От land-grant colleges — к research universities
Исторически исследовательские университеты восходят к американской модели публичных ландгрантовых колледжей (land-grantcolleges), получивших своё название благодаря принятию в 1862 г. Акта Морилла (MorillAct), согласно которому для их основания безвозмездно выделялись земли (по 30 000 акров=120 кв. км. каждому штату). Эта мера призвана была, прежде всего, придать научной деятельности в США более регулярный характер (до Акта Морилла учёные имели статус «свободных художников»), а также удовлетворять потребностям отдельных штатов в кадрах и научно-техническом обеспечении промышленности (до этого момента американская индустрия развивалась на основе собственных эпизодических заводских разработок, а также британских и немецких исследований и технологий).
Организационной особенностью системы ландгрантовых университетов (ЛУ) является их отчётливая децентрализация: в США нет практически ни одного федерального университета, но все они находятся в юрисдикции штатов. Во многом это определило современный облик исследовательских университетов и обеспечило успех американской модели: она оказалась более адаптивной к меняющимся условиям рынка, чем централизованные и неповоротливые французская и немецкая модели. В то же время, содержание и внутренняя организационная структура исследовательских университетов на данном этапе были заимствованы, прежде всего, из Германии, с акцентом на фундаментальных естественных дисциплинах и профессиональных «ремёслах», а также на модели отношений «мастер»–профессор — «подмастерье»–студент. Примечательно, что поворот от элитного гуманитарного образования, доминировавшего в старейших университетах США (Гарвард, Йель, Колумбия, Принстон), к естествознанию и инжинирингу произошёл в кратчайшие сроки, что сопровождалось болезненной трансформацией изначальных специализаций. Однако, несмотря на усиление естественнонаучной и технической составляющей, итогом диверсификации университетских специализаций стал сбалансированный гуманитарно-естественнонаучный curriculum, причём не только в классических гуманитарных университетах, но и в ведущих технических вузах.
Организационная специфика межвоенного периода
В результате уже в межвоенный период (1920-1940) ИУ США завоевали международное признание и бросили вызов европейским университетам.Далеко не в последнюю очередь этот успех был обусловлен спецификой организационной структуры американских ИУ (АИУ). Интервенция корпоративного сектора в университет через т. н. «заказные исследования и образовательные программы», подарившая АИУ славу «хватких» учреждений и немыслимая для европейских вузов той поры утилитарная практичность, сделали возможной более высокую диффузию научного знания в промышленность (университеты превратились в среды взаимодействия между образованием, наукой, бизнесом и государством, на данном этапе в лице штатов). Департаменты как элементарные оргединицы имели более высокую степень автономии, что обеспечивало более гибкую и адаптивную организационную фрагментацию АИУ в целом.Наконец, заимствованная в Германии форма академических отношений «мастер-подмастерье» не прижилась, уступив место более демократичной (американской) модели партнёрских отношений между студентами и профессорами.
Федеральная мобилизация
Однако АИУ межвоенной поры (1920-1940) ещё не имели значительного веса на рынке труда и образования, внося очень скромный вклад в фундаментальную науку. Более высокий статус в экономике АИУ получили благодаря Второй мировой войне, когда большинство университетов было мобилизовано (через такие федеральные органы, как National Research Council и Office of Scientific Researchand Development) на выполнение общенациональных задач, под которые — впервые в своей истории — они стали получать большие объёмы средств из федерального бюджета. Благодаря участию в федеральных военных проектах по размеру получаемых контрактов университеты вышли на уровень промышленных корпораций. Эта мобилизация имела свои организационные и инфраструктурные следствия, которые нашли своё отражение в эпохальном докладе В. Буша «Наука и бесконечный фронтир» (1945), закрепившем более активную финансовую поддержку и координацию на федеральном уровне (а) наращивание фундаментальных исследований (при сокращении прикладных исследований и разработок) (б) и т. н. «дисциплинарную балканизацию» (дробление классических дисциплин и синтез «осколков» в новые междисциплинарные конфигурации). (в) Только за одно десятилетие объём федерального финансирования АИУ вырос более чем в 13 раз (!): с 39 млн.USD в 1940 г. до 524 млн. USD в 1950 г. В результате к середине 60-х гг. доля федерального финансирования достигла 67%, а удельный вес фундаментальных исследований вырос с 30% в начале 50-х до 60% в начале 70-х.
В то же время модель модернизированного АИУ, сформировавшаяся к середине 60-х гг., стала предметом критики экспертов (L.Veysey) в связи с угрозой деградации университетского сообщества к «федеральной лаборатории» разобщённых и сфокусированных исключительно на своей карьере и коммерческом успехе индивидов.Данный аспект критики также свидетельствует о том, что даже в период усиления федерального финансирования и координации индивидуальная свобода и университетская автономия оставались незыблемыми ценностями.
От «линейной» — к ризоматической модели научно-коммерческой интеракции
Завершающий этап формирования АИУ начинается с 1980 г., когда был принят Акт Бэя-Доула (Bayh-Dole Actof 1980, BDA-1980), разрешивший университетам патентовать результаты исследований, проведённых за федеральные средства. Акт Бэя-Доула дал старт частно-индивидуальной и институциональной приватизации интеллектуальной собственности и тем самым ознаменовал поворот от федерального финансирования к самофинансированию. В результате количество патентов, ежегодно регистрируемых университетами США, возросло с 250 в 1980 г. до 3000 в 2005 г., а уже к 2000 г. экономика США получила дополнительных 40 млрд. USD и 250 000 рабочих мест.Не менее существенными стали организационные и институциональные трансформации, определившие перспективы современного ИУ: 1) углубление кооперации университетов с корпорациями (т.н. «Mode-2») и 2)институциональные инновации (научные парки, спин-офф предприятия, офисы трансферта технологий, бизнес-инкубаторы и пр.).
Организационная трансформация подразумевала переход от послевоенной «линейной» модели взаимодействия университета с корпорацией (участие на начальной и завершающей стадиях проекта) к межинституциональной, «сетевой» (ризоматической) модели, когда интеракция исследователей университетского, корпоративного и федерального ведомств осуществляется на всех этапах инновационного процесса: от фундаментальных исследований до внедрения, коммерциализации и соучастия в прибыли.В результате институциональной трансформации только за период с 1985 по 1994гг. вокруг университетов сформировалось более 450 межинституциональных исследовательских предприятии? (research joint ventures), которые сегодня определяют тренд на «экстернализацию» и коммерциализацию университетских научных сообществ.
Какие уроки можно извлечь из истории становления американских исследовательских университетов?
Прежде всего, это понимание возможности перемен к лучшему в кратчайшие сроки и без глубокой исторической интеграции в европейскую университетскую традицию при наличии твёрдой политической воли и хорошо продуманной стратегии.Во-вторых, (по последовательности, но не по существу дела)– это приоритет свободы индивида и корпоративной автономии как необходимых условий возможности проявления креативной инициативы и продуктивного сотрудничества исследователя, бизнесмена и госуправленца. В-третьих, признание результирующей эффективности коммерциализации образовательной и научной деятельности при всех промежуточных издержках и рисках.
Де факто в Беларуси научная и образовательная деятельность уже коммерциализирована государством. Проблема, скорее, заключается в неэффективности госуправления и проистекающем отсюда академическом отчуждении. Опыт США красноречиво свидетельствует о перспективности частной (индивидуальной и институциональной) коммерциализации образовательной и научной деятельности, эффективности горизонтальных межинституциональных связей и децентрированных форм самоуправления. В-четвёртых, признание стратегической важности развития фундаментальной науки, а не только прикладной. Сложившийся в настоящее время перекос в пользу прикладных исследований и разработок (85% против 15% по состоянию на конец 2011 г.) при всей оправданности в ближнесрочной перспективе содержит в себе ряд негативных следствий в долгосрочной перспективе. Наконец, в-пятых: понимание необходимости существенных государственных капиталовложений в научные исследования, которые в современных условиях являются ключевым стратегическим производственным ресурсом.
Доля сектора высшего образования во внутренних затратах на исследования и разработки сокращалась в Беларуси на протяжении последних семи лет, и в 2011 г. составляла 9,6% против 17,0 в 2005 г. от всего объёма внутренних затрат на исследования и разработки. Таким образом, финансирование научно-исследовательской деятельности в секторе высшего образования Беларуси составляла в 2011 г. 0,06% к ВВП (ср.: 0,05% 2009 г.)[2], что соответствует нижнему порогу аналогичных расходов в странах ОЭСР (например, Бразилии — 0,04% к ВВП) и более чем в 200 раз (!) меньше затрат на содержание армии силовиков Республики Беларусь.
[1] В историческом экскурсе мы будем опираться на работу Игнатова И. И. Американский исследовательский университет как организационная инновация.
[2] Расчёты производились по: Наука и инновационная деятельность в Республике Беларусь. Статистический сборник. Мн., 2012. Ст. 66-70.