Белтрансгаза и принципы создания СП не были детально прописаны, что дает теперь основания белорусской стороне почти шантажировать Россию — повышение цен, мол, будет означать отмену интеграции. Т.е. белорусская сторона вроде как не против подписанных договоренностей, просто у нас не совпадают подходы к оценке имущества Белтрансгаза, поэтому нужно продолжать переговорный процесс (который уже длится с 2002 г.).

Однако представляется, что все-таки цена будет повышена по целому ряду причин.

Во-первых, белорусское правительство во главе с президентом никогда не согласится с приватизацией Белтрансгаза на российских условиях (50% по балансовой стоимости). Соответственно, переговорный процесс будет и дальше идти своим ходом, однако Россия, не денонсируя публично отмену интеграции, будет придерживаться позиции роста цен.

Это выгодно и с политической точки зрения: цены были повышены для всех стран СНГ, и выравнивание цен позволит отмести ряд обвинений России по прямому субсидированию Беларуси и Лукашенко.

Опять же представляется верной аргументация г-на Белковского (http://www.belgazeta.by/20060501.17/340010141/) о стремлении Кремля повышать капитализацию и прибыльность Газпрома.

В-четвертых, Россия все-таки намерена вступать в ВТО, а это означает рост цен для внутренних потребителей и отсутствие ценовой дискриминации при экспорте газа, т. е. рано или поздно (переговоры и условия вступления еще не завершены, однако принципы ВТО неизменны, т. е. вопрос лишь в том, какую временную отсрочку по, в частности, ценовой политике в энергетике Россия получит) все потребители российского газа будут находиться примерно в одинаковых условиях, и цены будут различаться лишь на стоимость транспортных издержек.

Какими будут будущие цены

Соответственно, возникает второй вопрос. Какой будет цена на газ для Беларуси в 2007 г.? У обеих сторон есть еще время для маневров и пространство для переговоров. Мой личный прогноз: цена будет повышена в два раза и станет соответственно не 47 долл., а 94 долл. за тыс. м куб. (плюс-минус пару долл.). Т.е. переговоры могут начинаться и с трех- или даже четырехкратного повышения цен, и конечный компромисс и повышение цен в два раза может считаться хорошим завершением сложных переговоров.

Учитывая, что с прошлого года НДС на весь импорт идет в белорусский бюджет, цена на границе для Белтрансгаза станет не 55, а 110 долл.

Забегая вперед и рассуждая о возможных действиях белорусских властей, можно отметить, что уже здесь есть определенное поле для маневра — отмена НДС на импорт газа (в Украине импорт газа не облагается НДС). Белорусский Минфин не получит примерно 150 млн долл., однако цепочка дальнейшего роста цен может быть сглажена.

Рост цен в два раза означает потерю для Беларуси примерно 1 млрд долл. Для сравнения: ВВП страны (т.е. годовой объем создаваемой в стране новой стоимости) равен примерно 30 млрд, т. е. в целом страна потеряет 1/30 долю своего богатства. Естественно, что пример с ВВП не совсем корректен, поскольку объем реально создаваемого богатства несколько меньше суммы ВВП.

Однако и утверждения, что после такого повышения с нашей экономикой случится ступор и шок (автор встречала в прессе рассуждения отдельных оппозиционных лидеров, что, мол, нужно ждать кризиса в начале следующего года и тогда уже активизировать свою деятельность) абсолютно некорректны. Белорусский ВВП, или наше совокупное богатство, складывается из разных факторов, и только несколько шоков подряд, наложившихся друг на друга, могут привести к серьезной дестабилизации ситуации. Такими шоками могут быть, например, другие действия России, связанные с поставками дешевой нефти (к слову, только экспорт нефти в страны ЕС дает стране 4 млрд долл.), общее изменение условий работы на российском или европейском рынке, резкое снижение мировых цен на калий и пр.

Как разбросать миллиард

Итак, рост цен на газ — это минус миллиард долларов из нашей копилки. Кто и как будет компенсировать эти потери? Думаю, не будет преувеличением сказать, что почти полмиллиарда долларов мы выторгуем у России как компенсацию.

Последние три года Россия предоставляла льготный долгосрочный кредит в размере 170 млн, повысив цену всего на 20%. Резкий рост цен дает белорусской стороне основания попросить несколько больше. Миллионов сто можно получить за счет роста стоимости транзита по трубопроводам Белтрансгаза. Конечно, рост кредитов не есть нужное и благое дело для нашей страны. Такая кредитная игла никак не прибавляет независимости Беларуси, и посему никак мной не приветствуется.

Однако сейчас мы не обсуждаем, что и как нужно делать в принципе, а что будет делать современная белорусская власть, весь принцип действий которой — сиюминутное затыкание дыр и дырочек, т. е. «нам бы день простоять, да ночь продержаться». Поэтому можно не сомневаться, что кредиты будут выпрашиваться и браться с превеликой радостью — ведь через 8 или 10 лет не этому правительству их отдавать или вести переговоры о реструктуризации (пролонгации) долгов.

Соответственно, цена вопроса несколько уменьшается, до 500-600 млн долл.

И здесь мы подходим к наиболее острой проблеме, поскольку эти 500-600 млн можно разбросать по разным секторам и потребителям по множеству вариантов.

Рассмотрим лишь некоторые из них.

1. Снижение затрат и рентабельности газового сектора

Несмотря на рост цен, и Белтрансгаз и Белтопгаз (которому принадлежат трубы низкого давления и который покупает газ у Белтрансгаза, транспортируя его к конечным потребителям) не демонстрируют резкого снижения затрат, прибыли и своих надбавок. Скорее, наоборот, они растут. Причем если Белтрансгаз их может еще как-то снижать, компенсируя потерю прибыльности ростом поступлений от транзита, то Белтопгаз вынужден поставлять сжиженный газ по ценам ниже затрат для сельского населения, поддерживать на плаву 18 убыточных торфобрикетных заводов и заниматься прочей благотворительностью. Т.е. проблем (и решений) здесь несколько.

С одной стороны, сокращение затрат (персонала?) предприятия, некоторое уменьшение его прибыльности (а зарплаты в газовом секторе все-таки выше средних по стране), сброс с баланса каких-то социальных объектов и пр. С другой стороны, Белтопгаз может начать повышать цены на газ для отдельных (в настоящее время льготируемых) потребителей. Тот же сжиженный газ (цена составляет 70% от затрат), сельхозпроизводители, отдельные промышленные потребители и пр. Возможен некоторый рост цен и для населения, хотя и так для нужд пищеприготовления население оплачивает газ по ценам 140% от затрат (для отопления цена гораздо ниже, она примерно на 10% выше декларируемых концерном затрат). Т.е. какую-то часть роста цен можно разбросать уже в газовом секторе без значимого роста цен для большинства промышленных потребителей и населения, просто уменьшив объем перекрестного субсидирования и выравнивая условия хозяйствования (цены) для различных групп потребителей.

2. Снижение затрат и рентабельности в электроэнергетике

Население потребляет лишь 8% газа, поскольку основной объем потребляет концерн «Белэнерго» для производства электро- и теплоэнергии. Здесь та же ситуация. Только с тарифами для населения все хуже — они субсидируются. Т.е. население покупает электроэнергию по тарифам около 3,5 цента за кВт/ч (ниже, чем 90% затрат), что ниже, чем в России.

В то же время сегодня большинство промышленных потребителей покупают электроэнергию по 7 центов — это уровень польских или балтийских тарифов. Т.е. можно представить себе объем перекрестного субсидирования и неэффективности, если при разнице в цене на импортируемый газ в 4 раза тарифы почти одинаковы (для сравнения: в Германии тарифы составляют примерно 7-8, но уже европейских центов). Т.е. большинство наших промышленных потребителей давно уже покупает электроэнергию по европейским ценам.

Однако энергетики не жируют, поскольку вынуждены продавать по более низким ценам теплоэнергию, а также электроэнергию населению и сельхозпроизводителям. Вообще следует отметить, что роскошь покупать белорусские продукты питания слишком дорого обходится белорусским налогоплательщикам на всех уровнях, поскольку сельское хозяйство давно уже производит отрицательную добавленную стоимость и субсидируется всеми, включая пенсионеров, которые переплачивают, например, за газ или имеют плохое медицинское обслуживание. Сегодня 100 кВт/ч стоит около 8000 руб. Представляется, что 10 или 12 тыс. не станут непосильным бременем для большинства населения. Т.е. опять же некоторый рост тарифов не представляется национальной катастрофой, способной выгнать людей на улицы. Население будут постепенно готовить к будущему росту коммунальных тарифов и осознанию факта, что тепло и свет в квартире должны стоить больше, чем 3-5 кг хорошего мяса.

Соответственно, правительство может пойти на некоторый рост цен на электро- и теплоэнергию, однако сделать этот рост цен разным — увеличив тарифы для одних групп потребителей больше, чем для других, отменив льготы и пр. Отдельная проблема — энергопотери, неплатежи и пр. Рост цен на газ может стать мотивом и стимулом их решения, а также стимулирования экономическими (а не административными) мерами энергосбережения.

3. Рост тарифов на газ и цен и их перекладывание на конечных промышленных потребителей (т.е. сохранение субсидирования населения и сельского хозяйства). Самый плохой вариант развития событий.

Если правительство переложит весь рост цен на конечных потребителей, то, безусловно, нас ждет рост цен и снижение рентабельности большинства производителей (многие станут убыточными при сохранении возможности покупать более дешевый импорт). Рост протекционизма станет логическим следствием этой политики. Инфляция, снижение доходов, дороговизна, рост социальной напряженности… Представляется, что все-таки рост цен будет равномерным и у правительства хватит ума сократить доходы по чуть-чуть у всех.

Таким образом, не нужно ждать катастрофы от грядущего повышения цен. Это повышение белорусская экономика, слегка поморщившись, переживет.

Особенностью белоруской экономической модели является тотальная субсидиарность всех всеми. Отсутствие частной собственности и необходимости максимизации прибыли каждым предприятием приводит к тому, что, переплачивая в одном, мы недоплачиваем в другом. Задачи снижения затрат также решаются формально. Идя по спирали от каждого индивида к секторам экономики, мы получаем целый клубок проблем, который невозможно распутать и который можно только разрубить.

Нужно отменять и монетизировать все льготы для населения, вводя адресную помощь. Сегодня от сохранения льготных цен на электроэнергию семьи, проживающие в коттеджах или имеющие много техники, выигрывают больше, чем семья пенсионеров, все энергопотребление которой — холодильник, телевизор и три лампочки. Нужны кардинальные и широкомасштабные реформы в сельском хозяйстве. Нужна капитализация энергетики, там нужен менеджмент, который может сокращать затраты и вкладывать прибыли в модернизацию, а не социальные проекты. Список проблем и путей их решения можно продолжать очень долго.

К сожалению, этот болезненный процесс «разрубания» клубка проблем и противоречий станет сомнительным удовольствием для нового демократического правительства. Без этого невозможно движение вперед и четкое знание и понимание, что и сколько стоит, кто, кого и как субсидирует. Действующее правительство, в силу политических и институциональных ограничений, может его только запутывать дальше. Повышение цен на импортируемый газ в два раза не приведет к глобальным изменениям и осознанию необходимости начала реформ. Оно лишь слегка уменьшит и в основном перераспределит потоки всеобщей субсидиарности.