Недавняя весть о грядущем введении в средних школах страны курса «Основы православной культуры» осталась практически незамеченной на фоне долгоиграющих майских праздников. Лишь отдельные негосударственные СМИ поспешили сообщить о том, что Беларусь отныне перестает быть светским государством. Есть ли реальные основания для беспокойства или налицо чрезмерная драматизация очередного «рабочего момента»? Попытки разобраться в сути происходящего позволяют заключить: его реальная значимость выходит далеко за рамки образовательного процесса.
Прежде всего, заметим следующее: согласно официальной информации, данный курс планируется проводить в факультативном формате, за рамками сетки учебных часов. Что следует понимать — в режиме воспитательной, а не учебной работы. И только в том случае, если наберется достаточное число учеников-добровольцев (не меньше пяти на класс). Реально опасным для свободы совести было бы введение обязательного для всех школьников изучения закона божьего. Но об этом на сегодня говорить не приходится. Есть и содержательный аспект: «Основы православной культуры» и закон божий — далеко не одно и то же. Первое предполагает изучение определенного типа мировоззренческих оснований культуры, второе — целенаправленное приобщение к конкретной религиозной конфессии. Иными словами, вдумчивый разбор того же Экклезиаста и религиозная пропаганда — вещи абсолютно разные. Таким образом, сама по себе данная просветительская инициатива выглядит весьма скромно и не дает оснований ставить под сомнение светский статус белорусской государственности. Как не дает оснований для аналогичного беспокойства вузовский курс «Религиоведение» или аналогичные сюжеты школьного курса «Мировая художественная культура».
Гораздо интереснее рассмотреть происходящее в более широком контексте. Прежде всего, в ментально-колониальном: который раз (как обычно, с некоторым запозданием) имеет место буквальное заимствование инициатив российского образца. Что не удивительно — в белорусскую систему образования активно внедряются российские образовательные стандарты, а Белорусская православная церковь фактически является подразделением российской. Именно у восточных соседей года четыре назад началось ведение в школах курсов с аналогичным названием. Что вызвало, между прочим, бурное обсуждение в СМИ и образовательных структурах и весьма неоднозначные результаты. «Основы православной культуры» на территории ряда церковных епархий (Московской, Смоленско-Калининградской, Кемеровской) попали в ряд обязательных школьных дисциплин, а вот в Москве местные власти предпочли ввести общий курс «История религий», лишенный конфессиональных предпочтений. Легко догадаться: в случае Беларуси никакой общественной экспертизы не было. Как водится, решение приняли кулуарно и волевым порядком спустили сверху для повсеместного исполнения.
Не менее интересен сюжет с «Основами православной культуры» с точки зрения сердечной дружбы православной церкви и самого славянского президента. На первый взгляд, проникновение церкви и церковного в школы выглядит трогательной заботой о духовном здоровье нации, нравственном воспитании молодежи и сохранении культурных традиций. На деле — предлагается привычный с советских времен формат авторитарной «загрузки» юных умов в желаемом ключе: следует, мол, молодежи указать верный путь в океане соблазнов. Смешно предполагать, что старомодные схемы зомбирования успешно сработают в современном информационно открытом обществе, лишающем однозначности любые культурные (в том числе и религиозные) стандарты. Выучил «Отче наш» — очистил душу? Ныне этот рецепт востребован далеко не всеми даже в «православной» Беларуси.
Зато церковная догматика отлично рифмуется с идеалами жесткой власти, популярными ныне в правящих сферах нашего «центра Европы». «Зачистка» политического пространства однозначно рифмуется с зачисткой пространства ментального. Знаменитая формула «самодержавие, православие, народность» приобретает особый смысл для власти, неспособной самостоятельно выдать сколько-нибудь значимую мировоззренческую схему для широкого потребления. В этом — в освящении (=легитимизации) собственного существования — интерес системы. А в чем интерес церкви — не «духовного пастыря», а социального института и бюрократической структуры? Естественно, в укреплении и расширении «романа с властью» для обеспечения максимума экономических, социальных и образовательных преференций, а также наиболее благоприятных условий собственного функционирования. Светскому «колхозному» государству нужна идеология, церковной власти — ресурсы финансирования. При чем тут спасение юных душ? Идет натуральный обмен: финансы ваши — идеи наши. А дети — лишь повод для очередной серии ходов в этой большой игре.