Валерий Цепкало — директор администрации Парка высоких технологий.
Андрей Шуман — социальный аналитик.
Впервые интервью было опубликовано на английском языке в журнале Studia Humana
http://studiahumana.com/art,The-second-issue,Interview-Can-an-IT-Company-like-Apple-Be-Established-in-Belarus.html
Андрей Шуман: Школа советской математики добилась очень высоких результатов в различных разделах математики, включая те, которые связаны с IT-теорией (такие как теория автоматов, неклассические логики, теория рекурсивных функций, теория групп, теория графов и т. д.). Эта школа была очень сильной, возможно одной из самых сильных в мире в теории IT, но не в практике IT. Как Вы можете оценить теоретическую подготовку нынешних белорусских специалистов, работающих в IT сфере? Может ли Беларусь когда-нибудь стать лидером в IT и оказаться более эффективной, чем, например, Индия? Может ли Беларусь производить собственные IT?
Валерий Цепкало: Для развития информационных технологий одних талантливых математиков и инженеров недостаточно. Я согласен с оценками Айзексона (Walter Isaacson), который назвал Стива Джобса и Била Гейтса сверхновыми звездами. Они зажглись, потому что все — пространство, время, человек должны были сойтись в одной точке для того, чтобы идея не просто заработала, а «вспыхнула» в виде крупнейших мировых корпораций.
Сложно ли создать компанию типа Apple или Microsoft? Думаю, невозможно. Если кто не верит, пусть попробует начать с малого. Скажем, создаст корпорацию типа Боинг, которая бы снабжала самолетами гражданской авиации весь мир, военными самолетами –? земного шара, запускала ракетоносители на Луну, Марс, и т. д. Так вот сейчас Боинг — это только 1/12 от компании Apple.
Проблема в том, что появление подобных IT-компаний — феномен; такие компании не только невозможно создать, но и даже предсказать их появление. Подобные феномены возникают вдруг, неожиданно не только для окружающих, но и даже для их создателей.
Давайте задумаемся, почему все крупнейшие бренды в IT-сфере — американские. Огромный Европейский Союз, 500 млн. человек. И при этом можно назвать только SAP в качестве известного бренда. Да и тот известен преимущественно профессионалам; широкая общественность его не знает. В Индии более миллиарда населения, но и там сложно назвать собственный продукт, известный во всем мире. То же и в Китае. В Японии правда есть хорошие бренды в микроэлектронике — Sony, Panasonic, например, хотя данные компании терпят сейчас серьезные убытки и с каждым годом ситуация для них ухудшается. Samsung в этом сегменте уже обошел все известные японские компании.
Для появления крупных IT-компаний нужна соответствующая среда. В США, в Силиконовой Долине, она была создана и поддерживается до сих пор. Там сосредоточена критическая масса инженеров, которые в любой момент готовы подключиться к реализации любого проекта. Там сосредоточены финансовые институты — венчурные фонды, которые готовы рискнуть деньгами и предоставить деньги под любую, на первый взгляд, самую безрассудную идею. Там присутствуют юридические компании, готовые помочь правильно оформить идею, защитив права интеллектуальной собственности.
Белорусы столь же креативны как американцы, немцы или японцы. В этом у меня нет сомнений. Проблема — в создании особой «экосистемы», которая даст возможность зарождаться и развиваться новым идеям. Но первый шаг, который мы сделали — создали «критическую массу» инженеров-программистов. Само по себе наличие креативной идеи еще недостаточно. Потому как идей в мире витает много, но мест, где их можно реализовать — мало. Для этого и нужна инженерная база.
В «Силиконовой Долине», как раз и появилась возможность идею соединить с инженерными возможностями, подключив впоследствии необходимое финансирование. Тот же пример Apple. Стив Джобс, закончивший лишь два курса какого-то гуманитарного вуза, так и фонтанировал идеями. Но без инженера Стива Возняка он никогда не смог бы начать создавать свои компьютеры…
У наших инженеров на сегодняшний день очень широкий общий кругозор. Это — результат традиций советского образования. Индийские же специалисты — чрезвычайно высокого класса; но они стали программистами как бы сразу, минуя этап фундаментальной подготовки, и потому заточены на решения узкопрофессиональных задач.
Что такое «креативность»? Это не просто создание чего-то нового, не имеющего аналогов в мире. Изобретение должно еще и находится в общем технологическом «тренде». Приведу один пример. Один белорусский ученый около 8 лет назад изобрел уникальный способ хранения данных … на пленке. Благодаря этому способу информацию можно хранить дольше; ее химические свойства таковы, что пленка может храниться в стандартных условиях (не надо поддерживать нужную температуру и влажность). Проблема лишь в том, что на пленке в мире вообще перестали хранить информацию. Все переходят «на цифру», то есть лазерно-оптические носители. Так белорусское изобретение оказалось дорогой в тупик.
Андрей Шуман: Вначале IT развивались на Западе и в СССР абсолютно параллельным образом. СССР практически не имел отставания (максимумот 1 до 2 лет). Например, первый компьютер с программой, МЭСМ, созданный под руководством академика Сергея Лебедева (1902–1974), был запущен в производство в 1951. Вместе с тем, компания IBM запустила в производство первый компьютер IBM 701 в 1952. После этого IT стали развиваться на Западе быстрее. Одно из объяснений — то, что управление и принятие решений в СССР были менее эффективными (или неэффективными вообще). Например, Аркадий Закревский, участвовавший в создании первых компьютеров в СССР и ставший разработчиком первого советского языка программирования для логических задач ЛЯПАС, сказал мне в интервью, что в 1970-х лидеры страны приняли решение останавить все оригинальные разработки в сфере компьютерных технологий. Решение состояло в том, чтобы копировать образцы IBM, хотя иногда в технической реализации это более сложная задача, чем создание собственных образцов. С тех пор разработчики советских компьютеров называли свое детище Дралоскоп. После того, как СССР вышел из гонки за создание более совершенных компьютеров, IBM стала мировым лидером в этой сфере. В Беларуси авторитарный политический режим, который основывается зачастую на советских способах управления и принятия решений, которые не эффективны по причинам, о которых мы только что сказали. Не могли бы Вы описать, как принимаются решения в инновационной политике в Беларуси в наши дни и кто является основным агентом в принятии решений? Что эффективно и что не эффективно по сравнению с Советским Союзом?
Валерий Цепкало: Основная проблема Советского Союза состояла в том, что главным заказчиком инноваций было государство. Вместе с тем, стоимость труда в СССР была крайне низкой. И развитие высоких технологий было экономически не выгодно. Рассмотрим ситуацию в западных странах. Благодаря высоким зарплатам они были вынуждены внедрять высокие технологии в производство в целях сокращения затрат на персонал. То есть, если в Советском Союзе государство административно пыталась внедрять компьютеры, и директорский корпус этому сопротивлялся как мог, то в западных странах именно директора были заинтересованы в снижении издержек. То есть там работали экономические стимулы.
С другой стороны, граждане США и Западной Европы зарабатывали несравненно больше наших людей. Поэтому они активно покупали персональные компьютеры, что гражданам СССР было бы не по карману. Поэтому в инновации, в производство «персоналок» и программного обеспечения на Западе накачивались огромные деньги.
Так, первые компьютеры Apple стоили 2-2,5 тысячи долларов. Это сейчас порядка 5-6 тыс. долларов. И это были довольно примитивные машины с очень небольшим набором сервисов. Кто в СССР мог покупать такие компьютеры? Таким образом, низкая оплата труда и отсутствие экономической заинтересованности со стороны субъектов хозяйствования, препятствовали в СССР массовому развитию информационных технологий.
Учитывая низкие зарплаты, внедрение информационных технологий может обойтись намного дороже, чем содержание работника. Самый простой пример уже из современной истории. Когда оставляем машину на платной стоянке, нам человек выписывает квитанцию за парковку. В развитых странах мира этих людей держать не рентабельно; выгодней установить «паркомат».
Поэтому наш ПВТ изначально виделся как ориентированный преимущественно на экспорт. Из всех наших заказов на Беларусь приходится около 10%, а 90 — идет на экспорт. С моей точки зрения, это является практически идеальным соотношением. И дело здесь даже не в том, что мы зарабатываем нужную стране валюту. Если бы мы были ориентированы преимущественно на внутренний рынок, то наш рост составлял где-то 5-6 процентов в год, так как был бы «завязан» на рост ВВП страны. Мы же с момента создания Парка высоких технологий в среднем росли на 40-50 процентов в год. В прошлом году наш ПВТ поставил на экспорт почти в 20 раз больше программного продукта, чем вся Республика Беларусь в 2005 году.
Некоторые считают, что проблема СССР была в том, что Советский Союз копировал все американские разработки. Думаю, что основная проблема была не в этом. Ведь удачно копировали на первых порах японцы, тайванцы, корейцы. Сегодня Китай копирует. Ведь когда ты копируешь, у тебя начинает развиваться собственная база инженеров, которые знают уже последние тенденции, последние технические требования. В этой критической массе начинают появляться свои оригинальные продукты. Так появились японские бренды в машиностроении и микроэлектронике. Так появился Samsung в Корее, HTC на Тайване.
Я не имею ничего против копирования как формы трансфера высоких технологий. Но должна быть соответствующая рыночная среда. Без нее все бесполезно. В Советском Союзе проблема была не в том, что копировали, а в том, что не было рыночной среды. Скажем, произвели компьютер и встает реальная проблема как его внедрить на производстве. Министерство требует от директора внедрения. А у него есть еще и другие оценки его деятельности на посту руководителя предприятия. Он оценивался по количеству рабочих мест, а если он внедряет компьютер, то это количество мест ему нужно сокращать. На уровне руководителей шло отторжение новых технологий. Для развития высоких технологий в СССР не было соответствующей экономической и социальной среды. В этом, еще раз повторюсь, была основная причина отставания СССР.
Андрей Шуман: В Беларуси существуют много примеров воплощения IT в нашей повседневности. Как возможно развитие электронного правительства (e-government) и других воплощений IT в условиях белорусского авторитаризма? Насколько масштабно могут развиваться в Беларуси электронное правительство и электронная демократия (e-democracy)? Что можно ожидать в ближайшем будущем?
Валерий Цепкало: В Беларуси что-то делается в направлении e-government. Но в целом мы отстаем от развитых стран мира. И это не проблема разработчиков IT-продуктов и решений.
Проблема в том, что само правительство должно захотеть стать электронно-ориентированным. А внедрение электронного правительства меняет все административные процедуры. Оно влечет за собой изменение структуры управления министерствами, механизмов взаимодействия между ними, взаимодействия между органами государственной власти и бизнесом, власти и простыми гражданами. К этому готовы далеко не все…
Таким образом, электронное правительство — это в большей мере административная реформа в стране, чем просто некое внедрение электронных элементов. Нам как разработчикам IT-продукта было бы легко реализовать эту задачу в контексте неплохих прошлых наработок, которые мы делали для других стран.
Задача жеe-democracy, насколько я ее понимаю, прежде всего в том, чтобы сделать процедуру принятия решений максимально «транспарентной», прозрачной. Самая большая проблема для демократии — проблема коррупции. Для этого должна быть полная прозрачность механизмов принятия решений. Например, предоставление участков земли через открытые аукционы. Должны быть понятные всем процедуры при принятии на госслужбу, преподавание в университетах и т. п. Тогда у коррупции ослабевает экономическая основа.
Андрей Шуман: Какие глобальные тренды в IT можно ожидать? Может ли Беларусь оказаться в тренде? В каком?
Валерий Цепкало: В 2002 я спросил у министра финансов США Поля Онила (Paul Henry O\`Neill): «what is the next big thing?» Всегда в американской экономике что-то было главным «драйвом» на том или ином этапе — машиностроение, атомная энергетика, самолетостроение, биотехнологии, информационные технологии. Министр сказал, что если бы он знал ответ, то не был бы министром финансов США, а был бы очень богатым человеком. Дело в том, что предсказать развитие новых трендов очень сложно. Когда только появились IPhone and IPad было очень много критических отзывов в ведущих изданиях, типа BusinessWeek. Но эти проекты практически изменили наше отношение и к мобильному телефону и к переносному компьютеру.
На мой взгляд, скорее всего, приоритетными направлениями станут технологии, связанные с мобильными приложениями. Идет интеграция телефона и компьютера. Поэтому развиваться активно будут и облачные технологии. Многие наши резиденты сейчас активно занимаются именно этим. Мы открываем лаборатории в белорусских университетах, где все эти языки программирования изучаются. На протяжении по крайней мере 5 лет это будет определять моду, тренд.