Какие финансовые, организационные и др. выгоды дает белорусской общественной организации преобразование в политическую партию? Насколько резонно преобразование РОО «Белая Русь» в партию до (или без) реформы избирательной системы?
Юрий Чаусов. По большому счету, разговоры о скором преобразовании РОО «Белая Русь» в политическую партию ведутся с момента основания этого общественного объединения. Для самих лоббистов этого преобразования больший интерес изначально представляет не смена организационно-правовой формы, которая ничего не дает в отсутствие политической реформы, а использование партии в качестве альтернативы устоявшимся конфигурациям групп интересов внутри властного истеблишмента.
В Беларуси, разумеется, нет разделения властей, нет и системы сдержек и противовесов. Но система разделения влияния — есть, а разнообразные отраслевые и территориальные кланы ведут постоянную борьбу, лоббируют собственные интересы, стремятся заручится поддержкой первого лица государства. Разумеется, формальные институты в этой системе взаимодействий вокруг диктатора являются далеко не самым существенным компонентом. Более того, многие из этих формальных институтов постепенно деградируют, уступая более мобильным формам воздействия на волю верховного правителя (пример — эволюция прокуратуры, а также МВД). Не заметно никаких предпосылок к тому, чтобы участники этих игр вокруг персоны диктатора могли допустить возникновения новых институциональных игроков на этом поле.
В свете изложенного трансформация «Белой Руси» в политическую партию, казалось бы, не несет инициаторам реформ никаких прямых выгод. Организационно загнать людей принудительно в партию власти будет несколько сложнее, нежели в поддерживающую власти общественную организацию, и мобилизационный ресурс тут определенно не увеличится.
Конечно, и без реформы системы финансирования политических партий (а озвученные предложения по учреждению современной системы государственного финансирования партий не выглядят серьезными) провластная партия не будет иметь недостатка в финансировании — но, с другой стороны, финансов хватает и теперь. Разумеется, горячими сторонниками трансформации будут представители разнообразных мелких групп интересов, наподобие иных лоялистских партий и организаций — но их запросы и проекты настолько мелки, что на уровне решений о реформировании политической конфигурации режима ими можно пренебречь.
Беларусь далеко не правовое государство, однако законодательные ограничения на деятельность политических партий более существенны чем те, что имеются в отношении общественных объединений.
Отчего же проект преобразования «Белой Руси» в партию с завидной настойчивостью продвигается в администрации? В силу чего формальное изменение статуса организации приведет к увеличению ее влияния в окружении диктатора?
Мне представляется, что дело тут далеко не в получении формального статуса, и даже не в комиссионных на подряде по построению гражданского общества, а в том имиджевом ресурсе, который архитекторы партии власти получат в случае реализации реформы. Грубо говоря, они будут восприниматься как основные провайдеры потенциальной новой либерализации — а в Европе уже заждались ее, понимая бесперспективность наращивания конфронтационной риторики при невозможности предпринять реальные шаги по давлению на режим в Минске.
Именно с верхушкой «партии власти», доказавшей свою состоятельность успешным продвижением проекта «эмансипации» своей организации, будут вести диалог о дальнейшей модернизации политической системы европейские энтузиасты. Внутри же страны номенклатура быстро поймет, что новая партия — далеко не КПСС, но нечто вроде ВЦСПС, и не стоит относится к ней серьезно, а тем более не стоит воспринимать ее в качестве субъекта консолидации интересов номенклатуры.
Таким образом изначально дана отмашка на создание слабой партии власти, политическое значение которой не превысит политического значения ФПБ и БРСМ. Однако это действие будет эффективно продвигаться в качестве знака начала более широкой политической реформы, которая будет включать в себя (через пару созывов палаты представителей) и возможную электоральную реформу.
В такой конструкции реальная трансформация политической системы отодвигается в далекое «почти никогда». Примерно эту функцию изображения «начала пути формирования гражданского общества» был призван выполнять общественно-консультативный совет при администрации Макея — на предыдущем этапе политического цикла, когда Евросоюз заманивал «либералов» внутри белорусского режима Восточным партнерством.
Как видим, суть проекта не изменилась — только теперь вместо изображения «диалога с гражданским обществом» Западу предлагают купить «введение элементов плюрализма в политическую систему».